Энциклопедия «Доронах» под авторством Дахху из Дома Смеющихся, черновик первый В последнее время «Воздушная гавань» была нашим с Кадией и Дахху постоянным местом обитания. Еще со времен первого года обучения у нас троих появилась такая привычка — выбирать себе какой-нибудь симпатичный ресторанчик в центре города и потом торчать там изо дня в день. Причем, снова и снова возвращаясь в одно и то же место, мы быстро начинали ныть, что оно нам надоело, и пора бы найти что-нибудь новенькое. Но, обыкновенно, к этому моменту местечко уже воспринималось как дом родной, и его достаточно сложно было променять на что-либо другое. Чаще всего мы решались «на большие перемены» только после какого-нибудь важного изменения в других сферах наших жизней. Например, выбор «Гавани» произошел после нашего эпичного завершения учебы. Это было в начале зимы. Мы с Кадией, прощаясь с Магистром Орлином, рыдали взахлеб. Ему даже пришлось отобрать у нас только что врученные дипломы, потому что иначе они бы просто утонули в слезах и соплях. Дахху переминался рядышком и тоже заметно грустил. Окончание учебы для воспитанника — это не шутки. Может быть, я сужу предвзято, но, на мой взгляд, это куда больший стресс, чем просто выпуск из Академии или даже Башни Магов. Мы, воспитанники, в течение целых семи лет живем маленьким дружным кланом, где наука, быт и дружба переплетаются так тесно, что разорвать эти связи кажется невозможным. Дом магистра Орлина, нашего наставника, был полон всякой живности: птиц, кошек, домашнего скота и двух огромных псов, звавшихся Билли и Вилли. Жуки и комары тоже наличествовали в изобилии, раз за разом вызывая у меня истерику — насекомых боюсь до ужаса. Раньше Орлин был видным чиновником Лесного ведомства, яростным, мудрым и опасным. Потом, уйдя на пенсию, он решил брать учеников. Ничего странного — так делает большинство высокопоставленных государственных служащих. Это увлекательно, прибыльно и полезно для репутации. «Он учит молодых олухов» звучит куда лучше, чем «он прозябает на пенсии». Специалистов, учившихся у наставников, в Лесном королевстве ценят выше, чем тех, кто получил классическое образование в Академии. Стать ее студентом может любой в Шолохе, если у него на то хватит сил и желания. В Академию идут, чтобы получить степень специалиста в какой-то конкретной научной сфере. Тем, кого интересует коммерция или рядовая военная служба, высшее образование и вовсе получать не нужно. А если подросток хорошо проявляет себя во время всеобщей магической подготовки — то добро пожаловать в Башню магов, где его ждет мало кому понятное, но явно великое будущее. Наставничество, наш вариант, подходит тем, кто хочет посвятить себя государственной службе. Один Мастер берет себе несколько учеников и в течение семи лет играет для них роль преподавателя, воспитателя, друга и родителя. А иногда ненавистного зануды: довольно сложно быть непрерывно в хороших отношениях с человеком, который постоянно заставляет тебя что-то зубрить… Зато те, кому довелось стать воспитанниками-сотоварищами и вместе проходить обучение, быстро оказываются лучшими друзьями. Во всяком случае, так случилось у нас с Кадией и Дахху, и я этому очень рада. Сложно представить себе более крутых ребят, чем Кадию с ее огненным характером и всепоглощающим жизнелюбием и Дахху, чья потребность во всем дойти до самой сути иногда даже пугает. * * * Пятнадцать минут спустя после выхода из Иноземного Ведомства я поднялась на плоскую крышу здания Казначейства, где и располагалась «Воздушная гавань». Кадия и Дахху сидели за столиком у парапета и любовались панорамой столицы. С крыши открывался вид на Нижний и Верхний Закатный кварталы, на Дворцовый остров и Посольский район, на бурлящую жизнью набережную реки Нейрис. Все остальное пряталось под покровом леса. Только вдалеке над ровными рядами елок торчала завивающаяся спиралью Башня магов. На фоне солнце она казалась темнее, чем есть. — Кого я вижу, вах-вах! — первой меня, как всегда, заметила Кадия. Ее улыбка, обнажающая и верхние, и нижние зубы, была настолько широкой, что не умещалась на лице. Следы ночных приключений проявились в виде глубоких синяков под глазами, что, впрочем, совершенно не портило Кадию. Она из тех, кто отлично выглядит в любом состоянии. И благодарить за это надо не только хорошие внешние данные, но и то, что проглядывает за ними: искры оптимистического безумия, вихри всепоглощающей надежды на лучшее, твердую веру в то, что от жизни надо брать все. Я села на свободный стул и выжидающе уставилась на друзей: — Ну, порадуйте старушку Тинави информацией! Что там с мальчиком? — Все хорошо. Я нашел его почти сразу после твоего ухода, — успокоил меня Дахху и рассказал все по-порядку. Когда возникает опасность, все мы либо прячемся, либо бежим. Третьего не дано. Как выяснилось, спасенный нами ночью мальчик избрал первый путь: выкочив из дома, он затаился в кустах черники неподалеку от моего участка, пережидая. Дахху нашел его моментально. Что делать дальше, мой друг, впрочем, не знал. За ночь мы успели выстроить непростые отношения с неизвестным подростком: сначала спасли его, потом связали (страшно сказать, простынями; и, если уж по правде — розовыми простынями…спасатели-извращенцы). Причем о первом мальчик не знал, зато второе прочувствовал по полной программе. Непонятно, чего в сумме больше — добра или зла. Но мальчик заговорил первым: дрожащим голосом поинтересовался, что вообще случилось. Как вскоре выяснилось, он не мог — или не хотел — вспомнить ровным счетом ничего: зачем гулял в полночь? Откуда взялся? Где живет? Даже собственное имя вызывало у подростка глубочайшие сомнения, но потом он вроде как утвердился в мысли, что его зовут Карл… Тогда Дахху вместе с жертвой отправился в Лазарет. Дахху сейчас получает там дополнительное медицинское образование и всюду размахивает своим лекарским амулетом, поэтому их без очереди пропустили к старшему лекарю курса. Тот провел осмотр по высшему разряду, даже применил какие-то безумные «просвечивающие» заклинания (я не хочу знать, что это), и вынес вердикт — мальчик здоров. Вот только у Карла действительно глобальная потеря памяти. Ночную историю лекарь узнал без потусторонних подробностей (дескать, просто вечером наткнулись на обочине на мальчика без сознания), но, видимо, считал Дахху заслуживающим доверия, поэтому без лишних разговоров выделил для Карла койку в палате. Самого Дахху тоже проверили. Рука друга было полностью в порядке, хвала небесам. В итоге, проведя полдня вместе, эти двое, судя по рассказу Дахху, так сдружились, что я даже заревновала. — И что теперь? — спросила я. — Попробуем восстановить его память. Я попросил профессора поставить меня на дело Карла — мне как раз нужен пациент для написания курсовой работы. — Мудро! Если он внезапно все вспомнит, ты будешь рядом и успеешь попросить его не рассказывать всем о наших садистских наклонностях, да? — Ну, с этой точки зрения я не думал, — засмеялся Дахху, — Но да, такой плюс тоже существует. — А что насчет его родителей? Кто-то будет их искать? Они же, наверное, с ума сходят от беспокойства. — Лекарь все-таки нашел у Карла кое-какие старые обрывки воспоминаний. Они ясно свидетельствуют о том, что он не из Шолоха — не наши названия, не наша еда, необычная одежда и так далее. Так что мальчик из чужестранцев. Только не совсем понятно, его семья переехала сюда жить или просто путешествует? — Еще есть вариант, что он сбежал из дома, — пожала плечами Кадия, — Тогда, конечно, огонь! — Думаешь, очередной искатель долголетия? — вздохнула я. — Вполне вероятно. Юный и отчаянный. Смелый, но безмозглый. Розовощекий и розовопростынный. Верящий в свою звезду, но получивший звездюлей. Кумир бокки и, кажется, лучшая подружка нашего Дахху, ммм? Упомянутый Дахху смерил Кадию таким взглядом, будто бы был из Дома Убивающих Одной Мыслью, а не из Дома Смеющихся. У меня аж сердце сочувственно екнуло. Но подруга лишь комично подняла ладони вверх, мол, сдаюсь-сдаюсь. Впрочем, ее теория о том, что Карл без ведома семьи приехал в Шолох в поиске долголетия, казалась логичной. Дело в том, что здесь, в Шолохе, мы живем по полторы-две сотни лет вместо положенной одной. В других государствах Лайонассы все не так. Тайна нашего долголетия кроется в тех самых могущественных косточках, которые лежат в кургане под Дворцом уже больше тысячи лет. Наши предшественники были очень серьезными ребятами, и, даже мертвые, умудряются сильно влиять на жизнь королевства. Подарки древних, без шуток, бесценны. Во-первых, это сознание, в определенной степени дарованное самому лесу. Оно позволяет тропинкам и дорожкам самостоятельно, без помощи войск, держать оборону в случае войны; ручьям — по собственному разумению баюкать или веселить путника переливчатыми песнями; деревьям — сбрасывать листья раскладами гадальных карт. Во-вторых, обилие магических существ — не всегда добрых, правда, — которые живут с нами по соседству и привносят в жизнь города изюминку. Бокки, кстати, из их числа. Ну и в-третьих, небывалая продолжительность жизни. Это обстоятельство косвенно сыграло роль в становлении департамента Ловчих. Тысячи людей со всей Лайонассы каждый год стремятся переехать жить к нам, надеясь каким-нибудь чудом приобщиться к замечательной привычке жить долго-долго и почти не стареть. Увы, магия курганных косточек работает только на коренных шолоховцев. Но никто, конечно, не верит. Поэтому иноземцев у нас завались. Заодно и преступлений, с ними связанных, куда без этого. — Кстати, спасибо что поинтересовались насчет моей новой работы, — саркастически отметила я. Кадия и Дахху дружно выгнули брови коромыслом. — Это что, не было шуткой? Я думала, ты на свидание свинтила. В вечернем-то платье, м? — ехидно фыркнула подруга. Ну, Кадия! Сама ведь убеждала меня в его многофункциональности, предательница. В ответ на ее замечание я молча выложила на стол свой новоявленный значок. Ну а потом, насладившись эффектом, рассказала подробности. Честно говоря, окончив рассказ про Иноземное Ведомство, я ожидала радостных воплей и всесторонней поддержки. Вместо этого за столом воцарилось гнетущее молчание. Я подумала, что этим двум нужно время на то, чтобы сочинить достойное поздравление, поэтому горделиво добавила: — Так что, возможно, я смогу сыграть свою роль в судьбе Карла и найду информацию про него. Раз уж он иноземец. А все иноземцы теперь мои, ухахаха!