— Очень жаль это слышать. Тогда я возьму с собой Шелли. — Вы с ума сошли, сэр? Вы же знаете, как они относятся к гномам, которые открыто признают свой пол! — Ладно, ладно, значит, пойдет сержант Детрит. В него-то они поверят? — Возможно, это сочтут провокацией, сэр… — с сомнением начал Моркоу. — Детрит — анк-морпорский стражник, капитан, точь-в-точь как ты и я! — перебил Ваймс. — Надеюсь, я-то вполне приемлем? — Да, сэр, конечно. Хотя они наверняка встревожатся. — Да? — Ваймс задумался. — Ну и хорошо. Детрит — слуга закона. У нас, знаешь ли, тут еще остались законы. И, насколько мне известно, их действие распространяется очень далеко… и глубоко. До самого низа. «Ну и чертову глупость я сморозил», — подумал Ваймс через пять минут, шагая по улицам во главе маленького отряда. Он сам себя клял за свои слова. Стража выживала благодаря хитрости. Именно так, и никак иначе. Ты строишь полицейское управление, вешаешь большие синие фонари, ставишь на виду в общественных местах здоровяков-констеблей и ходишь по городу, словно он принадлежит тебе. Но он тебе не принадлежит. Это все — дымовая завеса. Ты хитрость внедряешь в каждую голову этакого маленького стражника и полагаешься на то, что люди уступят, что они знают правила. На самом деле сотне хорошо вооруженных бойцов ничего не стоит стереть Стражу с лица земли, если знать, как правильно взяться за дело. Однажды какой-нибудь безумец поймет, что захваченный врасплох стражник умирает как самый обыкновенный человек — и тогда чары рухнут… Гномы Бедролома не верят в городскую Стражу? Это чревато. Возможно, привести с собой тролля — и впрямь провокация, но Детрит — гражданин Анк-Морпорка, черт побери, как и все остальные. Если… — Динь-дилинь-динь! Ах да. Неважно, насколько плохи дела, — всегда есть шанс, что станет еще хуже. Ваймс вытащил из кармана красивую коричневую коробочку и открыл крышку. Остроухая мордочка маленького зеленого бесенка уставилась на него с тоскливой, безнадежной улыбкой, которую, в ее различных вариациях, он уже привык побаиваться. — Доброе утро, Введи-Свое-Имя. Тебя приветствует бес-органайзер «ГрушаTM» пятой модели. Чем могу… — начал бесенок очень быстро, в попытке сказать как можно больше, прежде чем его неизбежно перебьют. — Ей-богу, я ведь тебя выключил, — сказал Ваймс. — Ты грозил мне молотком, — с упреком произнес бесенок. Он со стуком задвигал крохотными рычажками и вдруг завопил: — Эй, слушайте, слушайте! Он угрожает молотком новейшему произведению науки и техники! Он даже не заполнил регистрационную карточку! Поэтому я зову его «Введи-Свое…»… — А я думала, вы избавились от этой штуки, сэр, — сказала Ангва, когда Ваймс захлопнул крышку. — Я думала, она… случайно сломалась. — Х-ха!.. — приглушенно донеслось из-под крышки. — Сибилла каждый раз покупает новый, — поморщившись, ответил Ваймс. — Притом усовершенствованной модели. Но на сей раз я его точно выключил! Крышка снова отскочила. — Я просыпаюсь, когда нужно о чем-нибудь напомнить! — провизжал бесенок. — Десять сорок пять, «позировать для проклятого портрета»!!! Ваймс застонал. Сэр Джошуа и портрет. Ему грозили неприятности. Он уже пропустил два сеанса. Но убийство гнома… это же очень важно. — Я не смогу, — пробормотал он. — Не хочешь ли воспользоваться удобной встроенной функцией передачи сообщений? — А что она дает? — с сильнейшим подозрением спросил Ваймс. Бес-органайзеры, которые покупала Сибилла, один за другим с успехом устраняли проблемы, которые проистекали исключительно от пользования ими. — Э… короче говоря, я очень быстро сбегаю с сообщением в ближайшую клик-башню, — с надеждой сказал бесенок. — И вернешься? — с не меньшей надеждой спросил Ваймс. — Разумеется! — Нет, спасибо. — Тогда, может быть, сыграешь в «СплонгTM»? Игра, специально разработанная для пятой модели, — взмолился бесенок. — Биты у меня прямо здесь. Нет? А как насчет суперпопулярной игры «Угадай, сколько ты весишь в свиньях»? Ну, или я могу насвистеть твой любимый мотивчик. Встроенная функция дает возможность запомнить полторы тысячи самых… — Научитесь наконец им пользоваться, сэр, — предложила Ангва, когда Ваймс вновь захлопнул крышку, заглушив протестующий голосок. — Одним я уже попользовался, — ответил Ваймс. — Да, подложили под дверь, — пробурчал за спиной Детрит. — Я просто не люблю технику! Все, конец дискуссии. Хэддок, сгоняй на Луннопрудную улицу. Передай мои извинения леди Сибилле, которая сидит в студии сэра Джошуа, и скажи, что мне очень жаль, но у нас тут дела, которые требуют максимального внимания. «И это правда, — подумал Ваймс, когда отряд двинулся дальше. — Возможно, они требуют даже больше внимания, чем я в состоянии им уделить. Ну и плевать. Непременно что-то будет, раз уж требуется так осторожничать лишь для того, чтобы выяснить, было ли убийство». Паточная улица принадлежала к числу тех мест, которые обычно колонизировали гномы — она граничила с наименее приятными частями города, но все-таки не относилась к ним. Пришелец немедленно замечал приметы гномьего быта: многочисленные окошки свидетельствовали о том, что двухэтажный дом превратили в трехэтажный без наращивания его в высоту, множество маленьких пони были запряжены в крошечные тележки, и, разумеется, уйма человечков-малоросликов с бородами и в шлемах, что также наводило на мысль. Гномы всегда копают. Это… гномий образ жизни. Здесь, подальше от реки, они добирались до подвального уровня, не рискуя оказаться по шею в воде. Тем утром они толпились повсюду. Они не то чтобы злились (насколько мог распознать Ваймс, поскольку открытая взгляду область между бровями и усами занимала всего несколько дюймов). Но он не привык видеть гномов просто стоящими на улице. Обычно они занимались тем, что работали, не покладая рук. Нет, они не злились… но беспокоились. Чтобы это понять, не нужно было видеть лиц. Гномы в целом недолюбливали газеты, относясь к газетным новостям точно так же, как любитель сочного винограда относится к изюму. Новости они получали от сородичей — горячие, свежие, полные индивидуальных черточек и, несомненно, обрастающие в пересказе все новыми и новыми подробностями. Толпа на Паточной улице неуверенно ожидала слухов о предстоящем мятеже. Но все-таки она расступилась, чтобы пропустить Стражу. Присутствие Детрита вызвало прилив бормотаний, но тролль рассудительно предпочел пропустить их мимо ушей. — Чувствуете? — спросила Ангва, пока они шли по улице. — Вы чувствуете что-нибудь под ногами? — У меня не так развиты чувства, как у тебя, сержант, — напомнил Ваймс. — Под землей что-то непрерывно стучит, — сказала Ангва. — Я ощущаю, как дрожит мостовая. Как будто работает насос. — Наверное, осушают подвалы, — предположил Ваймс. «Нешуточное дело. Интересно, как далеко способны прорыться гномы? Анк-Морпорк преимущественно выстроен на Анк-Морпорке. Город стоял всегда». Если приглядеться повнимательнее, это была не случайная толпа, а очередь, которая вытянулась вдоль одной стороны улицы и медленно двигалась к боковой двери дома. Гномы хотели видеть грагов. «Пожалуйста, произнесите последнее напутствие над моим отцом. Пожалуйста, посоветуйте, продавать ли магазин. Пожалуйста, наставьте меня в моем ремесле. Я далеко от тех мест, где покоятся кости моих предков, пожалуйста, помогите мне остаться гномом…» В тревожные времена никто не хочет быть д'ркза. Строго говоря, большинство анк-морпорских гномов были д'ркза, что означало примерно — «ненастоящий гном». Они не жили глубоко под землей, не выходили исключительно по ночам, не добывали в шахтах металлы, позволяли дочерям демонстрировать хотя бы некоторые признаки своего пола и в ряде церемоний допускали небольшие небрежности. Но в воздухе витал запах Кумской долины. Неподходящее время, чтобы быть «почти гномом». Поэтому гномы прислушивались к грагам. Граги наставляли их на путь истинный. До сих пор Ваймс с этим мирился. До сих пор, впрочем, городские граги не одобряли убийств. Ваймсу нравились гномы. Из них получались надежные офицеры, и вдобавок гномы по природе отличались законопослушностью, по крайней мере, в трезвом виде. Но теперь все они наблюдали за ним. Он буквально ощущал на себе их взгляды. Разумеется, испокон веков жители Анк-Морпорка охотнее всего торчали на улице, наблюдая за прохожими. Анк-Морпорк был мировым экспортером пронизывающих взглядов. Но сегодняшние взгляды казались Ваймсу не такими, как обычно. Улица стала если не враждебной, то чуждой. И все-таки это была анк-морпоркская улица. Разве Ваймс мог превратиться в чужака в родном городе? «Может быть, я все-таки зря привел тролля, — подумал он. — Но к чему мы этак придем? „Выбери себе стражника из списка“?» Двое гномов несли караул возле дома Бедролома. Они были вооружены серьезнее среднестатистического гнома, насколько такое возможно, но главным образом толпу усмиряли их черные кожаные пояса. Эти пояса говорили всякому посвященному, что их обладатели служат глубинным гномам, и, следовательно, на них распространяются волшебство и харизма, которыми обладают граги, в отличие от рядового гнома, погрязшего в пороках. Гномы смотрели на Ваймса как испокон веков смотрит охрана. Этот взгляд говорит примерно следующее: считай, что ты уже труп; между тобой и смертью стоит только мое долготерпение. Но Ваймс не дрогнул. Свидетели ему все пять преисподних, он и сам достаточно часто прибегал к этому приему! Он ответил равнодушным взглядом человека, который попросту не замечает никаких охранников. — Командор Ваймс, городская Стража, — объявил он, показывая значок. — Мне нужно немедленно видеть грага Бедролома. — Он никого не принимает, — сказал один из стражников. — Ага. То есть он мертв? — уточнил Ваймс. Он почувствовал ответ. Излишним был даже чуть заметный кивок Ангвы. Гномы боялись этого вопроса. Так, что даже вспотели. К ужасу и изумлению караульных — и отчасти к удивлению самого Ваймса, — он присел на ступеньку между ними и вытащил из кармана пачку дешевых сигарет. — Вам я не предлагаю, парни, потому что знаю, что на посту курить не разрешается, — добродушно сказал он. — Лично я своим парням не разрешаю. Сейчас я курю исключительно потому, что никто мне не запретит, ха-ха… — Ваймс выпустил струйку синего дыма. — Итак, я, как вам известно, глава городской Стражи. Так? Гномы, глядя прямо перед собой, чуть заметно кивнули. — Прекрасно, — сказал Ваймс. — А значит, вы — вы оба — препятствуете мне в исполнении моих обязанностей. О-о, сколько вариантов разом открывается передо мной. В данный момент, например, я подумываю о том, чтобы вызвать констебля Дорфла. Он голем. Поверьте, ему-то никто не воспрепятствует. Вы несколько недель будете выметать щепочки, в которые превратится ваша дверь. И я бы на вашем месте не становился у него на пути. Он будет действовать строго по закону, то есть, если кто-нибудь затеет драку, начнется самое интересное. Я вам это говорю потому только, что сам немало прослужил стражником. Иногда сурового вида достаточно. Но в некоторых случаях и я полагаю, что сейчас именно такой случай, самым разумным решением будет сходить внутрь и спросить, что вам делать дальше. — Мы не можем бросить пост, — сказал один из гномов. — Не беспокойся, — Ваймс встал. — Я за тебя посторожу. — Нельзя! Ваймс нагнулся к уху охранника. — Я командор Стражи, — прошипел он. Все дружелюбие как рукой сняло. Ваймс указал на булыжники мостовой. — Это моя улица. Я могу стоять где захочу. Ты стоишь на моей улице. Это общественное место. Иными словами, есть с десяток поводов, по которым я могу арестовать тебя сию же секунду. Да, у меня, несомненно, будут неприятности, но ты в любом случае окажешься в самом эпицентре. И я тебе скажу как стражник стражнику — лучше бери ноги в руки и сбегай доложись кому-нибудь повыш… в смысле, подальше по служебной лестнице. Ясно? Увидев встревоженные глаза, смотревшие на него в щелочку между кустистыми бровями и роскошными усами, Ваймс заметил скрытые знаки, которые уже научился распознавать, и добавил: