Пэкстон взял меня за руку и слегка сжал ее, встряв в разговор. — Что вы хотите сказать? — Миссис Чадвик считает, что будет лучше, если ребенок… — Вандер. Его зовут Вандер, — вставил Пэкстон. — Вандер сейчас в хорошем доме с семьей, которая его любит. С Уорренами. Как я поняла, он здоров и очень счастлив. Муниципалитет штата Мичиган считает, что нам не стоит разрушать эту идиллию. Пэкстон встал, а я схватилась за маленький камушек на шее, желая, чтобы он не потерял контроль над собой перед соцработниками. — Это прекрасно. Я рад, что он хорошо проводит лето, но, по правде, миссис Вагнер, это все. Просто хорошее лето. Он наша семья, и его место вместе с нами. Если считаете, что у нас нет на него прав, то я готов убедить вас в обратном. Я не окунулся слепо во все это. Я знаю наши права, и, если вы не можете доказать, что мы неподходящие родители, скажите, каков будет следующий шаг. Ладно, это было не так плохо. Я следила за лицами обеих дам, словно кошка на охоте, пытаясь понять значение каждого жеста и взгляда. Джонни заговорила первой. Она с хлопком соединила ладони и посмотрела на Пэкстона с… не пойму точно, с каким выражением. Я плохо читаю мимику. — Дальше мы зададим вам несколько вопросов, осмотрим ваш дом и отправим отчет в Мичиган вместе с заявлением о вашем намерении получить право опеки над Вандером Клайдом Делгардо. Мы просто посредники, мистер Пирс. Только потому что штат Мичиган считает, что они знают, как лучше, не значит, что это действительно так. Мы с Линдсей работаем вместе уже семь лет и боремся лишь за благополучие каждого ребенка. Не для штата Мичиган и, определенно, не для вас. Покажите нам, что Вандеру будет лучше с вами, мистер Пирс. Заставьте нас принять вашу сторону. Пэкстон посмотрел на Джонни взглядом, который я тоже не смогла прочесть, потом повернулся ко мне. В нем что-то переклинило, что-то, чего раньше я не видела. Он улыбнулся и провел пальцами по волосам. — Тогда начнем, — произнес он, его напряженность сменилась легкой улыбкой. Пэкстон сел на диванчик рядом со мной, и мы принялись отвечать на вопрос за вопросом. Они спрашивали обо всем: о распорядке дня и питании девочек, работе Пэкстона, моей роли в качестве домохозяйки, а после — о документах, которые мы должны были собрать. О, боже мой. Можно подумать, будто мы просим право опеки над президентом Соединенных Штатов Америки. Свидетельство о браке, свидетельства о рождении, решение суда о разводе Пэкстона, справку о доходах, форму W-2 или бланк декларации на подоходный налог за последние пять лет, список сберегательных счетов, инвестиций, долгов и страховок. Думаю, мы справились. Мы даже несколько раз пошутили и подробно рассказали о наших девочках. Джонни поделилась своей дилеммой касательно своих сына и дочери. Она думала, что они были единственными, кто так ругался. Мне нравилось, что она поделилась этим с нами. Появилось чувство, будто она такая же, как и мы. Как и все остальные на этой безумной планете, со своими скелетами в шкафу. В целом мне показалось, что интервью прошло успешно, дальше настала очередь экскурсии по дому. Пэкстон все это время не отпускал мою руку. В основном говорил он, в подробностях рассказывая о доме и о том, как мы его обустраивали. Мне стало интересно, кормил ли он их красивой ложью, или это была правда. Я не помнила, чтобы помогала ему в чем-либо, а он не упоминал об этом. Но он о многом не упоминал. Джонни вошла в комнату Роуэн, широко улыбаясь. — Барби. Моя дочь тоже их любит, — заметила она, осматривая комнату Роуэн, заставленную вещами с тематикой Барби. — Роуэн у нас книжный червь, — похвалилась я гордо, когда Линдсей подняла ее любимую книгу — «Сэр Морщинки» Леноры Кэрр. — Ее мама три часа стояла в очереди, чтобы купить эту книгу. Она подписана. Роуэн очень гордится этой книгой, — объяснил Пэкстон. Из-за этого мне на секунду стало грустно. Я не знала об этом. Знала, что это была ее любимая книга, и знала, что она занимала особое место на верхней полке. Вот только история, скрывающаяся за ней, была мне неизвестна. От этого что-то защемило в груди. Дальше мы пошли в комнату Фи. — Наша маленькая пацанка, — сказала я, вернув себе счастливую улыбку. У нее были девчачьи вещи, но скейтборд и игрушки ее выдавали. У Офелии была целая коллекция динозавров и вся сопутствующая им атрибутика. Но разногласий не было: обе девочки играли в Юрский период не меньше, чем в Барби в комнате Роуэн. Потом мы вошли в комнату, где дверь была забита деревянными досками. — Не обращайте внимания на запах краски. Мы работаем над этой комнатой, пытаясь подготовить ее. Окно уже заказали. Должны доставить на этой неделе. — Мы не можем решить, кому отдать эту комнату. Мне кажется, ее должна получить Роуэн, так как она старше. — Она ненамного старше Офелии. У Вандера должна быть комната с личной ванной, — возразил Пэкстон. Мы оба посмотрели на наших гостей, желая узнать, на чьей они стороне. Как оказалось, ни на чьей. — Я займу эту комнату, — решила Джонни. Комната была достаточно пустой. Мы покрасили стены в нейтральный цвет, что-то среднее между голубым и серебряным. Карточка гласила: «уютный серый». Мы были полны надежды, когда женщины уходили, они обе заверили нас, что проявят инициативу. Это невероятно обрадовало меня. Мы проводили их до двери, благодаря за визит, при этом не отпуская рук друг друга. Джонни остановилась на нижней ступеньке и повернулась к нам. — Мне нравится, что вы двое так влюблены. В семье это важно. Я улыбнулась и наклонилась к Пэкстону. — Да это все фальшь. Он не очень-то мне и нравится, — поддразнила я. Джонни засмеялась. — Ну да. Скажите, это пятно специально для нас, или ваш муж обнял вас, когда вернулся с запозданием? Я посмотрела на кремовую блузку и полоску грязи на левой стороне и улыбнулась. — Что-то вроде того. — Он обнял меня, потому что я была в ужасе. За все два часа он не сказал мне о грязной рубашке. Идиот. Глава четырнадцатая Тем вечером Пэкстон повел нас поесть мороженого и поиграть в мини-гольф. Уверена, он сделал это ради меня, чтобы отвлечь меня от грядущего. И это сработало. Девочки без остановки тараторили про свой день с Ми. Она рассказывала истории о семейных камнях и сожжении лаванды для ощущения спокойствия, а на прощание дала им горстку ладана. — Думаю, это для того, чтобы сделать наши камни еще сильнее, — рассуждала Офелия с заднего сидения. — Девочки, что скажите насчет приобретения нового камня? О том, чтобы увеличить нашу семью? — Пэкстон, — запротестовала я, останавливая его до того, как он пообещал то, что могло и не случиться. — Что? Мы должны сказать им. — Прекрати, пока рано. — У вас будет ребеночек? — почти завизжала Роуэн. — Правда, мамочка? Ура! У Джорджины появился маленький братик. — Я не хочу девочку, — заявила Офелия, помогая сестре. — У меня не будет ребеночка. У нас не будет ребеночка. — Ему пять, — сказал Пэкстон, совершенно игнорируя меня. — Его зовут Вандер. — Эй, мне пять, — произнесла Фи с бо?льшим воодушевлением, чем сто?ило. — Где его мамочка? — спросила Роуэн. Повернувшись к Пэкстону, я сообщила о своих чувствах. — Ненавижу тебя. — Поговори с ними. Расскажи, что происходит. Сначала я молча пялилась на Пэкстона, раздумывая, что сказать, пока он вез нас домой после прекрасного вечера, который собирался испортить. — Помните, мама попала в аварию? — начала я. — Да, нам тебя не хватало, — сказала Фи, ерзая на сидении, то и дело дергая ремень безопасности. — Мне вас тоже не хватало, детка. Прекрати. А если папа резко нажмет на тормоз? Ты будешь в опасности. Тогда я была не одна. Со мной была моя сестра. — Где она? — Она умерла? — Мы не знаем, где она. Ее пока не нашли, но мы ищем. Вандер — ее маленький сын, и ему нужна семья, пока мы не найдем его маму. — Может, она пошла в торговый центр, — высказала Офелия свое глупое мнение. Я нахмурилась и посмотрела на улыбающегося Пэкстона. — Она не в торговом центре. Я не знаю, где она. Возможно, она ранена и не помнит, кто она. — Как ты, да? — спросила Роу. — Возможно. Я уверена, ее сын такой же крутой, какой была она. Она была моей лучшей подругой.