* * * В пятницу утром, придя в кабинет начальника управления, Илья сосредоточенно разглядывал висящие за спиной Хованского портреты президента и председателя следственного комитета. Оба они в свою очередь укоризненно смотрели прямо на Лунина. Мысль о том, что надо врать, была Илье неприятна. Мысль о том, что врать надо Хованскому, Лунина откровенно пугала. — И куда ты намылился? — Генерал буравил Лунина пристальным взглядом. — Решил укоротить рабочую неделю? — Очень надо, Дмитрий Романович, — неуверенно промямлил Лунин, — по одному делу. — По одному делу у нас кабинет в конце коридора, — ехидно отозвался Хованский, — а все другие дела у тебя в шкафу хранятся, ради них отпрашиваться не надо. Ладно бы на час, ну на два, а то ты с обеда решил пятницу праздновать. От наглости ничего не треснет? — Правда надо, — Илья пожалел о том, что не придумал правдоподобную версию заранее, — хочу поехать вместе с Рокси. — Лунин запнулся, уже почти готовый сказать Хованскому все как есть. — С Рокси? — перебил его Дмитрий Романович. — Ну что ж ты, Илюша, сразу мне не сказал? К ветеринару? — Он обеспокоенно взглянул на Лунина. — Случилось чего или так, на прививку? — Ну не совсем к ветеринару, — Илья не хотел откровенно обманывать начальника управления, — к одному человеку хотим съездить. — К человеку, — непонимающе повторил Хованский и вдруг, хитро прищурившись, пригрозил Лунину пальцем: — Вы, никак, к кобельку собрались? Точно, угадал? — Можно и так сказать. — Илья понял, что Хованский сам предложил самый правдоподобный вариант, и отказываться от него было бы глупостью. — К кобельку — это дело хорошее, — одобрил Дмитрий Романович. — Только ты все как следует проверил? Родословная, экстерьер? Там вообще как, человек серьезный? — Серьезнее некуда, — кивнул Илья. — Ну хорошо, поезжайте. Надеюсь, — Хованский усмехнулся, — у вас там все получится. — Я постараюсь, — заверил Лунин. — Так ведь не тебе стараться надо будет, — расхохотался Дмитрий Романович, взмахом руки выпроваживая Лунина из кабинета, — можешь ехать. Выйдя в приемную, Илья на мгновение задумался, стоит ли сказать Светочке о том, куда и зачем он едет, но тут же решил, что делать этого не стоит. Прежде всего, потому, что Светочка будет волноваться, хотя для этого нет никакой особой причины, а во-вторых, есть вероятность того, что она кому-нибудь проболтается. * * * Со стоянки возле здания следственного комитета «хайлендер» выехал в пять минут второго, на пять минут позже, чем Илья изначально планировал. В этом была виновата Светочка, перехватившая Лунина в тот момент, когда он уже начал спускаться по лестнице. Узнав о том, что Илья вынужден срочно уехать по неотложному делу, Светочка не терпящим возражений тоном приказала Лунину не шевелиться. А сама бросилась обратно в приемную, из которой вскоре вернулась, неся в руках объемистый сверток. — Лазанья, — Светочка ткнула Лунина свертком в живот, — ты любишь лазанью? — Очень, — честно признался Лунин, в принципе любивший все, приготовленное Светочкой. — Вот и хорошо, — глаза Светочки засияли от радости, — обязательно покушай. Дела делами, а желудок испортить легко можно. И езди осторожнее, сегодня после обеда снег обещали. — Хорошо. Я вот подумал, — Илья обеими руками стиснул сверток с лазаньей, — может быть, я, как освобожусь, позвоню тебе, сходим куда-нибудь вместе, — Лунин смущенно пожал плечами, — в кино, например? — Конечно, — просияла Светочка, — сегодня? — Нет, сегодня точно не получится, — вздохнул Лунин, — завтра, лучше во второй половине дня, чтобы как следует выспаться. — Я тоже люблю поспать в субботу, — согласилась Светочка, — тогда завтра. Но позвони вечером обязательно, решим точно, куда пойдем. — Хорошо. — Илья спустился на несколько ступенек и обернулся. — Я обязательно позвоню. Снег пошел два часа спустя, когда Лунин уже отъехал довольно далеко от города, еще через час, когда «хайлендер» миновал гигантские оранжевые арки моста, началась метель. Остаток пути Илье пришлось преодолевать с включенными противотуманными фарами, пользы от которых почти не было, и напряженно вглядываться в дорогу сквозь бьющие в лобовое стекло белые хлопья. Часы уже показывали начало десятого, когда Лунин наконец добрался до пункта своего назначения. Набрав нужный номер, Илья коротко доложил: — Я приехал. — Замечательно, — обрадовался собеседник, — сейчас я ворота открою. Заезжайте, ставьте машину перед гаражом и проходите в дом. Тяжелая стальная махина автоматических ворот плавно откатилась в сторону. Илья обернулся, улица была абсолютно пустынна. Никто не мог видеть, как белый, почти едва различимый в снежном круговороте «хайлендер» заехал во двор, после чего стальная створка так же плавно вернулась на свое место, отрезая Лунину путь к отступлению. — Тебе музыку оставить? — улыбнулся Илья своей спутнице. Дремавшая на пассажирском сиденье Рокси ничего не ответила. — Ладно, я оставлю, пусть машина работает. Жди меня здесь. — Лунин потрепал спящую собачонку по загривку. Не открывая глаз, Рокси вильнула хвостом и плотнее свернулась в мохнатый белый клубок. Не заглушив двигателя, Илья вышел из машины и тут же сжался от ударившего в лицо холода. Огромные светящиеся окна дома насмешливо смотрели на неуклюжего человечка, втянувшего голову в плечи и торопливо бегущего к крыльцу. — Неподходящая погодка для таких поездок. — Веретенников протянул Илье руку и с силой стиснул протянутую в ответ. — Кофейку? Коньячку? Или можно и того, и другого? — Почему бы и нет, — не стал отказываться успевший замерзнуть сразу, как только вышел из машины, Лунин. — Почему бы и нет, — распевно повторил хозяин дома, — устраивайтесь в кресле, коньяк в полном вашем распоряжении, — Веретенников кивнул на небольшой стеклянный столик, стоящий в углу гостиной, — сейчас кофе сварится, и я тоже буду в полном вашем распоряжении. Илья подошел к столу и налил себе из откупоренной бутылки немного коньяка в один из двух приготовленных гостеприимным хозяином бокалов. Усевшись в кресло, Лунин сделал глоток и пожалел, что налил себе так мало. Конечно, никто не мешал ему встать, вновь подойти к столу и налить себе новую порцию, но, на взгляд Ильи, это было бы неприлично, да и, в конце концов, он все же приехал к Веретенникову по делу. — Вот и я, — вновь появился в гостиной Андрей Сергеевич, — вот и кофе. Он поставил одну из чашек на небольшой столик, вмонтированный в подлокотник кресла, на котором сидел Илья, вторую чашку — на точно такой же столик другого кресла, после чего наполовину наполнил свой бокал коньяком. — Сейчас я еще камин растоплю, вообще хорошо будет. — Да вроде уже и так неплохо. — Лунин с силой втянул в себя кофейный аромат. — Неплохо пусть останется там, за дверью, — Веретенников разжег огонь очень быстро, — а здесь пусть будет все хорошо. — Так это тост, — улыбнулся Илья. Отсалютовав друг другу бокалами, они оба сделали по глотку. Поставив свой бокал прямо на пол возле камина, Веретенников подложил в набирающее силу пламя два березовых полена и теперь наблюдал за тем, как огонь становится все сильнее. — Так чем могу быть полезен, Илья Олегович? Лунин задумчиво смотрел, как пляшущие в камине языки пламени жадно лижут березовые поленья. Только что белая кора стремительно чернела, прекращая свое существование ради того, чтобы двоим сидящим в гостиной людям стало немного теплее. — Я хотел поговорить с вами о женщинах, Андрей Сергеевич, — наконец произнес Лунин, чувствуя на себе внимательный взгляд Веретенникова. — О, женщины — это прекрасная тема для разговора, — усмехнулся хозяин дома, — я даже несколько польщен, что вы выбрали меня для столь приятной темы общения. Вы говорите о каких-то конкретных женщинах или о прекрасном поле как таковом? — О конкретных, — Илья почувствовал, что немного волнуется, — я хотел бы поговорить о женщинах одного вашего знакомого, Алексея Петровича Косарева. О его жене, его любовнице и его дочерях. — Лунин достал из внутреннего кармана пиджака конверт и бросил его Веретенникову, конверт упал на пол, немного не долетев до стоящего на полу бокала с коньяком. Веретенников протянул руку к конверту, достал из него несколько фотографий и разложил снимки в ряд на полу перед собой. — Докопались все же, не думал. — Рассматривая фотографии, Веретенников застыл неподвижно, превратившись в бледную неживую статую, затем рука его потянулась к коньяку. — Вы хорошо сказали, — он сделал большой глоток и вновь поставил бокал на пол, — женщины Алеши Косарева. Вы все правильно сказали, это все его женщины, не мои. Лунин молчал, чувствуя, как исходившее от камина тепло дотянулось до ступней ног и плавно двинулось вверх, к коленям, а затем еще выше, где соединилось со встречной волной тепла, расходящегося по телу после выпитого коньяка. — Интересно получается, — вновь заговорил Веретенников, — ты живешь, живешь полной жизнью, счастливой. Но ты счастлив не только сам по себе и даже не столько. Ты счастлив потому, что делаешь счастливыми живущих рядом с тобой людей, которых ты любишь, и которые, ты уверен, любят тебя не меньше. Ты счастлив лишь оттого, что эти любящие люди тебе улыбаются, и делаешь все, чтобы они улыбались как можно чаще. Веретенников вновь поднял с пола бокал и опустошил его окончательно. — А потом выясняется, что все твое счастье ненастоящее. Ты, как папа Карло, всю жизнь грелся у нарисованного на стене камина, и при этом был таким идиотом, что верил, будто все есть на самом деле. А ничего не было, понимаете, Лунин, — выкрикнул Веретенников, — ничего! — Совсем ничего быть не может. — Лунину почему-то не хотелось смотреть на сидящего на полу у камина человека. — Светлана, разве она в чем-то была виновата перед вами? Ведь она считала вас своим отцом. — И что? — Отблески пламени плясали на лице Веретенникова. — Что с того, что она что-то считала? Вы хотите сказать, что она была такая же дура, как и я? Надо было подойти к ней и сказать: «Светик, нас обоих обманывают. Давай отомстим вместе. Я убью твою маму, а ты прирежешь своего папочку. А хочешь, сделаем наоборот»? Боюсь, она бы не согласилась. — Веретенников мрачно усмехнулся. — Так часто бывает, Лунин, детям приходится платить за ошибки своих родителей. Лунину захотелось пить. Воды под рукой не было, и Илья сделал глоток еще теплого кофе. Кофе оказался непривычно крепкий и без сахара. Во рту стало горько, и пить захотелось еще сильнее. — Вы не хотите мне рассказать, как это все получилось? — Рассказать? — Веретенников взглянул на Лунина и усмехнулся. — Почему бы и нет? Давно хотелось с кем-нибудь поговорить. — Он присел перед камином на корточки и сунул в огонь еще полено. — Вам с какого места начать рассказывать? — Не знаю, — пожал плечами Илья, — решайте сами. Кстати, а как вы вообще обо всем догадались? — Вот так, — Веретенников показал рукой на лежащие на полу снимки, — по фотографиям. Он сел на пол, сложил ноги по-турецки и взял в руки фотографии двух молодых девушек. * * *