Доехав до таможни, губернатор все еще в плохом настроении поднялся на крыльцо, мощным пинком распахнул дверь, испугав нижние чины своим появлением и зверским выражением на лице. Ничего не говоря, он напрямую через рабочую комнату и мимо застывших в ужасе работников прошел в кабинет комиссара, так же ловким пинком открыв хлипкую дверь. Помертвевший Ортоссо вскочил на ноги и неловко задел чашку, из которой на стол вылилась коричневая жижица. Остро запахло кофе и корицей. — Ваша милость! — пролепетал он. Прежде чем нагнать страху на увальня Алиана, губернатор показал жестом следующим за ним свитским, чтобы не входили, закрыл дверь и заорал на все помещение: — Ты что, хозяином себя возомнил? Почему я должен тратить свое драгоценное время и ехать за отчетом о новых пошлинах? Совсем от рук отбился! Я не доводил до тебя королевский указ об увеличении налогов? Где реестр товаров, которые подлежат налоговому пересмотру? Все бумаги должны были быть на моем столе еще вчера, а секретарь уверял, что твоего управляющего так и не дождался! — Ваша милость, я два дня как увеличил аренду складов и лабазов, — пришел в себя комиссар и перестал трястись как желейная масса. — А еще поднял плату за якорь, что вызвало недовольство шкиперов… — К дьяволу шкиперов! — пристукнул сапогом по полу эрл Тебриссо. — Здесь я хозяин, а ты — моя правая рука! Посему каждое решение, ведущее к укреплению казны, будет мною поддерживаться! Начнут бузить — обрубить им якорь, пусть плывут восвояси! Мне нужны учетные книги и записи по каждой операции! Губернатор, конечно, не собирался самолично корпеть над цифрами. Для этого есть трудяга Ерис Скульд. Пусть парочку ночей не поспит, но зато Тебриссо будет спокоен в случае приезда королевской комиссии. А она обязательно появится, чтобы проверить, как идет взимание налогов. Дьявольщина! В городе уже заволновались ремесленные цеха, хозяева постоялых дворов и таверн, крестьяне не сегодня-завтра заполонят центральную площадь с вечным нытьем уменьшить денежную повинность. Придется полковнику Сарпирису выводить солдат и разгонять толпу. Опять разбитые носы, переломанные руки и ноги и жалобы на бесчинства гарнизонных вояк! Настроение испортилось окончательно. Губернатор даже не стал смотреть на толстые книги, в которых ровными рядами красовались цифры, каждая из которых формировала королевскую казну, заодно втекая маленькими ручейками в личный карман эрла Тебриссо и его высокопоставленных помощников вроде этого болвана Алиана и гарнизонного командования. — Не надо мне демонстрировать, насколько ты исполнителен, — сморщился губернатор. — Прикажи своему управляющему доставить все бухгалтерские книги ко мне во дворец в течение дня. Я бы еще проверил твои карманы, куда ты любишь прятать мзду от шкиперов. Думаешь, не знаю о твоих хитростях? Смотри у меня, Алиан! Прознают королевские ищейки, вместе пойдем на плаху! Он постучал кулаком об стол и посмотрел в забегавшие глаза комиссара, с удовлетворением подумав, что слухи не врут. Есть грешок у Алиана за спиной, еще какой! — Надеюсь, обо мне не забыл? — понизив голос, спросил губернатор. — Как можно, дорогой Делин! — губы толстяка дрогнули, а левая рука тут же нырнула вниз, открывая ящик стола, откуда появился изящный черный кошелек с вытканными на нем золотыми узорами в виде каких-то лепестков. Кошелек, судя по приятному стуку, был полон. Тебриссо подбросил его на ладони, небрежно засунул под плащ, в карман камзола. Направился к выходу, но обернулся напоследок и погрозил пальцем комиссару: — Отчеты к сегодняшнему вечеру! Иначе разгоню всю вашу ленивую компанию! И еще… Передай корвет-капитану «Ангела», что я жду его на ужин! Ну и сам приходи. Есть о чем поговорить. — Да, Ваша милость, сделаю, — толстяк проводил взглядом губернатора и только потом вытер платком испарину со лба. Пусть они оба происходили из аристократических семей, Тебриссо был ставленником короля и по служебному статусу превосходил Алиана Ортоссо. Губернаторство — это ступенька, на которую комиссар не мог подняться, и вынужденно подчинялся невыдержанному лысому ублюдку. Ради собственного спокойствия пришлось отдать сотню крон, которые главный таможенник собрал с купцов за последнюю неделю. А губернатор, выйдя наружу, с прищуром посмотрел на суету порта. Когда ощущаешь приятную тяжесть кошелька, как-то сразу пропадает рвение к службе. В конце концов, есть люди, обязанность которых следить за порядком в Акаписе. А ему остается только сводить воедино все нити управления в собственные руки и отчитываться перед королем. Так чья работа важнее? Он направился к карете, твердо решив ехать домой. Печень тягуче напоминала о себе. Что-то ему не понравилось в окружающей обстановке; молодые свитские переминались с ноги на ногу и прятали глаза, держа под уздцы своих лошадей. — В чем дело, Ориньё? — недовольно спросил губернатор свитского, вычленив из всей компании. — Вы выглядите так, словно привидение среди белого дня увидели и обосрались. Грубость эрла Тебриссо не была его отличительной особенностью, но иногда приходилось разговаривать с младшими сыновьями нобилей понятным для большинства языком. Находясь на службе королевского чиновника, нужно быть порасторопнее. — Ваша милость, мы бы ни за что не позволили так распоряжаться вашей собственностью, но он был весьма настойчив, — проблеял молодой Ориньё, звякнув шпорами. — Да кто «он», улитки садовые? — рявкнул Тебриссо. — Наверное, речь про меня, — дверца кареты распахнулась, и губернатор разглядел знакомую шляпу, из-под которой звучал голос человека, от которого хотелось страстно избавиться. Например, привязать огромный камень к ногам и сбросить его с вершины «Туманного убийцы». — Забирайтесь внутрь, ваша милость. Вы же хотели ехать в город? Нам по пути. Скрипнув зубами от злости, эрл Тебриссо полез в карету, но перед этим поставил ногу на подножку и окинул многообещающим взглядом своих сопровождающих. Молодые дворяне, скрывая волнение, запрыгнули в седла и замерли в ожидании. Странно, как они допустили подобную выходку Котрила. Захлопнув дверцу, губернатор плюхнулся на скамью напротив, зашипел от злости: — Вы переходите все границы, Рейдж! Какого дьявола вам здесь нужно? И так слухи ползут, что вы ищете моего благоволения! Что подумает наместник, когда все ваши выходки вскроются? — А я в своем праве, господин губернатор, — спокойно ответил Котрил. — Не забывайте, что Акапис являлся родовым феодом моих предков, и я могу делать все, что хочу. — Ваш феод утратил значение, сеньор Котрил, по глупости и невежеству, — парировал Тебриссо и ударил кулаком по стенке кареты, давая сигнал кучеру к движению. Повозка закачалась, зацокали копыта лошадей. — Королевская власть давала возможность Котрилам без потери лица и достоинства уступить феод, но они предпочли поднять знамя мятежа. У вас нет права на эти земли. — Права остались, — усмехнулся мужчина, поигрывая пальцами на рукояти шпаги. — Я не поленился съездить в Рувилию и покопаться в архивах, где хранятся королевские указы. Акапис перешел под непрямое управление наместника Скайдры на десять лет. Если помните, тогда король Магнус Второй столкнулся с проблемой центральных провинций, взбунтовавшихся из-за земельных реформ. — Помню, — буркнул губернатор. — Так называемая «система диапазонов», когда земля делится на участки площадью в квадратную милю. Она позволяла проводить идеальные прямые линии по границам провинций. — Правильно, а почему? — качнул ногой Котрил. — Потому что к тому времени вся старинная феодальная знать или была перебита, или приняла вассальную присягу королевской династии. Сейчас большая часть Дарсии расчерчена так, что доставляет удовольствие ученым-географам и геодезистам. Большое Жюри постаралось. Но в Акаписе границы остались в тех пределах, которые были под властью нашего рода. Здесь сложный рельеф, побережье сжато с двух сторон реками, оврагами и холмами. Но дело не в этом. Я внимательно изучил все параграфы, и нигде не нашел указа о переходе феода под королевскую корону. Получается, что до сих пор наместник управляет Акаписом, но король не имеет власть над ним. Тем более, что Магнус Второй благополучно почил во время бунтов, а его сын Эльмар Первый и вовсе забыл в пылу государственных преобразований о нашем феоде. — Почему же вы не обратились к нынешнему владыке с нижайшей просьбой? — сдержав грубость, готовую сорваться с губ, поинтересовался эрл Тебриссо. — Уверен, что наилучший выход был бы найден. Вам бы выплатили огромную компенсацию или дали свободные, а может, и выморочные земли. Вместо этого вы соизволили устроить в Акаписе филиал сбора налогов на личные нужды! — Королю не до меня, — отмахнулся Котрил. — Я дважды подавал нижайшую просьбу об аудиенции, но оба раза получил отказ. Первый раз помешала очередная война с Сиверией, а второй — трагедия с последним «золотым караваном». Уехав ни солона хлебавши из столицы, я вернулся в Акапис с твердой решимостью отстоять свои права. — Вы глупец, Рейдж! — вспылил губернатор. — Занимаясь вымогательством и грабежами, только усиливаете проблему! Наступит момент, когда король прикажет арестовать вас и казнить за бесчинства! Население Акаписа и так уже ропщет! Я получил за год пять петиций от различных гильдий, ремесленных цехов и купцов с просьбой разобраться и наказать вас! А ведь я могу сейчас дать приказ полковнику Сарпирису, и вечером вы будете сидеть под замком! — Не дадите, — отчеканил Котрил. — Не в ваших интересах закапывать меня. Здесь…, — он постучал пальцем по своему виску, — находится очень много сведений о хитроумных схемах, благодаря которым вы обогащаетесь на несколько тысяч крон в год, и соответственно — грабите казну похлеще чем я. Убить — не убьете, духу не хватит, да и небезопасно для вас, господин губернатор. — Что вы хотите, Рэйдж? — вздохнул эрл Тебриссо, понимая тщетность своих попыток запугать нахала. — Отдать феод в вашу собственность я не смогу, не обладаю такими полномочиями. Что еще? — Я хотел бы узнать побольше о некоем Игнате Сироте, купце с «Тиры». Кстати, очень интересное название у корабля. Где-то я уже слышал об этом имени. — Тира Толессо, единственная наследница рода Толессо из Скайдры, — проворчал губернатор. — Похищена пять лет назад пиратами во время захвата семейной яхты. Купец Сирота спас ее из плена, ну и сам вырвался оттуда на пиратском бриге. — Удивительная история, ваша милость. Вам она не показалась излишне слащавой и сказочной? — Показалось или нет — мое мнение никому не интересно, а вам и вовсе знать ни к чему. Лорд Торстаг — королевский советник и эмиссар по особым поручениям лично написал рекомендательное письмо, не верить которому я просто не могу. — Хм, интересно как, — Котрил сжал губы. — Выходит, Сирота прибыл сюда не просто так, а с какой-то определенной миссией. А зачем? — Почем мне знать? Негоциант не раскрывал мне свои планы. Он хочет поселиться в Акаписе и вести свои дела: брать фрахт на перевозку грузов по морю и рекам, — приоткрылся губернатор. — Морской фрахт — это провал для пришельца, — уверенно ответил Котрил. — Флаерти, Мердоки и Вейлины не дадут ему развернуться. — Я о том же и сказал. — Но речные перевозки… хм, очень интересно. Да, здесь тоже не все гладко, но шансы есть. Правда, они хороши, если имеешь крепкие зубы и не боишься лить чужую кровь. А Сирота, кажется, из таких. Значит, от пиратов сбежал? — Послушайте, сеньор Котрил, — губернатор слегка отодвинул занавеску. Карета уже ехала по городским улицам, значительно сбавив скорость. Кругом мелькали крестьянские повозки, сновали горожане, совершенно не заботясь о своем здоровье. Вместо тротуаров они пользовались мостовой, рискуя попасть под копыта лошадей. Болваны! Никак к порядку не приучатся! Печень задергалась от тупой боли. — Я не понимаю вашего интереса к этому купцу. Если хотите содрать с него причитающуюся мзду — делайте как считаете нужным. Учтите одно: если он проткнет вас своим кортиком, жаловаться будет некому. Я не стану оплакивать вашу смерть, а постараюсь побыстрее забыть, даже не приглашу дознавателей. За спиной Сироты маячит лорд-советник. Эта не та величина, с которой стоит тягаться. — Честно, эрл Тебриссо, — кивнул Котрил, не показывая своих глаз, в которых явно плескалась ярость. — Но чертов купец убил моих шестерых людей, и я не намерен оставлять это просто так. Заявите о расследовании, и мы привлечем к ответственности Сироту. Губернатор засмеялся. Плохое настроение как рукой сняло. Он слышал от Ориньё, что Рэйдж Котрил чем-то сильно недоволен. Ползли слухи, что у него пропали люди, такие же ублюдки, как и сам их сеньор. Вот и бесится от осознания того, что получил знатную оплеуху. Нахальство, с каким надменный аристократ проник в карету, не должно остаться безнаказанным. Так, глядишь, и в его дом зайдет, не встречая сопротивления. — Вы же не смерти Сироты хотите? — кажется, карета уже подъезжала к особняку губернатора. — Вам известно, эрл, что шустрый негоциант купил землю на Пустоши Кракена и нанял плотницкую артель? — Он в своем праве, — пожал плечами губернатор. — Он вежливо вызнал, где может строиться. Пустошь Кракена принадлежала семье Домине. Раз барон решил продать чертовы земли, я не смею ему препятствовать. А Игнат Сирота не такой уж трус, если решил осесть возле Чернявки. Местечко нехорошее, все об этом знают. — Знаете, что придумал торгаш? — Не имею ни малейшего понятия, — отрезал эрл Тебриссо. Карета остановилась возле ворот, но кучер не осмеливался въезжать на территорию особняка, зная, что внутри находится человек, с которым губернатор не в самых хороших отношениях. — Плотницкая артель старшины Викара днюет и ночует на Пустоши, — ответил Рэйдж. — Разбили возле особняка палатки. Там постоянно человек десять. Работают как черти, без перерывов. Сирота прислал свою «черную» команду, которая охраняет строителей. Каково? — Он не такой простофиля, как тебе показалось, Рэйдж, — засмеялся Тебриссо. — Чувствую, попортит тебе крови. — Если я его не опережу, — мрачно ответил Котрил. — Вздумаешь войну развязать в Акаписе, я сообщу королю о твоих бесчинствах, — пригрозил эрл. — Можно по-разному мешать конкурентам: финансы, подлоги, жалобы горожан. Поговори с нобилями и уважаемыми купеческими семьями. Прощупай их настроения, подговори на совместные действия. — Вы кладезь премудрости, Ваша милость, — в голосе Котрила послышалась насмешка. Он прекрасно понял причину остановки. — Я так и сделаю. И еще… Если по городу пройдут слухи о несчастьях на Пустоши, не обращайте внимания. — Подите вон, сеньор Котрил, — устало произнес Тебриссо. — Не хочу вас видеть. Вы постоянно прячете свои глаза под полой шляпы, кутаетесь в плащ и появляетесь как предвестник всяких неприятностей. Мне очень неприятно от ваших манер. Не кажется ли вам, что тем самым вы проявляете неуважение? Вместо ответа собеседник приподнял шляпу, и на губернатора уставились два неподвижных зрачка с какой-то немыслимой расцветкой радужки. Губернатор с содроганием увидел, что глаза у Котрила разного цвета. Правый был нормального светло-карего цвета, а вот левый наполовину был разбавлен насыщенным голубым. — Понимаете, почему я стараюсь не показывать свое лицо? — усмехнулся мужчина. — Людей пугает неизвестное, и они сразу стараются увидеть в этом происки дьявола. Уверяю вас, эрл Тебриссо: я не его слуга, а человек благородных кровей. — Да, вам лучше не снимать шляпу, — поежился губернатор. — Так вас боится лишь малая часть горожан, которым вы карманы выворачиваете. Впрочем, я не огорчусь, если однажды вас насадят на вилы. Котрил рассмеялся, сдвинул шляпу к переносице и как дикий болотный кот мягко и бесшумно выскочил наружу, даже рессоры не вздрогнули. Будто в насмешку он легким кивком попрощался со свитскими, и не обращая внимания на их злые взгляды, пошел прочь от особняка губернатора. Как только кучер подогнал карету к парадному крыльцу, эрл Тебриссо поманил к себе свитских и прошипел: — А теперь объясните, господа, как Рэйдж сумел проникнуть внутрь? Вы его не заметили или сознательно пустили? В таком случае, какого дьявола я держу вас на службе? Щеголеватый молодой человек из аристократической семьи Хортонов — одной из богатейшей и высокородной в Акаписе — смущенно ответил: — Мы сами не понимаем, как так получилось. Котрил подошел к нам, учтиво заговорил о погоде, о видах на урожай, спросил наше мнение, когда закончится война, а сам смотрел на нас своими глазами… — То есть вы знаете, что у него…, — осторожно произнес Тебриссо. — Да, ваша милость, у Котрила ярко выраженная гетерохромия, — с умным видом произнес Давон — щуплый и нескладный, но не в меру дерзкий и горячий. Внешность обманчива, и горе тому, кто судит о человеке только по ней. — А я думал, все-таки проделки дьявола, — разочарованно пробормотал губернатор и заорал, надсаживая глотку: — Умники хреновы! Никто не имеет права садиться в карету в мое отсутствие! А если бы Котрил хотел меня убить? Болваны, кто мне внятно объяснит, как это произошло? — Ваша милость, подозреваю, что он использовал магию заговора, — вытянувшись, ответил Ориньё. — У него очень необычный голос. Котрил как будто нас заворожил. Мы его выслушали, а потом разрешили подождать в карете.