– Значит, рейдеры исключительно глупы? – спрашивает Фарли, пытаясь собраться с духом. Она по-прежнему не снимает руки с кобуры. Угол губ у Дэвидсона приподнимается, и я слышу, как Кармадон произносит «да», притворяясь, что кашляет. – Нет, – отвечает премьер. – Но они любят эффекты. Атаковать столицу Монфора стало для них чем-то вроде привычки. Это приносит им славу в своем кругу, среди лордов Прерии. Тиберий вскидывает подбородок и делает шаг вбок, выйдя из-за спины охранника. Судя по напряженным плечам, я догадываюсь, что излишняя забота ему неприятна. Он должен быть на передовой. Не в духе Тиберия Калора делать что-то чужими руками, отправлять другого навстречу опасности вместо себя. – А кто эти рейдеры вообще такие? – спрашивает он. – Вы все спрашивали про Серебряных, живущих в Монфоре, – говорит Дэвидсон, повысив голос, чтобы перекрыть вой сирен. – Вам хотелось знать, как им живется. Каким образом мы, много лет назад, изменили порядок вещей. Некоторые Серебряные приняли свободу и демократию. Многие, я бы сказал. Большинство. Они понимали, каким должен быть мир. Ну или повидали жизнь за пределами наших границ и решили, что лучше остаться и приспособиться. Его взгляд падает на Эванжелину; отчего-то она заливается румянцем и прячет лицо. – Некоторые не согласились. Члены королевской семьи, старая аристократия, которым не понравились новые порядки. Они бежали. Одни пересекли границы. Другие сбились в банды на востоке, в безлюдных холмах между нашими горами и Прерией. Поделили территорию. Они вечно дерутся, грызясь друг с другом и с нами. Живут как пиявки, питаются тем, что удастся найти. Они ничего не выращивают и не строят. Мало что держит их вместе, кроме ненависти и гордыни. Они нападают на транспорты, фермы, города как в Прериях, так и в Монфоре. В основном их интересуют Красные поселения, которые не способны защититься от Серебряных убийц. Они появляются, наносят удар, бегут… Кармадон удрученно потирает блестящую черно-лиловую щеку. – Как низко пали мои сородичи. И всё ради гордости. – И ради того, что они считают властью, – добавляет Дэвидсон. Он смотрит на Тиберия. Принц-изгнанник выпрямляется и выпячивает подбородок. – Ради того, что, по их мнению, они заслуживают. Они, скорее, умрут, чем будут жить под властью тех, кого считают низшими. – Идиоты, – буркаю я. – В истории полно таких людей, – заявляет Джулиан. – Которые не желали перемен. – А те, кто желал, становились настоящими героями, не так ли? – спрашиваю я. Пусть Тиберий задумается. Однако принц не глотает наживку. – Где сейчас рейдеры? – спрашивает он, не сводя глаз с лица Дэвидсона. Премьер мрачно усмехается. – На равнине, неподалеку от города. Ваше величество, кажется, мне все-таки удастся показать вам Ястребиную тропу. Не бывает дворца без арсенала. Охранники Дэвидсона уже там – они снуют в длинном помещении, полном оружия и снаряжения. Вместо зеленых комбинезонов – формы, к которой я привыкла, – они надевают узкие черные костюмы и высокие ботинки. В самый раз, чтобы отбивать ночную атаку. Эти костюмы похожи на тот, что я носила на тренировках – фиолетово-серебристый, всем дающий понять, что перед ними дочь Дома Титаноса. Серебряная до мозга костей. Фальшивка. Анабель кладет руку на плечо Кэла. Она умоляет его глазами, но он проходит мимо, отодвинув бабушку с дороги – мягко, но решительно. Ее пальцы касаются края алого плаща, и парча струится меж них, когда Кэл выскальзывает из хватки старой королевы. – Я должен это сделать, – негромко говорит он. – Премьер прав. Я должен сражаться за них, если хочу, чтобы они сражались за меня. Остальные молчат; тишина висит, как низкая туча. Слышно лишь шуршание одежды. Мое платье кучей лежит на полу, а я торопливо натягиваю костюм поверх белья. В процессе я поворачиваюсь, и мой взгляд падает на знакомые мускулы. Тиберий стоит ко мне спиной, без рубашки, в натянутом до пояса костюме. Я провожу взглядом вдоль позвоночника, заметив несколько шрамов на фоне гладкой кожи. Они давние, старше моих. Получены на тренировке во дворце или на войне, которая уже закончилась. Хотя прикосновение целителя легко могло бы с ними справиться, Тиберий хранит их, коллекционируя шрамы, как другие собирают медали или нашивки. «Заработает ли он сегодня новые шрамы? Исполнит ли Дэвидсон свое обещание?» Отчасти я задумываюсь, не ждет ли законного короля ловушка. Обыкновенное убийство, которое можно выдать за гибель в бою. Но даже если Дэвидсон солгал, когда сказал, что не причинит вреда Кэлу, он не идиот. Гибель старшего Калора нас лишь ослабит, разрушив жизненно необходимую преграду между Монфором и Мэйвеном. Я продолжаю смотреть на принца, не в силах оторваться. Шрамы старые – в отличие от фиолетовой отметины между шеей и плечом. Она появилась не далее чем пару дней назад. «Это от меня», – думаю я, пытаясь подавить воспоминание, одновременно такое близкое и бесконечно далекое. Кто-то толкает меня в плечо, вырвав из зыбучих песков по имени Тиберий Калор. – Ну-ка, – ворчливо говорит Фарли. Это предупреждение. По-прежнему в темно-красном генеральском мундире, она смотрит на меня широко раскрытыми синими глазами. – Давай я. Ее пальцы справляются с молнией на спине, и костюм плотно облегает фигуру. Я слегка ерзаю, поправляя длинноватые рукава. Что угодно, лишь бы отвлечься от принца-изгнанника, который тоже одевается. – Нет твоего размера, Бэрроу? Низкий голос Тайтона – именно то, что нужно. Он стоит рядом с нами, привалившись спиной к стене и вытянув длинные ноги. Он одет, как я, хотя на его элегантной фигуре костюм сидит лучше. Никаких нашивок с изображением молнии. Никаких знаков отличия. Никаких намеков на то, насколько опасен этот новокровка. И я вдруг понимаю, что Дэвидсону не нужно инсценировать несчастные случаи для устранения противников. Вполне достаточно Тайтона. Эта леденящая мысль отчего-то меня успокаивает. По крайней мере, Тиберия не ждет ловушка. В ней нет нужды. Усмехнувшись, я надеваю ботинки. – Я скажу пару слов портному, когда вернемся. Тиберий, в другом конце комнаты, закатывает рукава, обнажая запястья с огненными браслетами. Эванжелина стоит с почти скучающим видом – меха сброшены на пол, с головы до ног ее покрывает доспех. Она перехватывает мой взгляд и удерживает его. Я сомневаюсь, что она станет рисковать собой ради кого-то, помимо Элейн Хейвен, но все-таки в ее присутствии мне спокойнее. Она уже дважды спасала меня. И Эванжелине я по-прежнему нужна. Наш договор еще в силе. «Тиберий не должен занять трон». В комнате становится менее людно – из раздевалки все переходят к шкафам с оружием. Фарли увешивается боеприпасами, надевает вторую кобуру, взваливает на плечо тупоносый пулемет. Скорее всего, ножи она уже припрятала. Я не хочу брать оружие, но Тайтон, схватив с полки пистолет, подталкивает меня вперед. – Нет, спасибо, – неохотно буркаю я. Не люблю оружие. Не доверяю ему. И я в нем не нуждаюсь. Я не могу контролировать пули так, как свою молнию. – Среди рейдеров есть те, кто умеет глушить чужие способности, – говорит Тайтон, и его голос напоминает негромкий щелчок кнута. При одной мысли об этом у меня все внутри переворачивается. Я слишком хорошо помню прикосновение Молчаливого камня. И это не то ощущение, которое я хотела бы пережить вновь. Тайтон сам, быстро шевеля пальцами, застегивает на мне пояс с кобурой. Пистолет тяжел и непривычен. – Если вдруг потеряешь способность, – объясняет Тайтон, – лучше иметь что-нибудь про запас. За спиной у нас нарастает жар, который может означать только одно. Я поднимаю голову как раз вовремя, чтобы заметить, как Тиберий шагает мимо, старательно держа дистанцию. Он с отчаянием смотрит в пол. Пытается игнорировать меня. С тем же успехом принц мог бы носить на груди табличку. – Осторожней, Тайтон, – рычит он через плечо. – Она кусается. Электрикон мрачно хихикает. Он даже не удостаивает Тиберия ответом. И тот злится еще сильнее. В кои-то веки меня не волнует пунцовый румянец, окрасивший мои щеки. Я отхожу от Тайтона, который продолжает смеяться. Тиберий наблюдает за мной; его бронзовые глаза полны не только обычного огня. Электрическая энергия гудит в моем теле. Я держу ее под контролем, пользуюсь ею, чтобы подкрепить свою решимость. – Не будь собственником, – резко говорю я, ткнув Тиберия локтем в ребра на ходу. Это все равно что ударить стенку. – Если настаиваешь, что ты король, по крайней мере, веди себя по-королевски. У меня за спиной он издает нечто среднее между рычанием и разочарованным вздохом. Я не отвечаю, не оборачиваюсь и не останавливаюсь, пока не вливаюсь в непрерывный поток солдат на центральной площади, которую мы пересекли несколько часов назад. Ее заполняют черные и зеленые транспорты, стоящие ровным веером. Дэвидсон ждет у головной машины, Кармадон – рядом с ним. Они быстро обнимаются, коснувшись лбами, а затем Кармадон отходит. Никого из них, кажется, не пугает предстоящая стычка. Это, видимо, случается часто – ну или они хорошо умеют скрывать страх. Возможно, то и другое. Дворцовые окна выходят на площадь, полную солдат, и на балконах движутся тени. Там и гости, и слуги. Я щурюсь, пытаясь разглядеть своих родных, главным образом Гизу, которую должно быть хорошо видно… но первым замечаю папу. Он перегибается через перила, чтобы лучше видеть. Заметив меня, папа склоняет голову – чуть-чуть. Мне хочется помахать, но это будет выглядеть как-то глупо. Когда моторы транспортов начинают реветь, я понимаю, что окликать родных тоже бессмысленно. У головного транспорта я нахожу Фарли, которая стоит рядом с Дэвидсоном. Она лезет внутрь, взобравшись на высокую подножку. Эти транспорты отличаются от тех, к которым я привыкла. Колеса у них гораздо больше, размером почти с меня, с глубоким протектором для езды по каменистой, неровной горной поверхности. Корпус покрыт сталью и снабжен многочисленными креплениями и упорами для рук и ног – с понятной целью. Тайтон запрыгивает на крышу и пристегивается, бок о бок с монфорским солдатом. Ремень крепится к поясу, позволяя качаться туда-сюда, но не давая подскакивать. Другие солдаты, обоих типов крови, делают то же самое вокруг нас. Без знаков различия трудно судить, но наверняка это лучшие бойцы, владеющие и оружием, и способностями. Премьер Дэвидсон придерживает дверь, ожидая, когда я сяду в транспорт вместе с ним. Но странный голод в душе заставляет меня поступить иначе. Я лезу к Тайтону и пристегиваюсь к крыше справа от него. Уголок губ у электрикона приподнимается – единственный намек на то, что он оценил мой выбор. Следующий транспорт предназначен для Тиберия и Эванжелины – их телохранители, которых ни с кем не спутаешь, окружают машину. Я наблюдаю за Эванжелиной, которая медлит, поставив ногу на ступеньку. Она смотрит – но не на меня, а на дворец. На Кармадона, который стоит у главного схода, скрестив руки на груди. Его белый костюм кажется ослепительным пятном в свете прожекторов. В нескольких шагах от него – Анабель. Подчеркнуто держит дистанцию, почти невежливо. Она вздергивает подбородок, когда появляется Тиберий. Принц широкими шагами пересекает площадь. Без королевских регалий он ничем не отличается от остальных. Солдат, повинующийся приказам. Вполне логично. Так он и думает о себе. Еще один подданный, повинующийся воле покойного короля. Вновь мы встречаемся взглядами, и в нас обоих что-то вспыхивает. Вопреки всему, его присутствие вселяет в меня ощущение безопасности. Как бы там ни было, рядом с Тиберием я перестаю бояться за свою жизнь. Разумеется, остается страх за людей, которых я люблю. За Фарли, за родных. И – как всегда – за него. Поселение на равнине в опасности, оно обратилось за помощью. Нет времени спускаться по склону и петлять по долине. Значит, будем добираться поверху. Выше дворца, среди сосен, проложена дорога. Мы проносимся по крутым склонам, под ветвями – такими густыми, что они заслоняют звезды. Я прижимаюсь к транспорту, боясь удариться о нависший над дорогой сук. Вскоре деревья пропадают, и земля под колесами становится каменистой. Череп у меня словно сжимается, в ушах шумит, как во время взлета. Снег лежит в расщелинах и покрывает сплошным ковром вершину. Мое лицо краснеет от мороза, но костюмы сшиты с расчетом на холод, и телу тепло. Тем не менее, зубы у меня стучат, и я уже жалею, что решила ехать на крыше. Вершина нависает над нами – белый нож на фоне неба, усеянного яркими звездами. Я откидываюсь назад, насколько смею. Чувствую себя совсем крошечной. Машина качается – начался спуск. Из-под колес разлетается снег, который вскоре сменяется камнями и землей. Облако пыли тянется за транспортами вниз по восточному склону. В животе у меня что-то обрывается, когда мы вновь приближаемся к линии деревьев. За ними лежит равнина, бесконечная и темная, как океан. Такое ощущение, что видно на тысячу миль окрест. До самых границ Норты, до Озерного края. До Мэйвена, что бы он ни приготовил для нас. Скоро упадет очередной молот. Но где? На кого он обрушится? Никто пока не может сказать. Мы въезжаем в заросли; транспорт подскакивает на корнях и камнях. Дорог на этой стороне горы нет, лишь едва расчищенные тропы под сводом ветвей. Зубы у меня стучат на каждой выбоине, а от ремней на бедрах наверняка останутся синяки.