— А откуда вы знаете, сэр? — Я ни черта не знаю. Что такое така-така? — Троллья дубина войны, — ответил Детрит. Ваймс, тщетно пытаясь представить себе дубину мира, не удержался и спросил: — Ее что, рассылают по подписке? Но подобный блеск сарказма просто пропадал даром, когда дело касалось Детрита. Сержант расценивал юмор как чисто человеческое заболевание, которое поддается излечению, если говорить медленно и терпеливо. — Нет, сэр. Когда така-така, ета, посылают кланам, ето значит военный призыв, — объяснил он. — Ох, черт. Кумская долина? — Да, сэр. Я слышал, Король-под-Горой и убервальдские гномы, ета, уже по пути в Кумскую долину. На улице только об етом и говорят. — Э… бип-бип-бип? — пропищал чей-то взволнованный голосок. Ваймс вытащил бесенка Грушу и уставился на него. В такую минуту… — Ну? — Двадцать пять минут шестого, Введи-Свое-Имя, — нервно сказал бесенок. — И что? — В это время суток и пешком ты должен отправиться немедленно, чтобы успеть домой к шести часам. — Ета, патриций хочет вас видеть, и клики поступают непрерывно, и все такое, — настаивал Детрит. Ваймс продолжал смотреть на бесенка, который явно был смущен. — Я иду домой, — наконец сказал он и зашагал прочь. Над головой сгущались темные облака, предвещая очередную летнюю грозу. — Возле того колодца, сэр, нашли трех гномов, — сказал Детрит, двигаясь следом. — Похоже, ета, их убили другие гномы, ето точно. Старые граги куда-то делись. Капитан Моркоу поставил стражу у каждого входа, какой только нашел… «Они копают, — подумал Ваймс. — Кто знает, куда ведут туннели?» — …он просит разрешения взломать большую железную дверь на Паточной улице, — продолжал Детрит. — Чтобы добраться до последнего трупа. — А что говорят гномы? — спросил Ваймс через плечо. — Я имею в виду живые. — Многие видели, ета, как поднимали убитых из колодца, — сказал Детрит. — Я так думаю, они сами подадут капитану лом. «Послушаем толпу, — подумал Ваймс. — Коснемся струн ее сентиментальной души. И потом, гроза уже началась. К чему бояться лишней капельки?» — Ладно, — сказал он. — Передай Моркоу вот что. Я знаю, что Отто будет на месте со своим треклятым ящиком, поэтому пускай дверь открывают гномы. Полная картинка гномов, Детрит. — Так точно, сэр. — Как там юный Кирпич? Он даст показания под присягой? Он понимает, что это значит? — Думаю, что так, сэр. — В присутствии гномов? — Он все сделает, если я попрошу, сэр, — сказал Детрит. — Уж ето я обещаю. — Прекрасно. Разошлите клик во все городские участки и всем деревенским констеблям отсюда и до самых гор. Пусть ищут компанию темных гномов. Они забрали то, за чем пришли, и пустились в бега. Это точно. — Хотите, чтоб их задержали? — спросил сержант. — Нет! Чтоб никто даже и не пытался! Передай, что у них оружие, которое стреляет огнем. Пускай просто дадут мне знать, куда направляются граги. — Я, ета, так и скажу, сэр. «А я пойду домой, — твердил себе Ваймс. — Всем что-то нужно от командора Ваймса, пусть даже он не семи пядей во лбу. И двух-то не наберется. Но в любом случае я Ваймс, а Ваймс в шесть часов читает книжку Юному Сэму. С правильными звуками». Он шел домой бодрым шагом, срезая, где только можно. Мысли плескались туда-сюда, как жидкий суп, ребра ныли, как бы говоря: «Да, мы здесь и болим». Ваймс подошел к парадной двери в то самое мгновение, когда Вилликинс ее отворил. — Я передам ее светлости, что вы дома, сэр, — сказал дворецкий, когда Ваймс заспешил вверх по лестнице. — Она чистит драконьи загоны. Юный Сэм стоял в кроватке и смотрел на дверь. Мир вокруг стал мягким и розовым. Кресло было завалено любимыми игрушками. Тряпичный мячик, маленький обруч, лохматая змея с одним глазом-пуговицей. Ваймс сбросил игрушки на ковер, сел и снял шлем. Потом промокшие сапоги. После того как Сэм Ваймс разувался, комнату уже не нужно было топить. На стене детской тикали часы, и с каждым «тик-так» маленькая овечка прыгала туда-сюда через забор. Сэм развернул пожеванную и слегка обслюнявленную книгу. — Где моя коровка? — объявил он, и Юный Сэм хихикнул. В окно стучал дождь. — Где моя коровка? Ты моя коровка? «Вещь, которая умеет говорить, — думал Ваймс, пока губы и глаза делали свое дело. — Каким образом она внушила гномам желание поубивать друг друга?» — Бе-е-е! Это же овечка! Это не коровка! «Зачем мы спустились в шахту? Потому что услышали, что произошло убийство, вот почему!» — Это не коровка! «Всякий знает, что гномы — сплетники. Глупо было приказывать им держать случившееся в тайне от Стражи. Ох уж эти глубинные гномы. Они думают, что достаточно сказать, и так оно и будет». — Где моя коровка? «Вода каплет на камень…» — Ты моя коровка? «Где я недавно видел доску для игры в „Шмяк“?» — Иго-го! «Ах да, Мудрошлем. Он страшно волновался». — Это же лошадка! «У него была доска. Он сказал, что любит играть». — Это не коровка! «Насколько я понимаю, Мудрошлем дошел до ручки. Похоже, он до смерти хотел мне что-то рассказать…» — Где моя коровка? «Этот взгляд…» — Ты моя коровка? «Я страшно злился. Ничего не говорить Страже? Ну и чего они ожидали? Можно подумать, он знал…» — Урр-ргх! «Он знал, что я полезу на стенку». — Это бегемотик! «Он хотел, чтобы я разозлился!» — Это не коровка! «Он, черт возьми, хотел, чтобы я разозлился!» Ваймс прохрюкал и промычал весь зоопарк до конца, не пропустив ни единого писка и воя, а потом подоткнул сыну одеяльце и поцеловал.