Маркус ответил: «Не я нарушил часть сделки». Стерлинг начал было печатать, но тут отворилась дверь в ванную комнату, и Стерлинг чуть было не проглотил язык. Бекка распустила гладкие и блестящие волосы, губы подкрасила розовым, кожа была бледной и сияющей — она походила на ангела, спустившегося с небес, дабы спасти его грешную душу. Помимо воли взгляд пропутешествовал по узким, синим джинсам, серебристым на ремешках сандалиям, что открывали изящные стопы. Затем вернулся к голубенькой кофточке с восхитительно глубоким вырезом. Крутя пальчиком шелковистый локон, Бекка подошла к столу. — С трудом верится, что одежда пришлась по размеру. — Твои вещи доставят позднее, — заметил Стерлинг. Дотоле добыча должна расставить приоритеты, но он говорить ей об этом не стал. — Я всецело удовлетворена, — заявила девушка. — Ты не поверишь, как это чудесно принять душ и надеть чистую одежду, которая не вызывает чувства, что я была звездой какой-то там порнушки. Взор Стерлинга прилип к ее лицу, в желудке стал разрастаться тяжелый ком гнева. — Прости, что позволил Тэду вытащить меня за дверь той ванной. Я бы никогда не впустил его внутрь. Ее щеки порозовели, и Бекка села за стол, изо всех сил стараясь казаться беззаботной от оброненного комментария, но ее выдала заметная дрожь, сотрясавшая нежное тело. — Не люблю говорить об этом человеке. Он, возможно, и был вынужден держать от меня свои лапы, зато морально насиловал так часто, что по спине мурашки бегут при одной только мысли об этом. Внутри Стерлинга клокотала огневая ярость, перемешанная с кислотной толикой вины в первую очередь за то, что позволил Бекке находиться подле него. Бекка втянула носом воздух. — Как вкусно пахнет едой. Он потянулся к сумке и вынул для нее гамбургер и картофель-фри. — Остыла уже, наверное. — Ну и пусть, — отмахнулась девушка, схватила брусочек и понюхала. — Я прямо ожила, поскольку держу наивкуснейшее фри. — Она развернула свой гамбургер и разложила картофель на бумажном пакете. — Я действительно голодная как волк. Это впервые за… ладно, очень долгое время. Кетчупа не найдется? Стерлинг выложил из сумки пакетики и разложил их на столе, после чего сходил к холодильнику. — У меня есть вода и «Доктор Пеппер». — И никакой колы? — насмешливо ужаснулась Бекка. — У меня реально серьезная зависимость от «Доктора Пеппера», — признался он, передавая ей баночку. — Док Келли (босс нашего научного коллектива) адски достает меня из-за этого. Якобы сахар вреден организму. Она согласилась на содовую. — Но ты, полагаю, не согласен? — Она послала ему улыбку, легкую и исполненную юмора. Напряжение от ее требования представить доказательства, что он не работает на Адама, ненадолго исчезло. То был первый раз, когда Стерлинг видел ее непринужденной и влюбился в нее такую. К тому же он ощущал себя полнейшим засранцем, потому как собирался усмирить ее, предав тем самым те с трудом заработанные крохи доверия. — Если джитэк не сумеет пережить излишне большое количество мальтотриозы[27], - промолвил Стерлинг, — то он в полной заднице, когда зодиус начнет по нему палить. Думаю, Келли полагает, что призыв к гуманности заставит нас почувствовать себя людьми. Бекка поднесла вилку ко рту. — Считаю это плюсом. Теперь вам не оправдать собственную греховность. Он откинулся на стуле и принялся разглядывать Бекку, созерцая движение тонкой, цвета слоновой кости кожи, когда она глотала. Нежной. Манящей. — Мне поверить, что в тебе нет пороков? Бекка улыбнулась и стало похоже, будто прямо над столом засияло солнышко. Стерлинг повидал море женских улыбок — скромных, соблазнительных. Но никогда не встречал солнечную улыбку. — Все еще обожаю «Сникерс». Стерлинг, заухмылявшись, опять пошел к холодильнику, достал откуда пакетик «M&Ms» и положил на стол. Бекку разобрал смех. — Твоя версия моего «Сникерса»? — А то как же, сладенькая сливка, — произнес он, подмигнув. Бекка фыркнула. По-женски. Мило. — Сладкая слива? Это что-то новенькое. — Ну что я могу сказать? — спросил он. Вдохновляешь ты мою музу. Она махнула рукой на такое дурачество и взяла драже. — Ты хранишь «M&Ms» в холодильнике? — Может же человек делать то, что делают все люди, сберегающие свои вкусняшки. Это место — полевой склад. Воздух половину времени не циркулирует, вот они и тают, отчего пакетик арахиса «M&Ms» превращается в пакетик грязнущего арахиса, а это просто преступление. Покачав головой, Бекка разразилась смехом. Нежным и мелодичным. Член снова ожил. Зараза. — Все ж таки, судя по запасам мальтотриозы, — дотошно проговорила Бекка, — ты частенько сюда наведываешься. Он побарабанил пальцами по столу. — Нигде больше нет таких, как это, мест, где даже у стен имеются уши. — Даже в многоэтажных, с высокой гарантией безопасности, гостиничных комплексах? — У каждого из них собственное назначение, — согласился Стерлин, — только толпа в тех гостиницах взыскивает кучу времени и еще больше капусты. А зачем отдавать бабло, если ты поставлен в необходимость? В местах же, подобных этому, можешь снять парня, чтобы за сигару продать лучшему другу и его жене. — Он закинул руку на спинку ее стула. — Жизнь на скоростной шоссейной полосе. Самого замусоренного города. — Господи. На скоростной полосе. Мой брат часто употреблял то же словосочетание. — Таков солдатский склад ума, — сказал ей Стерлинг. — Мы жаждем маневров. Без ума от скорости. — Мой папа бы не согласился. Каждый день он покорял скоростную полосу жизни, используя стратегию. Папа и брата всячески старался принудить сбавить обороты и заставить думать. — Если ты действуешь поспешно, это вовсе не означает отсутствие раздумий, — заспорил Стерлинг, защищая себя через ее брата. — Такое попросту означает, что ты оценил ситуацию и начал действовать, прежде чем страх поднял свою уродливую голову, и ты поддался ему. Страх и убить может заставить. Взгляд девушки затуманился от нахлынувших воспоминаний. — В последний раз, когда брат приезжал в отпуске домой, мы ходили в кино. По дороге домой стали свидетелями страшной автокатастрофы. Пьяный водитель пикапа въехал в переулок и в лобовую столкнулся с другим авто. — Взор сфокусировался на Стерлинге. — Кевин и не вспомнил об опасности. Машину охватил огонь, а внутри находился ребенок, и он помчался к нему так, словно это не было опасно. Вытащил малыша из автомобиля и тем самым спас жизнь. За всю жизнь я ни разу не была настолько напугана, даже в Зодиус-сити. Я страшилась, что он идет на верную смерть. Боялась, что тачка взорвется. Опасалась потерять брата. — Мне жаль, — посочувствовал Стерлинг. — Я знаю, как ты сильно любила их обоих. Она немного погодя кивнула. — Самое удивительное, что Кевин вышел оттуда целым и невредимым. Он стал героем. Спас жизни этих людей. — Именно этим и занимаются солдаты, Бекка, — произнес мужчина. — Мы сохраняем жизни. — Знаю, — с грустью отозвалась она. — Но от этого не легче терять любимых. Быть женой и дочерью солдата куда страшнее, чем даже угодить к Адаму. Никогда и ни за какие коврижки я не хотела бы вновь испытать то, что почувствовала при потере папы и брата. Поняла Бекка это или нет, но только что она обмолвилась, что у них нет и не может быть никакого совместного будущего. Он-то это сознавал. Даже любовью не мог Стерлинг с ней заняться, так как это подвергло бы ее опасности, сделав мишенью для Охотников. Он по всем статьям не подходил ей. — Поэтому ты матери не сообщила о своей болезни? — Не хотелось ее пугать, — проговорила Бекка. — Мне казалось, что я с ней справлюсь и заставлю уйти. — Получается, ты прошла через свой страх и лечение в полном одиночестве. — То не был вопрос. В таком благородном и смелом поступке чувствовалась бездна страха. — Угу, — не стала она отрицать. — Просто я не смогла бы снова смотреть на ее мучения. Думаю, как-нибудь я схожу к ней поговорить. — Нет, если у нас получится раздобыть антидот и способ, который поможет долго употреблять айс. — Не надо, — произнесла Бекка, мотнув головой. — Не надо создавать иллюзии. Не нужно оно мне. Не желаю такого. Я прошла тот этап, сейчас у меня другая жизнь. — Она метнула на него предостерегающий взгляд, дающий понять, что эта тема себя исчерпала, и торопливо перевела разговор. — Почему у всех зодиусов цвет глаз черный, а у тебя остался натуральным? Стерлинг замер с наклоненным напитком, радуясь увертке, которая помогла вернуть самообладание, прежде чем он продолжил опускать банку. — У всех джитэков глаза черные, но они умеют замаскировывать их ото всех, кроме их спутниц жизни. — Он сам исключение, только признаваться в этом не собирался. — То есть твои глаза больше не бирюзовые? — Не-а, — проговорил Стерлинг тихонько, совсем тихо, и он это знал. — Они почернели. Черты ее лица разгладились. — Знаешь, я всегда обожала твои глаза. — Нет, — сказал он, — не знаю. Но был страшно доволен, что приобрел особые линзы, которые доктор Чайн разработал в бытность своего пребывания в Зоне 51, пусть даже впоследствии и оказался перебежчиком. — Я тоже всегда любил твои глаза. Да и поныне. — Спасибо. — Ее щеки зарделись, и она взяла ломтик фри. — А почему остальные джитэки решили не скрывать цвет глаз?