Он уселся на стульчак и предложил ей вина. — Я купил его, когда заказывал китайскую еду. Решил, что это может помочь тебе расслабиться. — Спасибо, — поблагодарила Бекка, забирая бокал. — Пригубить не хочешь? — Нет, — сказал он. — Я не пью. Никогда не нравилось вино. Более того, у джитэков иммунитет к эффекту, которое оно вызывают. Изумленная, Бекка отпила вина и всмотрелась в него через стекло. Сухое, но чуточку сладкое. Превосходно. Лечит так же, как и ванная. — Понятное дело, что у техасца вроде тебя — еще и военного в придачу, — где-то пивко припрятано? — Когда нужно для вида выпить вино, я пью, — проговорил Стерлинг. — Но не такое, — указал он подбородком. — Как твое купание? У нее в сознании что-то промелькнуло: смазанная картинка с эмоциональной реакцией на употребление спиртного — его, не ее. — Почему ты не пьешь? — спросила Бекка, оставив его вопрос без ответа, мысленно собирая кусочки головоломки из его эмоций. Не распознать, но один вопрос ее таки осенил. — Кто у тебя в семье страдал алкоголизмом? Его лицо помрачнело. — Сколько именно ты увидела в моем разуме, пока там находилась? Поскольку до настоящего момента меня посетило лишь одно видение — твоя любовь к китайской кухне. А это не густо. Бекка была уверена, что во время занятий любовью Стерлинг эффективно воплотил в реальность несколько ее фантазий. Впрочем, говорить ему об этом она не собиралась. Вместо этого, отсалютовала своим бокалом. — И, очевидно, мои любимые марки вина. — Далековато от той гигантской бомбы, что ты выудила из моей головы. — В словах его послышалась какая-то скованность. Челюсти напряженно стиснулись, ему явно было неуютно, чего Бекка прежде за Стерлингом не замечала. — У меня появилось только предчувствие, — сказала она ласково. — Ничего более. Я не видела эту часть твоего прошлого. — Бекка смягчила голос. — Клянусь. И не стремлюсь показаться любопытной. Ты не обязан рассказывать, если не сердце к этому не лежит. — Девушка помедлила. — Если же захочешь, сейчас или после — найди в себе силы. Он провел рукой по волосам, и резко выдохнул воздух. — Ну что ж, черт возьми. Это была моя бабушка, но знай: она прошла курс лечения и умерла уже со стажем десятилетней трезвенности. Не знаю, почему из всех моих воспоминаний ты выбрала столетней давности. — Это, скорее всего, переломный момент твоей жизни, — проговорила Бекка. — То, что определяет нас и остается — бессознательно ли, сознательно, — на всю оставшуюся жизнь. В голове вспыхнул еще один из обрывков воспоминаний. — Подожди-ка. Ты же не думаешь, что она стала трезвенницей лишь из-за твоего ухода, правда? Что алкоголичку из нее сделал ты? — Это было частью сделки, когда я присоединился к военным, — произнес Стерлинг. — Они вылечивают бабулю, и меня зачисляют. Так что да, она перестала пить, потому что я ушел. Потерять ребенка и воспитывать дитяти этого ребенка непросто. Она сделала все, что сумела. Уверен, что и я сделал для нее все. Ушел и подарил ей шанс на настоящую жизнь. — Что ты имеешь в виду, сказав о части сделки, когда тебя зачислили? Он ударился спиной о сливной бочок, закинув ногу на ногу. — На тот момент я оказался по уши в дерьме. За деньги взломал правительственную сверхсекретную компьютерную программу. Должен был получить наличку на ее лечение, но получилось наоборот, хотя я не лузер. — Он поморщился. — Какая иронии судьбы — сделать из меня неудачника, потому что я провалился, и кстати говоря, именно поэтому я и не явился на то свидание в библиотеке. Они поджидали меня дома, и все дела. Я ушел. Без понятия, зачем военные вмешались. Мой отец был ультра засекреченным спецназовцем. Я до сих пор не знаю, что он совершил. Наверное, нечто экстраординарное, раз уж им приспичило, чтобы я пошел по его стопам. — Или это из-за твоей способности взломать ту программу, — высказалась Бекка. — Откуда ты научился проделывать такое? — Я самоучка. Для этого у меня есть мозги. Но ты права. Военным понадобилось таланты, не раз использованные ими на протяжении многих лет. — Что бабушка сказала о твоем призыве? — Напилась в зюзю, — проговорил Стерлинг. — Я сказал им, чтобы ее вылечили и передали, что я погиб. С того дня больше я ее не видел. Только, когда она лежала в гробу. — Он провел рукой по затылку. — Это оказалось труднее, чем я думал. Бекка знала, почему — знала сердцем. — Потому что ты покинул ее. Перед смертью девушка чувствовала себя очень одинокой, хотя по жизни она всегда ощущала любовь. В ней всегда была бездна безграничной любви. В жизни же Стерлинга она отсутствовала. — Да, — сказал он негромко, взгляд его остекленел на полминуты. — Меня испугало бы то, что я не встретился с ней по истечении стольких лет, когда ее уже не стало. Но уйти в армию было наиправильнейшим решением. Именно ей я принадлежал. Сейчас принадлежу ренегатам, прилагаю все усилия, чтобы в этой стране стало так же безопасно, как и некогда. Как у христа за пазухой и привольно. Лучшим местом на земле. — Он склонил голову набок, изучая ее. — Я доверил тебе свою сокровеннейшую мрачную тайну. Твоя очередь говорить. Бекка отпила вина. — Что бы ты хотел узнать? — Когда ты планировала рассказать своей матери о раке? Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба, грудь стеснило. Непонятно почему она сразу не заметила, к чему он клонил. Ответ грузом застрял на ее языке, как и тревога за маму. Но Стерлинг был с ней откровенен, открыл частичку своей жизни — ту, как она была уверена, которой ни с кем не делился. Он прав. Пришел и ее черед. — Никогда, — сказала она и невесело засмеялась. На его лбу собрались морщинки. — А теперь? Она поставила вино на бортик ванны. — А что сейчас мне ей сказать? Понятия не имею. — То есть таково твое оправдание во избежание этого разговора, и ты его принимаешь. Она обняла колени покрепче и положила сверху подбородок. — Ну а теперь кто рылся в чьей голове? — Нет нужды рыться в твоей голове, чтобы понять это, — проговорил Стерлинг. — Я вижу это по твоим глазам. Ты должна была известить ее. — И что сказать? — вопросила она. — Эй, мам, я тут от рака умирала, но есть и хорошие новости — теперь я пью инопланетную ДНК, так что я выжила, чтобы стать злобным монстром, похожим на источник этой самой ДНК. Наверное, стоит добавить «привет», прежде чем начать говорить. — Ты не… Она в знак протеста вскинула руки. — Вместо того, чтобы говорить мне: «Бекка, ты не умрешь» или «Бекка, ты не превратишься в монстра», почему бы не перестать дразнить меня ожиданием пищи. Позволь мне выбраться отсюда, и давай-ка совершим набег на китайскую кухню. Стерлинг оттолкнулся от стульчака и присел перед ней на корточки. — Бекка, — проговорил он жестко. — Повернись и покажи мне свою шею. Она втянула носом воздух, сообразив, что он ищет метку уз жизни, которая могла бы спасти ей жизнь. Смесь надежды и страха затопили ее. Жить ой как хотелось, но Бекка не желала от Стерлинга жалости или обязательств. — Не делай этого, — попросила девушка. — Шансы равны нулю. Тем не менее, в памяти возродилось то покалывание на шее, да и нельзя было отрицать тот факт, что страсть между ними не походила на все то, что она когда-либо испытала. — Нам необходимо узнать, — произнес Стерлинг, сильней стиснув челюсти. Пребывая в Зодиус-сити, Бекка узнала некоторые подробности о Соединении жизней. — Метка появляется во время полового акта, и женщина испытывает боль. Боли нет. Нет и метки. Он впился в нее стальным взглядом. — Повернись. Внутренне похолодев, что напомнило первые капли айса, ежедневно смачивающее ее горло, девушка подчинилась приказу. Повернулась и свободной рукой приподняла волосы. Прошли секунды, прежде чем Стерлинг поцеловал ее в шею, интимно, нежно. Вдоль позвоночника вниз побежали мурашки, сменяя холод теплом. Возможно ли такое, что и в самом деле появилась метка? Возможно ли это? Подавив стремительно возрастающее беспокойство, Бекка медленно повернулась. В желудке запорхали бабочки. На его лице отразилась нежность, когда он протянул руку и провел пальцами по ее щеке — нежность, смешанная с грустью. — Я бешено, ненормально схожу по тебе с ума. Бабочки превратились в тугой узел. — Там нет метки, — проговорила Бекка, от сказанных слов стеснило горло. Покалывание, что она чувствовала, ничего не означало. Он покачал головой. — Нет, — сказал он. — Бекка… — Не надо, — перебила она его, догадавшись, что Стерлинг собирается извиниться, поскольку не смог спасти ей жизнь. Именно это-то ей не хотелось от него слышать. Да и вообще, она помыслить не могла о некоем чудесном исцелении. Бекка подумала о том, что рах ей не суждено стать спутницей жизни Стерлинга, значит, где-то там живет предназначенная для него женщина, а он — для нее. В его взгляде появилась неуверенность, и складывалась впечатление, будто ему хочется сказать больше. Наконец, он просто предложил: