Температура начинает расти – медленно, но неуклонно. Тиберий напрягается. Он устремляет на бабушку решительный взгляд. – Мне не нужны солдаты, которые сражаются не по своей воле. Особенно люди Бракена. Им нельзя доверять. И ему тоже. – Мы держим в заложниках его детей, – повторяет Фарли. – Этого достаточно. – Его детей держит в заложниках Монфор, – поправляет Тиберий, чуть понизив голос. До сих пор было легко не думать о том, какую цену пришлось заплатить. Зло во благо. Дэвидсон посматривает на часы. «На войне как на войне», – сказал он некогда, пытаясь оправдать то, что пришлось сделать. – Если дети вернутся домой, убедим ли мы Пьемонт остаться в стороне? – спрашиваю я. – Сохранять нейтралитет? Премьер крутит в руках пустой бокал, и в многочисленных гранях отражается мягкий свет фонарей. На лице Дэвидсона я читаю сожаление. – Сильно сомневаюсь. – Они здесь? – Анабель изо всех сил изображает спокойствие – такое ощущение, что у нее вот-вот лопнет жила на шее. – Дети Бракена здесь? Дэвидсон вместо ответа молча наполняет свой бокал. Старая королева воздевает палец, и глаза у нее сияют. – А. Они здесь, – она улыбается еще шире. – Прекрасно. Мы можем потребовать от Бракена много солдат. Целую армию, если понадобится. Я рассматриваю салфетку у себя на коленях, испачканную жирными отпечатками пальцев и следами помады. «Возможно, они где-то рядом. Смотрят на нас. Стоят у окна в запертой комнате». Интересно, они уже достаточно большие, чтобы требовалось присутствие молчаливых стражей или даже пытки цепями, вроде тех, что носила я? Я знаю, каково жить в такой тюрьме. Я незаметно притрагиваюсь к собственным запястьям, щупаю кожу. Кандалов нет. Электричество сменило тишину. Тиберий внезапно бьет кулаком по столу, так что тарелки и бокалы подпрыгивают. Я тоже подскакиваю – от неожиданности. – Брать дань солдатами мы не будем, – рычит он. – Достаточно и ресурсов. Анабель мрачно смотрит на внука, и морщины у нее на лице углубляются. – Чтобы выиграть войну, нужны люди, Тиберий. – Закрыли тему, – обрывает он. И решительным движением разрезает пополам последний кусок стейка. Анабель усмехается, обнажив зубы, но молчит. Он ее внук, но также и король – она сама это признала. И черта, отделяющая уместный спор с королем от неуместного, давно пройдена. – Значит, завтра нам придется умолять монфорцев, – буркаю я. – Других вариантов нет. Раздосадованная, я прошу еще бокал вина и, не тратя времени, опустошаю его. Красное сладкое вино успокаивает нервы – настолько, что я почти полностью игнорирую чей-то взгляд. Взгляд бронзовых глаз. – Можно и так сказать, – признает Дэвидсон, глядя в пространство. Он снова опускает глаза и смотрит сначала на часы, потом на Кармадона. В этом взгляде содержится неизмеримая глубина смыслов. Я завидую им – и вновь жалею, что у нас с Тиберием вышло по-другому. – Каковы наши шансы? – Тиберий прямолинеен, откровенен и властен. Его учили, что именно таким должен быть король. – Получить в свое распоряжение нашу армию целиком? – Дэвидсон качает головой. – Никаких. Нам нужно защищать свои границы. Но… половина? Или чуть больше? Весы вполне могут склониться в нашу сторону. Если… «Если». Ненавижу это слово. Я собираюсь с духом, внезапно ощутив себя на грани. Такое ощущение, что терраса вот-вот рухнет подо мной, и мы все полетим в бездну. Лицо Фарли отражает мои страхи. Она не выпускает ножа из руки и с подозрением поглядывает на нашего союзника. – Если что? Прежде чем Дэвидсон успевает ответить, раздается звон колокола. Остальные в испуге вскакивают, а он не двигается с места. Он привык к сигналам тревоги. «Или что-то знал». Это не бой часов, отмеряющих время. Колокола звонят гулко и низко, их голоса разносятся среди утесов, и другие колокола, в городе, откликаются. Звон распространяется волной, со склона на склон. Тут же вспыхивает и свет. Яркие огни повсюду. Прожектора. Фонари. Слышится пронзительный механический вой сирены. Он наполняет тихую горную долину. Тиберий вскакивает, взметнув плащом. Он высвобождает одну руку, растопыривает пальцы, и огненный браслет посверкивает под рукавом. Огонь готов явиться на зов. Эванжелина и Анабель тоже встают – обе смертоносны. Страха нет, только решимость защищаться. Я чувствую, как во мне оживает молния, и думаю про родных, которые сейчас во дворце. «Им грозит опасность. Даже здесь». Но страдать некогда. Фарли тоже встает. Упершись руками в стол, она гневно смотрит на Дэвидсона. – Если что? – спрашивает она, перекрикивая сирену. Странно спокойный посреди хаоса, он устремляет взгляд на нее. Слуги между тем сменяются солдатами. Я сжимаю кулаки. – Если вы хотите, чтобы Монфор сражался за вас, – говорит премьер, поворачиваясь к Тиберию, – придется сразиться за нас. Кармадона, кажется, не напугала тревога. Он раздраженно вздыхает. – Рейдеры, – мрачно говорит он. – И так каждый раз, когда я устраиваю званый ужин. – Неправда, – Дэвидсон улыбается, по-прежнему не сводя глаз с Тиберия. Это вызов. – А по ощущениям – каждый раз, – возражает Кармадон обиженно. Вокруг вспыхивают огни, и взгляд Дэвидсона блещет золотом. А глаза Тиберия горят алым. – Вас называют Пламя Севера, ваше величество. Ну так разожгите огонь. – А затем премьер обращается ко мне: – И выпустите шторм. 9. Мэра – Я же сказала – больше никаких сюрпризов, – шиплю я, шагая вслед за Дэвидсоном по дворцу. Фарли идет рядом с ним, положив руку на кобуру, как будто ожидает, что рейдеры начнут выскакивать из шкафов. Наши Серебряные спутники тоже нервничают. Анабель велит всем держаться вместе. Она то и дело вынуждает Тиберия замедлить шаг, отступить за спины верных Стражей из Дома Леролана. Эванжелина лучше умеет скрывать страх – на ее лице, как всегда, презрительная усмешка. При ней два личных охранника – очевидно, родичи из Дома Самоса. Платье стальной принцессы быстро меняется, превращаясь в пластинчатую броню, пока мы движемся по дворцовым коридорам. Премьер окидывает меня испепеляющим взглядом. Колокола и сирена отдаются странным эхом в коридоре, сопровождая его слова. – Мэра, я не контролирую прихоти рейдеров. И не составляю график их нападений, хоть они и нередки. Я выдерживаю его взгляд и ускоряю шаг, чувствуя, как в жилах горячо пульсирует гнев. – Правда? Меня бы ничто не удивило. Ради власти правители проделывают со своими подданными вещи и похуже. Дэвидсон словно превращается в сталь. По широким скулам разливается внезапный румянец, а голос падает до шепота. – Нас предупреждали, да. Мы знали, что они идут. И успели убедиться, что наши рубежи надежно защищены. Но мне неприятен намек на то, что я способен проливать кровь собственных граждан, рисковать их жизнями – и ради чего? Ради драматического эффекта? – спрашивает он, и его голос напоминает лезвие ножа. – Да, у Алой гвардии и Калора появилась возможность что-то доказать, прежде чем мы предстанем перед моим правительством и будем просить солдат. Но я бы предпочел без этого обойтись, – резко говорит он. – Я бы предпочел сидеть на террасе и пить вино в обществе своего супруга, наблюдая, как капризничают наделенные властью дети. Меня задевает упрек, но в то же время я чувствую облегчение. В сердитых золотых глазах Дэвидсона горит огонь. Обычно он сдержан и невозмутим, его невозможно разгадать. Сила премьера кроется не только в способности и харизме, но и в спокойствии. Но простого намека на измену своей стране, хотя бы малую, достаточно, чтобы он воспламенился. – Так что же мы будем делать? – спрашиваю я, временно удовлетворенная. Премьер замедляет шаг, затем останавливается и поворачивается спиной к стене, чтобы видеть всех. Мы тоже останавливаемся, и в широком коридоре возникает затор из недоумевающих Красных и Серебряных. Даже королева Анабель смотрит на Дэвидсона серьезно и внимательно. – Наши патрули сообщили, что рейдеры перешли границу час назад, – говорит Дэвидсон. – Обычно их интересуют поселения на равнине, реже – сама столица. Я думаю о родителях, о братьях, о Гизе и о Килорне. Они или спят, не обращая внимания на шум, или гадают, что случилось. Я не стану драться, если ради этого придется бросить их в беде. Фарли перехватывает мой взгляд, и я вижу в ее глазах тот же страх. Клара тоже во дворце. Дэвидсон старается нас успокоить. – Сирены – просто предупреждение, и наши граждане об этом знают, – говорит он. – Асценденту ничего не грозит. Горы сами по себе обеспечивают достаточную защиту. Большинство атак завершаются на равнине или в предгорьях. Рейдерам придется лезть прямо к нам в зубы, чтобы подобраться в городу.