Гномы стояли на посту, но, несомненно, кто-то сказал им пару слов. Они кивнули стражникам. Один из них сам открыл дверь. Очень вежливо. Моркоу подозвал остальных поближе. — Все, что мы скажем, будет услышано, ясно? — сказал он. — Буквально все. Поэтому будьте осторожны. И помните — они не знают, что вы видите в темноте. Он вошел первым — туда, где стоял Мудрошлем, улыбчивый и нервный. — Приветствую тебя, Головостук, — сказал гном. — Э… если уж мы говорим на морпоркском, зови меня «капитан Моркоу». — Как тебе угодно, нюхач, — ответил гном. — Подъемник ждет. Во время спуска Моркоу спросил: — Как он движется? — Это все Устройства, — ответил Мудрошлем. Гордость победила волнение. — Правда? И какие? — Вал и Регулятор. — Регулятор? Я о нем только слышал. — Нам повезло. Я охотно вам покажу. Они просто незаменимы, когда готовишь еду, — болтал Мудрошлем. — А еще внизу у нас кубы разной мощности. От нюхача ничего нельзя скрывать. Мне велено показать тебе все, что ты пожелаешь увидеть, и рассказать все, что ты захочешь знать. — Спасибо, — сказал Моркоу, и тут подъемник остановился в темноте, усеянной пятнышками света. — Насколько масштабны ваши работы? — Этого я не могу сказать, — быстро ответил Мудрошлем. — Я не знаю. А вот и Пламен. Мне нужно вернуться наверх… — Нет, Мудрошлем, останься с нами, пожалуйста, — произнесла тень во мраке. — Тебе тоже стоит это видеть. Добрый день, капитан Моркоу, и вы, дамы… — Ангва уловила легкое отвращение в голосе. — Пожалуйста, следуйте за мной. Прошу прощения за недостаток света. Надеюсь, ваши глаза привыкнут. Я охотно опишу вам любой предмет, которого вы коснетесь. А теперь давайте пройдем туда, где случилось это злополучное… недоразумение. Ангва огляделась, когда их вели по коридору. Она заметила, что Моркоу вынужден был идти, слегка сгибая колени. «Головостук? Ну надо же. Ты почему-то никогда об этом не упоминал!» Примерно каждые десять метров Пламен останавливался перед круглой дверью, неизбежно окруженной вурмами, и поворачивал колесо. Дверь со скрипом открывалась — открывалась неохотно, давая понять, какая она тяжелая. Там и сям в туннелях виднелись разные… штуки, всякие приспособления, которые свешивались со стен и явно имели какое-то назначение. Вокруг кишели вурмы. Ангва понятия не имела, для чего эти штуки нужны, но Моркоу смотрел на них с энтузиазмом и восторгом, как школьник. — Водолазный колокол! Непромокаемые сапоги! Мистер Пламен! Я о них только слышал! — Если не ошибаюсь, капитан, вы выросли в Медянке, где сплошь скала. Копать здесь, на сырой равнине, — все равно что вести шахту в море. — Эти железные двери водонепроницаемые? — О да. И воздухонепроницаемые. — Поразительно! Я охотно побываю здесь еще разок, когда окончится это досадное разбирательство. Настоящая гномья шахта под городом! Трудно поверить! — Несомненно, мы сумеем договориться о визите, капитан. Моркоу за работой. Такой невинный, дружелюбный… глупый, как щенок. А потом он внезапно превращался в стальную плиту, в которую ты врезался с разбегу. Судя по запаху, Салли с интересом наблюдала за капитаном. «Будь благоразумной, — внушала себе Ангва. — Не поддавайся на вампирьи штучки. Не верь, что ты глупая и неуклюжая. У тебя есть мозги». Здесь, в темноте, можно было сойти с ума. Ангва поняла, что проще закрыть глаза. Если ничто ее не отвлекало, под землей нос работал лучше. Темнота помогала сосредоточиться. Ангва шла вперед с закрытыми глазами, и в сознании танцевали пятна цвета. Впрочем, если бы не запах Салли, она бы учуяла гораздо больше. Но проклятая вампирья вонь отравляла все вокруг. «Держись, не начинай об этом думать, не позволяй себе об этом думать, держись, ты неправа…» В углу следующего помещения, довольно просторного, на полу виднелись какие-то слабые очертания. Они походили на контур. Меловой контур. Сияющий меловой контур. — Насколько я понимаю, таков признанный полицейский метод? — спросил Пламен. — Это так называемый ночной мел, капитан. Сделан из давленых вурмов. Продолжает светиться примерно сутки. На полу вы увидите — или, скорее, нащупаете — дубину, которая нанесла смертельный удар. Прямо у вас под рукой, капитан. На ней кровь. Прошу прощения, что так темно, но вурмов мы отсюда убрали. Иначе, сами понимаете, они бы воспользовались. Ангва видела Моркоу — силуэт, обрисованный неизменным запахом мыла. Чувствовала, как он идет через зал и касается очередной железной двери. — Что там, сэр? — спросил Моркоу, постучав по ней. — Она ведет во внешние помещения. — Дверь была открыта, когда тролль напал на грага? «Ты правда веришь, что это сделал тролль?» — удивилась Ангва. — Да, — ответил Пламен. — Тогда, пожалуйста, откройте ее. — Я не могу исполнить вашу просьбу, капитан. — Это не просьба, сэр. А когда дверь откроют, я желаю знать, кто находился в шахте в то самое время, когда сюда вломился тролль. Мне нужно поговорить с ними и с теми, кто обнаружил труп. Хара'г д'каргра. Запах Пламена изменился. Гном, защищенный несколькими слоями брони, вдруг заколебался. Оказавшись в эпицентре неприятностей, он медлил несколько секунд, прежде чем ответить. — Я… постараюсь выполнить твою про… твое требование, нюхач, — сказал он. — Но сейчас я вас оставлю. Идем, Мудрошлем. — Грз дава'дж? — спросил Моркоу. — К'закра'д? Д'дж х'рагна ра'дж! Пламен шагнул вперед, еще более неуверенно, и протянул обе руки ладонями вниз. На мгновение, пока рукава не скользнули на запястья, Ангва увидела на правом слабо светившийся знак. У каждого глубинного гнома есть драхт — своего рода удостоверение личности в мире капюшонов и шлемов. Она слышала, что драхты наносят, делая татуировку кровью вурмов. Наверное, это больно. Моркоу взял Пламена за руки и тут же отпустил. — Спасибо, — сказал он, как будто до тех пор ни слова не говорил по-гномьи. Пламен и Мудрошлем заспешили прочь. — И что это было? — поинтересовалась Ангва. — Я его убедил, — бодро ответил Моркоу. Он полез в карман. — Ну, раз уж мы здесь, давайте осветим помещение. Ангва почуяла, как его рука энергично взмахнула несколько раз, как будто Моркоу красил стену. Запахло… пирогом со свининой? — Сейчас будет светлее, — пообещал капитан. — Капитан Моркоу, это не… — начала Салли. — Всему свое время, младший констебль, — твердо перебил Моркоу. — Пока что мы просто осмотримся. — Но я должна сказать… — Позже, младший констебль, — Моркоу чуть повысил голос. Вурмы кишели вокруг открытой двери, через которую вошли стражники, и на каменной кладке. — Кстати… э… Салли. С тобой все будет в порядке, когда мы увидим труп? «Да, конечно, — подумала Ангва, — заботься о ней. Мне приходится иметь дело с кровью каждый день. Походил бы ты в моей шкуре!» — Старая кровь — не проблема, сэр, — сказала Салли. — Она тут тоже есть. Но… — Они перенесли труп в отдельное помещение, — быстро перебил Моркоу. — Погребальные ритуалы довольно сложны. «Ритуалы? — прорычал внутренний волк. — Да, детка, они хотят жить как дома». Вурмы расползались, целенаправленно перемещаясь по стене. Ангва присела, чтобы нос оказался ближе к полу. «Чую гномов. Много гномов. Троллей почуять трудно, особенно под землей. Кровь на дубине… как цветок. И гномий запах… но он тут повсюду. Я чую… погодите-ка, что-то знакомое…» От пола пахло в основном илом и глиной. Выделялись следы Моркоу — и ее следы. Пахло гномами. Ангва по-прежнему различала запах их тревоги. Здесь они и нашли труп? Но один клочок пола чем-то отличался. Грязь была плотно утоптана, но по-прежнему пахла как глина с Песчаниковой улицы. Кто живет на Песчаниковой улице? Большинство городских троллей. Улика. Ангва улыбнулась в отступающих сумерках. Как всегда говорил мистер Ваймс, проблема с уликами в том, что их очень легко подделать. Можно принести в кармане чертову прорву улик. Темнота рассеивалась, становилось все светлее. Ангва подняла голову. На стене, в том месте, где ее коснулся Моркоу, сиял огромный яркий знак. Моркоу провел по ней куском мясного пирога, догадалась Ангва. Вурмы сползлись к еде… Пламен вернулся, за ним следовал Мудрошлем.