— Мало ли городов, — улыбнулся Лунин, — вот Новосибирск, например, хороший город. — Ну да, милое дело — за шестьсот километров метнуться пивка попить, — пробурчал Рыбин. — Так вы не за этим в Новосибирск ездили? — Илья взял стул и переставил его так, чтобы быть ближе к Рыбину. — А зачем тогда? — С чего это вы вообще взяли, что я в Новосибирск ездил? — помрачнел Юрий. — Знаете, допрос, он обычно так устроен, что вопросы задают тому, кого допрашивают, а чтоб наоборот было, так почему-то не принято, — улыбнулся Илья, — но, поскольку вы у нас всего лишь свидетель, — Лунин бросил взгляд на довольную физиономию Зубарева, — я пойду вам навстречу и на вопрос отвечу. Надеюсь, потом вы ответите на мой. — Постараюсь, — коротко бросил Рыбин. — Хорошо, постарайтесь, — кивнул Илья. — Что касается вашего вопроса, то мы можем достаточно обоснованно предполагать, что вы были в городе Новосибирске седьмого августа прошлого года, поскольку в этот самый день там был ваш автомобиль. — Это с чего это вы взяли? — удивленно вытаращил глаза Рыбин. — Это уже второй вопрос, не наглей, — с усмешкой откликнулся Зубарев. — Но и на него я отвечу, — подхватил Илья, — только для того, чтобы нам не терять время на препирательства, — будучи в Новосибирске, вы ухитрились трижды нарушить правила дорожного движения в поле зрения камер видеофиксации. Два нарушения были шестого числа, а одно седьмого. Так что вы делали в Новосибирске, Рыбин? — Пиво пил, сами сказали, — Рыбин исподлобья взглянул на следователя, — у меня такое ощущение, что вас смерть Токовенко не очень интересует. — Ну почему же, — не согласился Лунин, — смерть Константина Токовенко нас интересует, — он сделал едва заметную паузу, — тоже. Расскажите подробно о вашей поездке в Новосибирск, кстати, кто еще туда ездил вместе с вами? — Вместе с нами, а именно вместе со мной туда никто не ездил, — отчеканил Рыбин, — подробнее рассказать не могу, времени много прошло, подзабыл. — Я ведь освежить могу тебе память-то, — вскинулся Вадим. — Ой, какие мы в кабинете смелые стали, — усмехнулся Рыбин, — на улице-то ты не такой храбрый был, всю группу поддержки с собой приволок. А здесь чего? Думаешь, пухлый, — он презрительно кивнул в сторону Лунина, — тебе поможет? — Я думаю, — насупился оперативник, — наручники на тебя надеть для начала. А там посмотрим, кто кому поможет. — Наручники, — удивленно повторил Рыбин, — стесняюсь спросить, на каком основании? Или вы такой ерундой уже совсем не заморачиваетесь? Как говорится, был бы человек хороший, а статья для него всегда найдется. — С наручниками мы пока торопиться не будем. — Илья задумчиво потер переносицу, размышляя о том, неужели несколько килограммов его лишнего веса так сильно бросаются в глаза. — Скажите, а когда вы вернулись из Новосибирска? — Вот тогда и вернулся, — отозвался Рыбин, — седьмого или восьмого. В Новосибе особо делать нечего, не Анталья, знаете ли. — Может, девятого? — уточнил Лунин. — Может, и девятого, — безразлично пожал плечами Рыбин, — я ж говорю, времени много прошло, не помню. — По дороге нигде не останавливались, ни с кем не пересекались? — Илья продолжал задавать вопросы, внимательно наблюдая за реакцией Юрия. — Где-то останавливался, — голос Рыбина звучал равнодушно, — шестьсот километров как-никак. Бензин надо залить, самому отлить, перекусить опять же. В чем вопрос-то, господа начальники? Вы хоть скажите, а то все кругами ходите. Случилось, что ль, чего? В Новосибирске этом? Так это точно без меня, я там и не знаю никого. Лунин повернулся к оперативнику: — Я думаю, надо приглашать Ракитина. Похоже, ему здесь будет над чем поработать. — Это точно, — согласился Зубарев. — Не жалко? Все сливки ему достанутся. — Так уж и все, — усмехнулся Илья, — тебе тоже перепадет. Звони Ракитину, пусть выдвигается, а я, пожалуй, поеду. Я ему здесь уже точно не нужен буду. — Господа, — возмутился Рыбин, — что за Ракитин такой? Я что, еще его ждать должен? — Подождешь, не развалишься, — отрезал оперативник. — Так дела не делаются, — попытался возразить Рыбин, — я ведь, в конце концов, не задержан. Значит, могу уйти в любое время. Я правильно понимаю? — Правильно, Рыбин, ты все понимаешь, — кивнул Зубарев, — вот только один маленький к тебе вопрос: у тебя паспорт при себе имеется? — Нет, конечно. А что, кто-то по улицам ходит, все время паспорт с собой носит? — Вот видишь, Рыбин, — ухмыльнулся оперативник, — паспорта у тебя при себе нет, а это что значит? Это значит, что личность твою установить мы не можем. Может, ты и не Рыбин вовсе. А посему, дорогой мой, придется нам пока тебя задержать для установления этой самой твоей личности. — Да вы что, совсем берегов не видите? — вскочил было со стула Рыбин. — Сядь! — рявкнул оперативник, коснувшись пальцами рукоятки пистолета. — Сядь, я сказал. Рыбин медленно опустился на стул, не сводя злого, напряженного взгляда с правой руки Зубарева. Оперативник удовлетворенно кивнул и, отступив на шаг в сторону, снял трубку с телефона и набрал короткий внутренний номер. — Марков, пришли ко мне бойца в кабинет по-быстрому, — скомандовал он собеседнику, — задержанного пусть заберет. Да, пока на три часа оформи его как неустановленного, потом следователь приедет, разберется. Вернув трубку на место, Зубарев взглянул на Лунина и улыбнулся. — Ну что, если дело выгорит, с меня компот. Литр! — Нет, — покачал головой Илья, — одним компотом ты здесь не обойдешься. * * * Илья взглянул на часы, и на его лице заиграла довольная улыбка. Первая половина дня благополучно близилась к своему завершению. Через полчаса начнется обеденный перерыв, затем еще полдня, и все, рабочая неделя окончена. Но если до конца трудовой пятницы надо было еще продержаться некоторое время, то до обеда оставалось совсем ничего. Илья улыбнулся еще шире и сглотнул наполнившую рот слюну. Светочка обещала зайти сразу же, как только уедет Хованский, а он всегда уезжал обедать в одно и то же время, без трех минут час. Светочка никогда не приходила с пустыми руками, наверняка и сегодня она принесет уже хорошо знакомый большой пластиковый контейнер с плотно закрывающейся крышкой. Илья знал, чтобы ее открыть, надо разомкнуть четыре тугие защелки, по одной на каждой стороне, и тогда в нос сразу же ударит аромат чего-то бесконечно вкусного и, как это ни удивительно, непременно чего-то такого, что Лунин еще не пробовал. Каждый день, вот уже два месяца, Лунин ждал того момента, когда, открыв крышку, он сможет с хитрой улыбкой произнести притворно разочарованным голосом: «Ах, это… опять?» — но каждый раз Светочка ухитрялась приятно удивить и лунинское воображение, и его же желудок. «Интересно, что там будет сегодня, под этой крышкой с тугими защелками?» — именно с этой мыслью и улыбкой, окончательно расползшейся от одной порозовевшей щеки к другой, Лунин встретил ворвавшегося в кабинет Ракитина. — Сидишь, лыбу давишь? — Ракитин плюхнулся на стул и возмущенно уставился на Илью. — В отличие от тебя, Сергей, работа доставляет мне эстетическое наслаждение, — не переставая улыбаться, отозвался Лунин, — хотя, я так понимаю, этого наслаждения ты хочешь меня лишить. — Я б тебя не наслаждения, я б тебя и с работы попер, будь моя воля, — возбужденно заявил Ракитин, — ты что же мне такую подлянку устроил? Вроде я тебе и денег не должен, и на ногу не наступал… Чего не так, Лунин? — А что именно не так? — Илья перестал улыбаться, поняв, что произошло действительно что-то серьезное. — А все не так, — обреченно махнул рукой Ракитин, — я вот только не знаю, мне прямо сейчас пойти к Хованскому и доложиться или уже после обеда. — После обеда в любом случае лучше, — не раздумывая, отозвался Лунин, — а еще лучше до вечера дотянуть, тогда у шефа времени на разнос меньше будет, а к понедельнику, глядишь, уже и подобреет. Так, а случилось-то что? — Рыбин не мог девятого августа убивать Веретенниковых, — равнодушным голосом обреченного произнес Ракитин, — у него алиби. — Это как? — оторопел Лунин. — Он же до этого в Новосибирске был, сам признался. — Признался, — грустно выдохнул Серега, — в чем он тебе признался? — В том, что был в Новосибе, да и камера его машину засекла, тут уж никак не отвертишься. — Вот на камерах мы и погорели, — усмехнулся Ракитин. — Нет, с Новосибом все нормально, там без вопросов. Машина была, он был. Только было это, Лунин, шестого числа и седьмого. А восьмого они оба — и машина, и сам Рыбин — вернулись в Среднегорск. — И кто это подтверждает? — на всякий случай спросил Илья, понимая, что, если бы Рыбин не смог подтвердить свои показания чем-то более существенным, Серега не сидел бы сейчас напротив с таким убитым видом. — Камеры, — вяло отозвался Ракитин, — представляешь, в нашем городе тоже есть камеры. Причем их у нас до едрени фени. — Я в курсе, — хмуро кивнул Илья, вспомнив про лежащие в бардачке «хайлендера» две неоплаченные квитанции. — Так вот, этот Рыбин ухитрился девятого августа в первой половине дня выхватить штраф за разворот на Чайковского. Знаешь перекресток с Социалистической? Там нет левого поворота. Илья молча кивнул. — Ну вот, а этот гусь там развернулся, прямо под камерой. А его адвокат, впечатленный твоими новосибирскими фотоколлажами, пошел по твоему пути, только уже здесь. И нарыл вот это. Сунув руку во внутренний карман пиджака и пошарив там немного, Ракитин извлек и нервно бросил на стол сложенный вчетверо мятый листок бумаги. — Можешь себе оставить. Он не поленился, пять штук таких распечатал, можно из них стенгазету выпускать. Вот только название надо придумать. Илья медленно, уже понимая, что увидит, развернул лист бумаги. Старенькая «субару», пренебрегая всеми правилами дорожного движения и здравым смыслом, разворачивалась прямо под прицелом камеры видеофиксации. — Я вот думаю, какой вариант выбрать, — задумчиво рассуждал Ракитин. — Можно, что-то в духе энтэвэшников. Например, «Следователи-беспредельщики пытаются обвинить в убийстве первого встречного», а можно сделать проще, — Серега задумчиво взглянул на Илью, — подписать этот снимок «Я — лох!» и повесить мне на дверь. — А если кто-то перегнал машину в Среднегорск на день раньше, специально, чтобы устроить Рыбину липовое алиби? — уцепился Лунин за последнюю возможность спастись. — Ты снимок-то посмотри как следует, — Серега с силой ткнул указательным пальцем в фотографию, — мы его, конечно, на экспертизу в лабораторию отправили, но я тебе и так скажу, за рулем, если и не сам Рыбин, то кто-то очень сильно на него похожий. Глянь, ракурс какой. И солнце как раз салон машины хорошо осветило, видно все идеально. Да чего там, — Серега в отчаянии ударил кулаком по столу так, что стоявший на столе синий пластиковый стакан с ручками опрокинулся, — я лицо этого Рыбина видел, когда мне адвокат бумажками в рожу тыкал. Там стопудово он сам на снимке. — Значит, все? — Илья понял, что сопротивляться бессмысленно. — Значит, все, — кивнул Ракитин.