– Задерживаем? – Задерживаем, Петр Николаевич. И как можно быстрее. Боюсь, он догадался о том, что мы очень скоро выйдем на него. После вчерашнего разговора он может сбежать. Надо действовать, пока не поздно. Глава Управы Юрий Петрович Серов заглушил мотор и потянулся было к папке с документами, лежащей на пассажирском сиденье. Папка была ручной работы, имела покрытие из натуральной кожи «богатого» рыже-коричневого оттенка и не могла не привлекать внимания. Тот, кто держал в руках такую папку, должен был выглядеть солидно, и в глубине души Серов надеялся, что так оно и есть. Но к папке он не прикоснулся. Уронил руку на колено. Другую держал на руле. На него внезапно нахлынуло ощущение сильной тревоги, очень скоро превратившееся в желание бросить все к чертям собачьим и уехать далеко и надолго. Он зверски устал. Он вымотался. Он задыхался от всего и везде: на работе от вида своих подчиненных, от начальственного тона тех, кто отдавал приказы, и даже в стенах своей прохладной новой квартиры он тоже чувствовал себя паршиво. Хотел бы он, чтобы жена хотя бы на некоторое время уехала к сестре на дачу, но она даже не думала об этом. И дочь могла бы куда-то тоже укатить. Но все они были рядом, а если нет, то он сам вспоминал о них и начинал тихо ненавидеть. Дочь была зияющей раной, его вечной операцией на открытом сердце. Милая малышка с годами превратилась в неуправляемую стерву – и это в восемнадцать лет! Серов скрипнул зубами, открыл бардачок, достал из него серебряную фляжку, подаренную преданным коллективом на День защитника Отечества, и, отвинтив крышку, отхлебнул. В горле стало горячо, на миг свело плечевые мышцы, но тут же отпустило. Коньяк был хорош. Фляжку он держал в машине на всякий случай, а случаев таких становилось со временем все больше и больше. Все вокруг напоминало и ассоциировалось с тем, что случилось в прошлом году. Он честно старался об этом забыть, застирать отметку на полотне памяти, начисто вывести повседневными делами, но у него ничего не получалось. И тогда он стал пить. Садиться за руль ему сегодня только через пять часов, за это время крохотная доза спиртного сто раз успеет выветриться из организма. Телефонный звонок прозвучал совсем не неожиданно. Серов знал, что его будут искать, так как с самого утра он мотался по инстанциям, улаживая те самые вопросы, которые требовали его личного присутствия. – Юрий Петрович, здравствуйте, – прозвучал из трубки голос секретаря. – Привет, Таня. – К вам тут… – Уже на месте. Буду через пару минут. И он вырубил связь. Таня была, пожалуй, единственным светлым пятном в его нынешнем положении. Ровесница его дочери, она пришла устраиваться в Управу на должность курьера в бухгалтерию, но, едва увидев девушку, Серов определил ее на более высокий и благодарный пост. Улыбчивая и вежливая девчушка оказалась гораздо сообразительнее прежнего секретаря, через неделю отбывшей в декретный отпуск, и после ее ухода в приемной воцарился полный порядок: перестали теряться документы, ни один посетитель не просидел в очереди дольше пятнадцати минут, а любая просьба Серова выполнялась быстро и качественно. Юрий Петрович ни разу не представил Таню в качестве предмета своего вожделения. Их не тянуло друг к другу, девушку он ценил исключительно за навыки и трудолюбие, а еще за то, что она понимала его без слов. Зайдя в приемную, он кивнул Тане и отворил дверь своего кабинета. – Занят. Примерно час. – Поняла, – тут же ответила Таня. На пороге Серов задержался. – Или что-то срочное? – Даже не знаю, – ответила секретарь. – Приходил к вам один человек, но даже не представился. Сказал, что зайдет позже, но не указал время. – Ну ладно, сообщи, если появится. – Хорошо. Фляга с коньяком осталась в машине, и Серов, бросив свою модную папку в одно из кожаных кресел, решил нацелиться на кофе, который всегда себе готовил сам. Почему-то он считал, что если начальнику приносят поднос с кофе в кабинет, то это не что иное, как признак барства или даже звездности. У них что, рук нет самим себе кофе приготовить? Или ошиблись и пришли не на работу, а в ресторан? Зарядив старенькую капельную кофеварку, он так и остался стоять рядом, наблюдая за тем, как колба наполняется темной жидкостью. Перелив кофе в кружку, Серов закурил, пытаясь успокоиться. Что-то сродни паники накатывало на него регулярно. И началось это год назад. А после выпускного в подобное состояние он погружался уже по нескольку раз на дню. То, что произошло на выпускном, заставило его в буквальном смысле трястись от страха. Очень нехорошее предчувствие, родившееся в душе при виде лежащего на полу мертвого Шлицмана, он быстро загнал в глубины памяти. Уняв дрожь в руках, ему удалось даже побеседовать с тем самым Львом Ивановичем, который до того вместе со своей женой-актрисой присутствовал на выпускном. И как так вышло, что сотрудник с Петровки, 38, оказался там, где впоследствии кто-то завалил алкаша? Серов даже не мог представить такого. Картинка намертво врезалась в память: кровь на полу, криво расположенные стеллажи с пустыми пыльными полками, полицейские. Чуть позже ему пришлось успокаивать возбужденных подвыпивших родителей выпускников. Дети и те вели себя спокойнее. В дверь постучали. Серов обернулся. Из-за приоткрытой двери показалась Таня. – Юрий Петрович, он снова пришел. – Кто? А, тот самый? – Ну да. – Приглашай. Таня отошла в сторону, пропуская посетителя в кабинет. Серов покосился на чашку с кофе. Жаль, ни глотка сделать не успел. Посетитель остановился и прикрыл за собой дверь. Серов всмотрелся в знакомое лицо, пытаясь угадать настроение гостя. Оба уже были знакомы друг с другом, но один все время старательно избегал встреч, будто бы был в чем-то виноват. Возле дома, где проживал Николай Веснин, его «Ниссана» не оказалось. Но на всякий случай Гуров решил все же проверить лично, действительно ли того нет дома. Он поднялся к его квартире и несколько раз нажал на кнопку звонка. Из-за двери не донеслось ни звука. Некоторое время Гуров постоял на месте, прислушиваясь. Этажом ниже загремели ключи и раздался женский голос. Лев Иванович тут же стал спускаться по лестнице. На одной из лестничных площадок он столкнулся с молодой мамочкой по имени Аня, застав момент, когда она собралась погрузить в лифт детскую коляску с ребенком. – Э, нет, – остановил ее Гуров. – Сначала в лифт должны зайти вы, а уже потом завезти коляску. – Но так неудобно, – возразила девушка. – Правила я знаю. Только выполнять их не так-то просто. – А я помогу. В лифт поместились все. Ребенок, широко открыв глаза, с интересом рассматривал Гурова. Уже стоя на улице, он спросил у Ани про Веснина. Она сказала, что дядя Коля с утра встретился ей на первом этаже, возле подъезда. А потом вышел на улицу, сел в машину и куда-то уехал. «Надо было брать билеты, хватать в охапку своих и уматывать за границу, – с отчаянием подумал Серов, стараясь выглядеть спокойным. – Там бы и остались». – Привет, – протянул он руку посетителю. – Секретарь сказала, что ты уже приходил. Что за срочность? – Здравствуй, Юрий Петрович, – поздоровался Веснин. – Да, заглянул к тебе, но ты, как обычно, по уши в заботах. – Есть такое дело, – Серов вертелся в поисках пепельницы. Да где же она? Вчера оставил на столе, а сейчас исчезла. – Не эту вещь ищешь? Серов обернулся. Веснин держал в протянутой руке треклятую пепельницу. – Где она была? – Да вот здесь и стояла, за календарем. Что-то ты разволновался, Юрий Петрович. – Я? Тебе показалось. Серов закурил. Приглашающим жестом указал в сторону кресла, и Веснин тотчас сел в него, поддернув мятые летние брюки. Рядом на пол поставил сумку, которую носил через плечо. «Что тебе надо? – подумал глава Управы, опускаясь в свое кресло. – Что ты хочешь от меня?» – Ну, рассказывай, – попытался улыбнуться Серов. Веснин заговорил не сразу. – Это ты расскажи, – спокойно произнес он. – А мне-то о чем рассказывать? – Я? – похолодел Серов. – Я перефразирую, если ты не понял. Расскажи, как в прошлом году ты убил моего сына. – Бог с тобой, – побледнел Серов. – Думай, что говоришь… – Целый год думаю, – хмыкнул Веснин. – И додумался, как видишь. Серов попытался изобразить возмущение, но вышло у него слабо и фальшиво. Он и сам будто бы увидел себя со стороны и испытал ощущение сильного протеста. Да что себе Веснин вообще позволяет? Сам же Николай вел себя очень спокойно. Он наблюдал и наслаждался зрелищем. Серов пока что не извивался, как уж на сковородке, но был напуган – и Веснин знал почему. – Я же целое расследование провел, – сказал он. – Ты же приезжал той ночью на базу отдыха, да? – Не понимаю тебя, – пробормотал Серов, подтягивая к себе какие-то распечатки, им же самим и отложенные в сторону. – Если у тебя все, то мне работать надо. Он схватил шариковую ручку, стоявшую в подстаканнике, попытался что-то написать на бумаге, но ручка не писала. Взял другую. Та же история. Тогда Серов вспомнил про карандаши, которыми вообще не пользовался, и принялся судорожно искать их, выдвигая ящики стола один за другим. – Хватит, – приказал Веснин. – Остановись.