– Нет. – Вы ничего не путаете? Представитель вашей дивизии нам сообщил, что в Михайловке и в Кислое держат оборону наши части из состава вашей же дивизии. – Там нет наших частей. Те остатки, что оборонялись в указанных пунктах, собраны здесь. Населенные пункты впереди заняты противником. Линия фронта проходит здесь. – Кто вам противостоит? Соседом слева у вас были остатки полка капитана Попова. Кто у вас сосед справа? Какие потери? – Потери уточняются. Еще не все доклады поступили из подразделений. Полк вступил в бой, понеся потери на предыдущем рубеже обороны. В течение дня нами отбита атака танков и пехоты противника. Уничтожено до десятка единиц бронетехники и несколько рот врага. Соседа справа не имею. Полк обороняется по реке Медведок. Нам противостоят несколько пехотных и танковых частей из состава 10-й танковой дивизии Вермахта. – Получается, что если бы продолжили движение, то могли попасть в ловушку? – Да. – Сколько у вас человек? Что имеете на вооружении? Не боитесь, что враг вас обойдет? – Нас около восьмисот человек. На вооружении два противотанковых орудия, несколько минометов, станковые и ручные пулеметы. Нашими разведгруппами ведется наблюдение за противником, если противник начнет выдвижение, мы будем знать и своевременно отреагируем. В случае прорыва будем отходить к переправе. Неисправные танки превращены в БОТы. Их экипажи в случае обхода нас прикроют. – Ну, думаю, этого не потребуется. Через несколько часов сюда подойдут подразделения нашей армии и вас сменят. Вас отведут в тыл на переформирование. Приказ об этом вам сейчас передаст представитель вашей дивизии. Сейчас идет смена полка Попова, а потом и до вас дойдет дело, так что вам осталось ждать недолго. Пока надо продолжать удерживать позиции здесь. Вам все понятно, лейтенант? – Да. – Товарищ дивизионный комиссар, – встрял в разговор чекист, – разрешите переговорить с лейтенантом! – Да, пожалуйста. Отойдя в сторону от разглядывающих карту командиров, капитан задал вопрос: – Лейтенант, вы знаете, что ваше подразделение уже вторые сутки разыскивают? Вам что, не доводили приказ? – Нет. Никаких приказов, кроме как держать оборону и действовать совместно с полком из штаба дивизии, куда мы вышли из окружения, нам не поступало. – Понятно. В соответствии с указанием командования бригады особой группы при Наркоме вы должны быть немедленно направлены на место постоянной дислокации в г. Москву. Для вас и вашего имущества подготовлен эшелон на станции Энгельгардовская. Первоначально планировалось вас отправить воздухом, но аэродромы «Шаталово» и «Боровое» в результате авианалета надолго выведены из строя. Как только подойдут передовые подразделения 24-й армии, вам необходимо сдать им участок обороны и выйти к Монастырщине. Оттуда мы вас вывезем автотранспортом. Я сейчас свяжусь с нашим отделом по этому вопросу. Наш представитель будет ждать на станции и организует все необходимое. Там же он передаст пароль для связи с командованием и временное удостоверение на ваше имя… После отъезда командования Петрович, забрав раненых, уехал отправлять обоз в Монастырщину, а то потом вся дорога будет забита войсками. Мы с ним договорились, что встретимся в лагере, где до этого располагались. Смена пришла только под утро. Личный состав нашего полка пошел на пополнение полка Попова, правда, часть народа я все же себе урвал. Пусть всего полтора десятка человек, зато лучших. Пятеро «ворошиловские стрелки», их немного подучить – отличные снайпера будут. Трое рукопашники от бога. Это они после прорыва немцев в окопы в рукопашной не только удержали свой рубеж, но и сами организовали контратаку врага. Остальные были членами пулеметных и противотанковых расчетов и неплохо показали себя. Мне такие люди нужны. Забрал я и сержанта танкиста. Понравился он мне, толковый парень, под стать моему Козлову. В Монастырщине я впервые надел в петлицы две шпалы. Капитан не подвел, все было организовано как надо. Нас ждали грузовики и старлей ГБ на «эмке». Он-то и вручил мне временное удостоверение старшего лейтенанта ГБ. Потом была не самая лучшая дорога в Починок и на станцию Энгельгардовская. Практически весь путь нас донимала вражеская авиация. Вроде и ехать всего ничего, а нам вот пришлось трижды прятаться от бомб. После взятия Хиславичей немцы вышли на линию Прилепово – Зимницы, и Люфтваффе старалось расчистить им дальнейший путь на восток. Поэтому нас так торопили… Глава 16 В лесах под Минском Противно стуча по стволам деревьев, пули осыпали щепками укрытого среди корней сержанта ГБ Могилевича. Надо же было такому случиться, что начатый почти три недели назад с таким успехом рейд так нехорошо закончится. А все из-за глупой случайности. Надо же было так влипнуть с эсэсовцами, которых взяли на дороге от Ляховичей в Минск. Кто же знал, что, кроме легковушки и сопровождавшего ее грузовика с десятком солдат, следом идет еще несколько грузовиков с солдатами. Вот теперь и приходится расплачиваться за свои ошибки. Разделившись на несколько частей, группе пришлось отступать в лес. Александр с еще несколькими пулеметчиками прикрывал отход остальных, давая возможность уйти раненым и унести трофеи. Сначала вроде бы удалось прижать врага к земле и даже несколько оторваться от него, уходя в противоположную от остальной группы сторону, но вскоре снова пришлось принимать бой. Около двух десятков солдат противника продолжили их преследование. Пара преследователей подорвались на выставленных растяжках. Еще троих удалось снять на поляне, но остальные не успокоились и продолжали их гнать дальше, прижимая к болоту. Закрепившись на высотке, пришлось снова принимать бой. Немцы действовали в своей излюбленной манере, попытались обойти с флангов, но были встречены пулеметным огнем. Потеряв еще шесть человек убитыми и пару ранеными, они откатились назад и стали закрепляться на достигнутых рубежах, охватывая высотку с трех сторон. Вырваться отсюда днем было нереально, нужно было ждать ночи. Но до нее надо было дожить, а патронов и гранат оставалось всего ничего, только запас в рюкзаках по триста патронов и паре гранат на брата. Это было понятно всем, в том числе и тем, кто был внизу и горел желанием отомстить за своих камрадов. Похоже, у них с боеприпасами проблем не было. Установив среди деревьев пулеметы, они из них поливали высоту, надеясь поразить обороняющихся. В принципе это им удалось. Из пяти человек в строю остались трое, один из которых ранен. Надеяться на помощь не стоило. Группа ушла к точке сбора и назад возвращаться не должна. Рация тоже с ними, так что оставалось подвести печальный итог и постараться унести с собой как можно больше врагов. Сразу после ночного разговора с Командиром в Старых Дорогах отобранная Александром группа, переодетая в немецкую форму, на нескольких трофейных грузовиках успешно покинула освобожденную от оккупантов Слутчину. Сплошной линии фронта не было. Бои шли за населенные пункты у шоссе. Пользуясь лесными дорогами и проселками, уничтожая мелкие группы оккупантов и их помощников, постоянно ведя разведку, удалось прорваться почти к Минску, где в лесном массиве удалось создать базу и аэродром. Задачи, поставленные Командиром, были довольно просты и незамысловаты. Вести работу по вскрытию замыслов фашистского командования, выявлять важнейшие объекты в оперативном тылу группы армий «Центр», собирать сведения для нанесения авиаударов и проверять их результативность, организовывать засады, минировать дороги. Всеми способами уничтожать живую силу и боевую технику фашистов, мосты и переправы, устраивать диверсии на ж.-д. линиях, выявлять и уничтожать вражескую агентуру и пособников, помогать в организации партизанских отрядов. Для этого группа была обеспечена необходимым запасом боеприпасов, продовольствия, оружия и ГСМ, рацией и шифрами для связи с командованием. С целью установления военных объектов врага в Минске неплохо знавшим немецкий язык Александру и красноармейцу Матвееву под личиной немецких офицеров удалось посетить город. В течение дня они ходили по его улицам. Как ни хотелось, но к дому своих родителей и жены он не пошел. Побоялся быть узнанным кем-нибудь из знакомых. Город оставил тяжелое впечатление. Тут и там встречались следы боев. Целые кварталы были снесены бомбардировкой. По улицам ходили патрули в мундирах мышиного цвета, через город двигались колонны техники. На вокзале ждали своей отправки десятки эшелонов с техникой и пополнением. Тонкие стволы зенитных орудий встречались тут и там. Герб на здании Дома правительства был задрапирован огромным флагом с символами СС. Для того чтобы полностью изучить объекты врага в городе, требовалось время, поэтому пришлось еще несколько раз посетить Минск. По итогам разведки в Москву была послана радиограмма. Из разведданных группы сержанта ГБ Могилевича о положении в оккупированном гитлеровцами гор. Минске. 1 августа 1941 г. Немцы приспосабливают под казармы, склады и другие военные цели любые общественные здания. В здании Дома правительства и напротив быв. клуба металлистов размещены продовольственные склады, куда проведена ж.-д. ветка с пассажирской станции. В здании Дома правительства разместились подразделения Айнзацгруппы СС и гестапо, которые возглавляет Артур Небе. В Университетском городке (недалеко от пассажирского вокзала) размещены жандармерия и штаб. В помещении Дома Красной Армии размещен лазарет, а в правом крыле этого здания – кино [театр] для солдат. Клинический городок, здания Политехнического института, Института физкультуры заняты под госпитали. Там в лазаретах № 1, 2, 3 находятся больные и раненые советские военнопленные, состояние которых тяжелое. Ежедневно умирают до 200 человек. В складах на территории Политехнического института имеется большой склад трофейного советского вооружения. Охрана небольшая, порядка 30 человек. В автодорожном техникуме размещен штаб, какой части – не установлено, около здания находится всегда большое количество автотранспорта. В Академии наук находится воинская часть, там же – перевалочная база. На территории бывшей сельскохозяйственной выставки, в домах НКВД, заводе имени Октябрьской революции организованы лагеря для военнопленных, на территории военного городка, по Койдановскому тракту, также находится лагерь военнопленных. Примерная численность пленных до 30 тыс человек. На территории авиагородка рядом с товарной станцией размещен летный состав, на аэродроме учебные и санитарные самолеты. На аэродроме в Мачулищах находятся боевые машины – истребители и бомбардировщики в количестве около ста штук. На всех дорогах, выходящих из гор. Минска, установлены парные посты немецких солдат. На территории военного городка [в] Серебрянке имеется склад с горючим, охраняемый усиленным нарядом немецких солдат. * * * Через два дня наша авиация нанесла массированный бомбовый удар по аэродромам, железнодорожному узлу и складам врага. Авианаводчик отлично справился с поставленной задачей. Аэродром в Мачулищах был разгромлен. Несколько десятков немецких бомбардировщиков было выведено из строя. Склад ГСМ горел почти двое суток, а Минский железнодорожный узел на неделю был выведен из строя. Еще одним из результатов разведки стало установление связи с несколькими бывшими одноклассниками Александра, случайно встреченными им в городе, согласившимися помогать в борьбе с врагом. Москва, получив сведения группы, дала явку в городе для связи с местным подпольем и оставленными в тылу Вермахта группами НКВД. Кроме того, с базы под Каменцом по воздуху были переброшены несколько групп диверсантов из состава войск особой группы, поступивших в распоряжение Александра, занявшиеся диверсиями на коммуникациях врага и формированием новых партизанских отрядов вокруг Минска. С Минским подпольем удалось наладить хищение оружия со складов в Политехническом институте. Часть оружия пряталась в городской системе канализации и подвалах. Остальное вывозилось грузовиками под видом армейских колонн на базу. Вместе с оружием удавалось вывести и тех, кто решил покинуть город, – комсомольцев, членов партии, бежавших из плена красноармейцев, несовершеннолетних детей и членов семей военнослужащих. Это требовалось сделать как можно быстрее. По сведениям подполья, гестапо захватило в целости данные паспортного стола города, и теперь они организовывали поиск и задержание оставшихся в оккупации членов партии, сотрудников НКВД, совпартработников, членов их семей. Часть из них удалось эвакуировать за линию фронта самолетами. Остальные вошли в состав партизанских отрядов. Самолеты авиагруппы Паршина, пока действовали аэродромы в Слуцке и Бобруйске, ежедневно садились на лесной площадке. С падением Слуцкого кармана самолеты стали садиться раз в несколько дней. Они доставляли горючее, боеприпасы, продовольствие, забирали раненых. Сюда же были переброшены несколько самолетов У-2. Один из вывезенных из Минска бойцов рассказал о брошенных в лесах вблизи населенного пункта Старое Село, что в 20 км северо-западнее Минска, складах медикаментов и медицинского имущества. Под видом рабочей команды Вермахта под носом у врага группе удалось организовать сбор и вывоз этого имущества. Теперь на базе работал партизанский госпиталь. О точном месте расположения базы партизаны других отрядов не знали. Они доставляли тяжелораненых до условленного места встречи, в нескольких десятках километрах от точки, там передавали бойцам Могилевича, а те уже сами везли раненых к себе в лагерь. Всех, кто интересовался местом расположения базы, брали на контроль особисты отрядов. Так удалось выявить нескольких предателей, внедренных Абвером в партизанские отряды. Немцы в последнее время очень активизировались. В разных районах силами местной полиции под руководством офицеров Абвера и СД проводились облавы, устраивались засады на партизанских тропах. Несколько отрядов ими было выявлено и уничтожено с воздуха. В боях особым зверством отметились украинские и литовские полицейские части. Партизаны ответили активизацией своей деятельности. Были совершены диверсии на железнодорожном участке Барановичи – Минск, устроены засады на транспортные колонны врага, шедшие к Ляховичам, разгромлено несколько полицейских участков и комендатур. За украинскими и литовскими полицаями была устроена настоящая охота. Одну роту литовцев удалось взять на привале, накрыть минометным и пулеметным огнем, а затем «зачистить». Украинцы оказались старыми знакомыми из 1-го полицейского вспомогательного батальона. Видно, ничему их не научила прошлая встреча, а теперь уже из них учить некого. Они были уничтожены объединенными силами нескольких отрядов. Правда, немцы формировали в Минске, Слуцке и Клецке еще несколько подобных подразделений из числа бывших военнопленных. Одной из немаловажных задач было выявление мест содержания военнопленных и организация их освобождения. Первой такой целью был шталаг № 352 (он же «Лесной») для наших военнопленных, созданный немцами в Минске и д. Масюковщина. О нем Командиру поведал в Слуцке один из немцев. По его словам, в Минске и в деревнях вокруг города содержалось порядка ста тысяч наших граждан, как военных, так и гражданских. В первую очередь называлась д. Масюковщина. Там пленные содержались на территории летнего лагеря кавалерийского полка, расположения 355-го стрелкового полка и 90-го отдельного саперного батальона 100-й стрелковой дивизии. Александру в свое время неоднократно приходилось бывать в тех местах, расположенных в 6 километрах от родного ему города. Дорога была знакомой. На месте все подтвердилось. Вся территория лагеря была ограждена несколькими рядами колючей проволоки и освещена прожекторами, закрепленными на соснах. Охрана солдатами охранного батальона осуществлялась с пулеметных вышек и парными патрулями, ходившими внутри рядов колючей проволоки. Администрация и охрана размещались в ДОСах. Здесь же проживал и комендант лагеря Остфельд, высокий, подтянутый человек интеллигентного вида. Никакой новой лагерной инфраструктуры немцы не настроили. Все, что они сделали, это силами военнопленных нагородили заборов, деливших территорию лагеря на зоны, да десяток деревянных сараев. Ну, еще установили виселицу с тремя крюками для петель на лагерном плацу между столовой и трехэтажной казармой. Под лагерь они использовали имеющийся жилой фонд. Пленные располагались в двух десятках одноэтажных деревянных построек. Задействованы были помещения штаба, гарнизонной столовой, бани, клуба, технического и хозяйственного складов и караульного помещения. Вся территория лагеря была разгорожена колючей проволокой на зоны-отсеки – офицерский, украинский, русский, еврейский, для представителей Закавказья. Колючей проволокой были огорожены и бараки. Проходы и проезды внутри лагеря назывались улицами, каждая из них имела свое название: Главная, Комендантская, Лазаретная, Соломенная, Деревянная, Проволочная и т. д. Эти названия определялись мастерскими, которые располагались в бараках. Улицу, ведущую к месту расстрела, назвали улицей Стрелков, на кладбище – Новый путь… В длинном кирпичном здании трехэтажной казармы 355-го стрелкового полка находился «Лесной лазарет», в котором лечились не только военнослужащие Вермахта, но и военнопленные, а также местные жители. Для организации лечения сюда были привлечены не только немецкие врачи, но и советские из числа пленных и врачи из города Минска. Как удалось установить, большинство врачей были из состава 216-го полевого эвакогоспиталя, практически в полном составе попавшего в плен в лесу вблизи населенного пункта Старое Село. Общее количество наших раненых, лечащихся в лазарете, никто не знал. Местные говорили о нескольких тысячах (от 1,5 до 3 тысяч). Еще говорили, что есть филиалы лазарета в Минске, там тоже лежали до десяти тысяч пленных. Вообще увиденное в лагере количество пленных не дотягивало до заявленных 100 тысяч, было куда меньше. Для уточнения пришлось брать «языка». Схваченный пожилой немец из лагерной администрации сообщил, что в лагере содержится около десятка тысяч человек. Число пленных увеличивается, так как Дулаг № 126, что находился в «Пушкинских казармах» Минска, переформирован в филиал шталага, и поэтому оттуда пленные начали переводиться в Масюковщину. В каждом бараке проживали до 500 человек, но были и исключения, так, в 4 небольших казармах 90 осб. находились всего 500 человек. В офицерском бараке жили около 200 командиров, ждавших отправки в Офлаг. Еще часть пленных, числившихся в списках лагеря, сведены в рабочие команды и проживают по месту работы. Таких мест было 22. Они работали на лесопилке, складах и мастерских внутри лагеря, были задействованы на кирпичном заводе в 3 км к северу от лазарета и на формовке торфобрикета вблизи деревни Ржавец, что в километре от Масюковщины. Кроме того, они работали на «Танкоремонтном заводе г. Минска», что на улице Красноштандартной. Пленный пояснил, что в лагере расстреливают выявленных комиссаров, коммунистов и евреев. Массовых расстрелов пленных не проводят. Незачем. Ежедневно в лагере от антисанитарии, голода, болезней и ран умирают до 150 пленных, вывозимых по утрам на тачках с жилой зоны лагеря. Умерших хоронят на кладбище в д. Глинище и стадионе. Есть разрозненные захоронения вдоль дороги из Минска в Масюковщину. Немец показал, что есть еще один большой лагерь для советских военнопленных у деревни Большой Тростянец. Там умерших пленных сжигали в крематории. Пришлось проверять его показания. Они оказались правдивыми, и пленных в указанных местах было действительно очень много, и находились они в более худших условиях, чем в Масюковщине, на продуваемом всеми ветрами берегу реки под дождем и солнцем, без крыши над головой, в полной антисанитарии и голоде. Нельзя же считать едой ту бурду, что давали пленным, – вода с листьями капусты и картофельными обрезками. Потому и смертность там была выше. Полученные сведения о рабочих командах в городе позволили подпольщикам установить связь с пленными. Среди них существовала подпольная организация, готовившая массовый побег заключенных. Небольшую группу пленных с танкоремонтного завода с помощью подпольщиков уже удалось освободить и вывезти в лес. Правда, двое из них оказались агентами Абвера, завербованными для работы среди подпольщиков и партизан. Поэтому связь с рабочей командой, откуда они были вывезены, временно пришлось прекратить. Внимание сержанта привлекло непонятное шевеление на правом фланге, где засели немцы. В оптический прицел было видно, как минометный расчет пытался установить 50-мм миномет. Плохо. Похоже, к немцам подошло подкрепление, и действительно приходят последние минуты жизни. Но просто так отдавать свою жизнь Александр не собирался. Винтовка несколько раз выстрелила, вызвав злобный пулеметный лай, но пара трупов в фельдграу распласталась на земле, а остальные, словно мыши, скрылись среди деревьев. Быстро сместившись в сторону, Могилевич осторожно осмотрелся. Что ж, еще двух отправил к праотцам, жаль, что так мало удалось, ну да еще подождем. Плохо, что пулеметчиков не достать. Засели среди деревьев и носа не кажут. Ну да нам пока светло, спешить некуда. Может, еще кто в прицеле не осторожно появится, тогда добавим к своему списку. Немцы обстреливали высоту недолго. Видно, решив, что Александр остался один, они под прикрытием пулеметного огня бросились в атаку. Зря они так. Ну и получили в обратку из двух пулеметов и снайперки. Правда, и бойцам тоже прилетело. Еще один получил ранение в руку. Зато десяток немцев на нейтралке и пара человек у миномета остались. Немцы после атаки вроде как успокоились. Даже пулеметы не так досаждать стали и вроде бы в сторону сместились с прошлой позиции. Опять что-то задумали, гады! В то, что решили нас оставить в покое, совершенно не верилось. Ладно, подождем. Вон опять задергались, снова к миномету ручки свои шаловливые тянут. Я вообще-то еще живой и даже стрелять умею. Кажется, все, отыгрались, потеряв еще двоих. Позицию пора менять, пристрелялись. Весь ствол измочалили. На чем это я остановился? А, насчет предателей! Сдали они еще пару человек в рабочей команде и то, где обучались. Вот и поехали мы, значит, вчера посмотреть, что к чему. Симпатичный поселочек немцы для подготовки своей агентуры приспособили. Только подойти к нему не удалось. Часовых и «секретов» кругом натыкано. Так что пришлось утром возвращаться ни с чем, а тут эта легковушка с эсэсовцами и небольшой охраной, остановившаяся на смену колеса. И вроде никого вокруг. Ну и сработали. Там-то и делов на пару минут боя было. Трофеи взять смогли, а вот воспользоваться трофейной техникой уже не успели. Хорошо, что хоть свой грузовик успели к перекрестку дорог отправить, а сами пешочком туда должны были уйти. Но не судьба. А немцы-то молчат! Что-то их давно не слышно и не видно. Может, и вправду ушли? Да ну, не может такого быть. Вон их раненый на поле лежит, к своим ползти пытается. А орет-то как!.. Больно ему, видишь. На помощь зовет. Снять его, что ли? Да не. Пусть ползет, для врага он большей обузой станет. Его же нести надо, не оставят они его одного среди леса! Значит, выделят несколько человек и постараются вытащить. Вот и ладненько, подождем, может, кто к нему сейчас на помощь бросится. Не ошибся, бросились двое. Один остался с пулей в голове, а второй шустрый, только руку подставил. Он уже явно не боец. Добивать раненых не стал. Пусть на поле полежат. Нам и это хлеб. Все меньше народа в нас стрелять будет, а ведь больше никто к раненым не бросается!.. Что-то они опять задумали? Выстрелы в лесу раздаются. Стреляют, кстати, «мосинка» и пара ППД. Звук у них характерный. Может, это кто к нам прорывается? Да ну, не верю! Немцы, видно, решили схитрить, выдав желаемое за действительное. Типа к нам помощь идет. Наивные, наверняка рассчитывают, что мы на это купимся. Только не знают они, что нету тут наших, нету! Дальше, западнее, километрах в пятнадцати, есть маленький отряд евреев, бежавших из Минска. Но они в бой особо не вступают, хоть и оружие имеется – десяток «мосинок» и пара «наганов», собранных по местам боев, да патронов мало. Лагерь у них семейный с женщинами и детьми. Не соперники они вышколенным эсэсманам! Так что они в бой не ввяжутся, если только совсем не прижмет. Из группы назад никто не вернется. У них приказ вынести портфель, что у немцев взяли, и они его должны выполнить. Кстати, о бое. Дело до гранат дошло! Парочка лимонок вроде рванула, и примерно там, где у немцев пулеметные гнезда были. Мишка Петров, вон, тоже уши навострил, в ту сторону смотрит, а Воронов даже руку перестал баюкать. На меня посматривают. В глазах надежда засветилась. Ой, братцы, не спешите ее к себе в сердце пускать! Не верю я, что это наши! Не верю! Хотя кто его знает? Может, тут какая группа окруженцев (есть они еще тут, и те, кто лечился по хуторам, и те, кто своих по лесам дожидался) залетная проходила и решила вмешаться? Нам бы их помощь не помешала! А немцы-то молчат! Так, интересно, кто это там в «лохматке» ходит, похожие только вроде у наших из батальона и есть? Немцы другими накидками и камуфляжем пользуются. Двигается быстро и умело. На открытом месте всего на несколько секунд появился и снова скрылся среди деревьев. Был он не один, среди деревьев еще несколько человек мелькнули. В нашей советской форме! Бойцы Могилевича огня по неизвестным не открывали. Ждали команды от командира, внимательно посматривая по сторонам. Анализируя происходящее и увиденное, Александр такой команды не давал. А парень-то в «лохматке» с нестандартным МР ходит! Ствол пистолета-пулемета какой-то толстый, уж не с глушителем ли? А ведь похоже, что да! Вон раненые, что на поле лежали, дернулись и затихли, а выстрелов-то слышно не было. Звуков боя тоже нет. Минут десять ничего не происходило. Потом из леса раздалась тирада из нескольких десятков соленых слов, известных каждому жителю страны. Выдав такую же ответку, добавив в нее несколько ранее слышанных на зоне выражений и снова сменив позицию, Александр стал ждать дальнейших событий. Со стороны немецких позиций вышел боец с винтовкой в руках и, подняв ее вверх прикладом, помахал из стороны в сторону, привлекая внимание. – Выдь, поговорим! – А кто говорит? – спросил сержант. – Свои. Другие кончились. Теперь на другом свете в угольки играют, – донеслось в ответ. Прикинув, что к чему, и примерно определившись, куда будет отступать в случае чего, оставив рюкзак, снайперку и документы Петрову, поправив на себе немецкий мундир, сержант ГБ с автоматом в руках вышел из кустов. Видя это, из леса показался давешний «лохмач» с большим рюкзаком за плечами. Не доходя метров двадцати до вершины, он остановился и скинув капюшон маскхалата, представился: – Командир группы, красноармеец Гренишкин Петр Иванович. Мы тут вам слегка помогли. А вы кто? Разведка? Партизаны?