После почти месячного рейда по тылам 2-й танковой группы в первых числах августа батальон в районе п. Городище Могилевской области соединился с частями 160-й стрелковой дивизии. Для эвакуации раненых из п. Благовка был привлечен мой взвод, состоявший из 14 большегрузных автомашин. Так получилось, что в Благовку стали доставлять раненых и из остальных подразделений дивизии. В течение дня мы совершили три рейса в Могилев и обратно. В город везли раненых, обратно боеприпасы и подкрепления. И все это под постоянными авиа – и артиллерийскими налетами. Последний рейс был наиболее опасным. На Шкловском направлении немцы ввели в бой танковые и моторизованные подразделения 24-го армейского корпуса, переброшенные из-под Быхова. Парировать удар войскам 13-й армии было нечем, в бой были брошены все имеющиеся резервы. Немецкие танки и мотопехота прорвали оборону соседнего с нами полка, устремились на юг и перерезали дорогу к Могилеву. Об этом нас предупредили отступающие бойцы. Свернув в лес, колонна остановилась, решая, что делать дальше. Возвращаться назад не имело смысла. На подступах к Благовке шел бой. Там наш батальон, прикрывая отход 425-го стрелкового полка, сдерживал наступление противника. Погрузка раненых велась под интенсивным арт. и минометным обстрелом. Оружие было только у водителей и бойцов отделения охраны, сопровождавших наши автомашины на трофейном бронетранспортере и нескольких тяжелых мотоциклах с пулеметами. Большинство бойцов сопровождения имели ранения. При всем нашем опыте, подготовке и наличии 6 пулеметов в случае нападения врага мы бы не смогли защитить остальных раненых. Это понимали все. Попадать в плен никто из бойцов нашего батальона не хотел. Насмотрелись в рейде, что такое немецкие харчи. Хотя это и предлагали несколько раненых, поднявших бучу и агитацию. Пришлось зачинщиков приводить к порядку. Еще утром, перед первым выездом, Командир отдал мне трофейную топографическую карту. Благодаря ей удалось найти объездную дорогу, вырваться из ловушки и вернуться в город. Дальнейшее продвижение немцев к городу удалось остановить огнем корпусной артиллерии, которая прямой наводкой бетонобойными снарядами уничтожила несколько танков; часть танков повернула на север и также была уничтожена огнем артиллерии и истребителями танков, использовавшими бутылки с горючей смесью и связки ручных гранат. Из-за прорыва немцев под угрозой окружения оказались советские части, наступавшие на Шклов и Горки. Тем более что части 10-й и 20-й армий так и не перешли в наступление, войскам 13-й армии пришлось одним сражаться с более сильным противником, пытавшимся взять Могилев в кольцо. Под ударами врага нашим войскам пришлось останавливать наступление и снова отступать к Могилеву. Часть войск оказалась отрезанной в лесах между Городищами и Горками. Среди них оказался и наш батальон. По возвращении в Могилев и сдачи раненых в госпиталь мой взвод был прикомандирован к областному Управлению НКВД. Еще в наш первый рейс по приказанию Командира я доставил туда его рапорт о выходе батальона из окружения, захваченные документы и карты, часть трофеев. Среди переданных трофеев были десяток тяжелых мотоциклов «Zuendapp KS 750», холодное оружие членов СС, личное оружие командира 3-й роты мотоциклетного батальона дивизии СС «Дас Райх» гауптштурмфюрера СС Кристиана Тихсена. В своем рапорте командир просил поставить личный состав батальона на довольствие, а захваченную у врага авто – и мототехнику на учет как транспорт НКВД. Мы ведь после освобождения из плена и включения в именной список личного состава батальона все стали бойцами НКВД. Именно поэтому наш автовзвод и бойцы охранного отделения были включены в подразделения охраны тыла 13-й армии. Однако пробыли там недолго. С началом боев непосредственно за город взвод и всех раненых бойцов нашего батальона с аэродрома «Луполово» эвакуировали на Большую землю. Глава 4 Народный комиссар Внутренних дел Лаврентий Павлович Берия сидел в тиши кабинета и еще раз просматривал документы, принесенные Судоплатовым. Они касались действий 132-го батальона НКВД за последнюю декаду июля. Многое можно было бы отнести к разделу фантастики, однако заместитель командира бригады Особой группы при Наркоме полковник Третьяков, направленный в Слуцко-Бобруйскую группу войск, все видел своими глазами и подтверждал. Кто бы мог подумать, что, вырвавшись из стен Брестской крепости, остатки батальона смогут не только пройти рейдом по тылам противника, но и создать на оккупированной врагом территории свободную от оккупантов зону. Громя аэродромы, тылы и штабы врага, освобождая наших военнопленных, отряд Седова вырос в несколько сот раз. Порой, действуя на грани фола, они совершали немыслимое. Один захват Ляховичей, Клецка, Слуцка, Уречья и Бобруйска чего стоил. Гарнизоны этих городов были в несколько раз больше, чем численность батальона, тем не менее Седов, проведя разведку, все рассчитав, рискнул и добился успеха. Ведь были попытки наших окруженных войск прорваться к линии фронта через Минск, Борисов, Несвиж, Барановичи и другие города Белоруссии, но необдуманные действия командиров и начальников лишь приводили к потерям личного состава и техники. А освобождение лагерей военнопленных! Ведь была же информация от агентуры о месторасположении сборных пунктов и лагерей, системе их охраны, ближайших гарнизонах врага, но никто не решился на их нападение. Все ссылались на нехватку сил и средств, на нежелание самих военнопленных вырываться на свободу. Седов же, получив информацию, несмотря ни на что, выбрал несколько крупных и нанес удар. Оказалось, что охрану лагерей с десятками тысяч наших пленных несут всего несколько сот солдат врага, что при правильной организации можно снабдить бывших пленных оружием и боеприпасами, дать им возможность искупить свою вину за попадание в плен. Опираясь на опыт действия батальона, Бригадой особого назначения НКВД была проведена операция по освобождению пленных в Лунинце. Еще почти семь тысяч человек влились в состав Слуцкой группы войск. Пусть не все из них сразу смогут взяться за оружие, тем не менее они сохранены для страны и армии. Трудное время требовало специфических решений, лейтенант оказался мастером таких. Чего стоила своевременная и правильная идея создания штрафных батальонов и рот. Хорошо проработанная и обоснованная примерами, выкладками, показаниями бывших военнопленных и документами германцев, она была оформлена в виде проектов Положений о создании таких подразделений в РККА. Привлеченные к изучению этих проектов специалисты дали высокую оценку представленным документам. Сегодня они должны быть оформлены приказом Наркомата обороны. Оправдала себя и идея формирования боевых отрядов из бывших военнопленных, служивших ранее в одной дивизии или полку. Такие подразделения требовали меньшего времени на сплачивание и подготовку, более упорно и организованно сражались. Седов предложил этот же принцип перенести и за линию фронта – отправлять вышедших из окружения, отлежавших в госпиталях бойцов в те же подразделения, где они служили ранее, и по той же воинской специальности. А то все чаще встречались случаи, когда танкиста, авиаспециалиста, десантника или артиллериста отправляли в пехоту. При этом всегда ссылались на необходимость пополнения стрелковых частей. В итоге страна и армия теряла специалистов, на подготовку которых были потрачены огромные деньги и время. Так что предложение лейтенанта было очень своевременным и нужным. Военные прокуроры, изучая присланные протоколы заседаний трибунала, созданного Седовым в отношении предателей и изменников Родины, не нашли, к чему придраться. То же самое можно сказать и о предложениях Седова о создании законов СССР – «Об инвалидах и участниках Великой Отечественной войны», «О внесении изменений в Уголовный Кодекс» и многое другое. Особый интерес вызвал проект Положения «Об оперативно-чекистском обслуживании местностей, освобожденных от войск противника». Довольно своевременный и необходимый документ. И когда он только мог все это разработать и понять? При том, что достоверно установлено отсутствие у лейтенанта специального юридического образования. Что тут говорить, полна Русская земля талантами и такими самородками, как Седов. Вроде и не видно их, живут как все, но случись что, их талант проявляется в лучшем свете. Очень своевременными оказались сведения, добытые Седовым в Бобруйске, о планах немецкого командования поворота ряда частей 2-й ТГ и 2-й Полевой армии на юг в тыл нашим частям, обороняющимся на Украине, и удара 4-й танковой армии (2-й и 3-й ТГ) и 9-й Полевой армии Вермахта на Смоленск. Карта, захваченная в штабе 53-го Армейского корпуса Вермахта, оказалась для нашего Генштаба ой как кстати. Некоторые с генеральскими звездами в петлицах усомнились в ее подлинности, но последующие события подтвердили, что лейтенант был прав, настаивая на возможности такого удара. Концентрация механизированных и моторизованных войск 2-й танковой группы в районе Старого Быхова была ярким тому подтверждением. И если этот удар наши войска смогли парировать ударами армейской группы Качалова, 4-й и 21-й армий, то вот со Смоленском было не все так хорошо. А ведь представленные лейтенантом документы говорили об этом. На трофейной карте были нанесены предполагаемые удары 8-го, 9-го, 46-го и 47-го армейских корпусов на Оршу, Горки с последующим направлением на Смоленск и Мстиславль. 60 дивизиям группы армий «Центр» противостояло порядка 100 дивизий РККА. Несколько дней назад немцы именно здесь ударили и прорвали фронт. Теперь командованию Белорусского, Центрального и Резервного фронтов приходилось закрывать эту дыру. У Западного фронта резервы сгорели в боях в районе Могилева, Чаусов, Пропойска, Довска и Рогачева. Заинтересовавшись личностью Седова, Берия приказал еще раз изучить его биографию, собрать дополнительные материалы о его довоенной жизни и учебе в училище. Ничего особого в жизни лейтенанта выяснить не удалось. Все как у всех советских детей – неплохо учился в школе и военном училище, любит веселые компании, выпивает умеренно. Активный комсомолец. Очень общительный, быстро входит в доверие. Спортсмен, начитан (увлекался художественной литературой), любвеобилен. По неподтвержденным данным, крутил роман сразу с несколькими женщинами, в том числе и старше его по возрасту (по слухам, имел половую связь с женой одного из старших командиров своего училища). Направление в Зап. ОВО (опять же, по слухам) получил как раз благодаря знакомству с той дамой. Точнее, ее мужу, посчитавшему нахождение лейтенанта в Орле слишком близким для его семейного благополучия. В Бресте Седов также быстро нашел себе женщину. Даже находясь проездом в Москве, отметился. Охмурил девушку из обслуживающего персонала гостиницы, где останавливался на несколько дней. Больших знаний в юриспруденции никогда не показывал (знал только то, что давали в училище), в активной изобретательской деятельности не замечен (не считать же таковым участие в школьном авиамодельном кружке). Нахождение в детском доме приучило его к самостоятельности и решительности. Отмечается повышенная нетерпимость к предателям и изменникам разного уровня. Дрался часто, благо силой бог не обидел, но умел себя остановить и не добивал врага. Если дружил, то верен был дружбе до конца. Ответственности и трудностей не боялся. Работал на износ и требовал этого от остальных. Особенно доставалось его подчиненным. Доносы на Седова в политотдел и в особый отдел полка сохранились. В них бойцы жаловались на особую, как им казалось, жестокость и требовательность молодого командира, его «белогвардейские» замашки и т. д., и т. д. Хорошо, что нашлись адекватные командиры и политработники, правильно разобравшиеся, что к чему. Вся корреспонденция, направляемая Седовым и его бойцами за линию фронта, доставлялась в Москву, здесь принималось решение о дальнейшем направлении ее адресатам. Цензорами отмечалось, что по сравнению с остальными командирами Седов никогда не направляет руководству рукописные материалы, только машинописные тексты, изготовленные как минимум в нескольких экземплярах. Единственными корреспондентами, кому идут рукописные письма, опять-таки женщины. Одной из них является та самая сотрудница гостиницы «Москва», с которой у лейтенанта наметился роман. Кроме писем, он направлял ей фотопленки. Все они изучались и просматривались. Несколько снимков с фотопленок Седова сейчас лежали в отдельной папке и должны были продемонстрировать союзникам и мировой общественности зверства немецких войск на оккупированной территории. Лейтенант сделал очень важное дело, организовав расследование преступлений, совершенных врагом. Выполнено было грубовато, конечно, но это дело поправимое. Главное, что все зафиксировано, описано, запротоколировано. Даже актирование и опознание тел им организовано. По решению Кобы, все это будет направленно для ознакомления «Западными демократиями». Узнав о передаче Седовым созданной им группы войск под командование генерала Константинова, Берия сначала вспылил, но потом, взвесив все «за» и «против», понял, что Седов, переложив дальнейшую ответственность за деятельность и обеспечение группы войск на РККА, поступил правильно. Несмотря на мощную авиационную поддержку и принимаемые меры, долго продержаться Слуцко-Бобруйский карман не мог. Благодаря Седову органам НКВД достались лавры победителей, а РККА остальное. Положение в районе Слуцка и Бобруйска с каждым днем ухудшалось. Немецкое командование, обеспокоенное событиями в своем тылу, бросило из резерва три пехотные дивизии для блокирования и уничтожения группировки. Немцами были заняты Клецк и Осиповичи. Полностью восстановлено движение по железнодорожной линии Минск – Елизово. Однако продвинуться дальше к Слуцку, Бобруйску и в направлении Старых Дорог они не смогли, упершись в оборону десантников и штрафных подразделений. На Барановичевском направлении под ударами 1-го кавалерийского полка СС, усиленного танками и пехотой, подразделения группы советских войск, уничтожив инфраструктуру железной дороги и мосты, отступили на заранее подготовленные позиции в пригородах Ляховичей. Прикрывшись реками Ведьда и Шевелевка, они пока сдерживают врага. Но силы не равны, и вскоре обороняющимся придется отступать к Слуцкому укрепрайону, где Константиновым на основе боевой группы 161-й дивизии была развернута новая линия обороны. На других участках линии соприкосновения с вой сками противника положение было несколько лучше. Части кав. группы Балицкого, десантники Левашова и бойцы боевой группы 121-й дивизии, пополненные бывшими военнопленными, сдерживая наступление 87-й пехотной дивизии Вермахта, продолжали удерживать позиции у ж.-д. станции Татарка, п. Ясень, плацдарм и мосты у Бобруйска. 162-я пехотная дивизия Вермахта, курсанты двух юнкерских училищ от Ивацевичей начали наступление на Слуцк. Но уперлись в необходимость восстановления мостов и переправ. Лейтенант Маслов (опять же из батальона Седова) со своей боевой группой активно им в этом мешает, устраивая из засад артиллерийским огнем переправы и устраивая минные засады на пути движения колонн противника. Сейчас бои идут в районе села Мазурки. Тише всего в районе Ганцевичей. После рейда 2-го полка бригады Особой группы НКВД к Лунинцу, разгрома 2-го кавалерийского полка СС немецким и нашим войскам пришлось перейти к обороне и ограничить свою активность только действиями разведгрупп. Это дало возможность часть подразделений направить на другие участки обороны. Войска 21-й армии не только не смогли пробить коридор от Рогачева к Бобруйску, но и удержать коридор к линии фронта в районе п. Паричи. 27 июля стыковые дивизии 43-го и 35-го армейских корпусов Вермахта ударами с севера и юга прорвали позиции частей 66-го стрелкового корпуса и закрыли коридор. С 30 июля на этом участке фронта наши части перешли к обороне. Сегодня ночью ударная группа генерал-майора Сидельникова, состоящая из бронегруппы Козлова, остатков штабной группы Седова, тяжелого и противотанкового артдивизионов, части боевой группы Сафонова (переброшенной из Ганцевичей), конно-механизированной группы и остатков 47-й кавдивизии, при поддержке авиагруппы Паршина должна нанести удар от Бобруйска по направлению на Паричи. Войскам 21-й армии приказано всеми силами поддержать этот удар. Надеюсь, у них все получится и прорыв удастся. В то, что Седов погиб в бою под Бобруйском, не верилось. Утрата связи с его отрядом еще ни о чем не говорила. Отряд мог скрываться в лесах или идти к линии фронта. Именно поэтому во фронтовые 4-е отделы и подразделения особых отделов частей и соединений направлено требование немедленно сообщать сведения о вышедших через линию фронта бойцах и командирах 132-го батальона НКВД. Из книги воспоминаний Героя Советского Союза генерала-майора авиации в отставке Паршина Григория Ивановича «Огненное небо». …На «воздушном мосте» в Слуцк и Бобруйск было задействовано 44 самолета ТБ-3 1-го и 3-го тбап, 25 самолетов Г-2 и 30 ПС-84 Московской авиагруппы особого назначения (МАГОН), 11 самолетов Ю-52 (нашей авиагруппы). На аэродромы в Слуцке, Ганцевичах, Городищах, Старых Дорогах, Бобруйске доставлялось продовольствие, ГСМ, запчасти и боеприпасы, оттуда вывозились раненые и больные. Пилоты все время превышали нормы и брали на борт больше пассажиров, чем положено нормативами. Так, на ПС-84 вместо положенных 25 пассажиров брали по 30, ТБ-3 и Г-2–35 вместо 18. За ночь пилоты успевали по нескольку раз перелететь линию фронта. За две первые недели существования группы войск нами оттуда было эвакуировано более 5 тысяч раненых и больных. Противник всеми силами стремился сорвать работу «моста». На аэродромы под Минском, Барановичами и Быховом 2-й воздушный флот Люфтваффе оперативно перебросил свои истребительные части из Восточной Пруссии, Прибалтики и Польши. На наших маршрутах германским командованием было сосредоточено большое количество зенитной артиллерии. На земле и в воздухе шли тяжелые бои. Аэродромы в Слуцке, Бобруйске, Гомеле, Шаталове, Шайковке и Смоленске постоянно подвергались налетам и бомбардировке авиацией противника. Истребители врага устроили охоту за нашими самолетами. Десятки самолетов ежедневно сталкивались в бою, защищая небо над нашими войсками и аэродромами. Не всегда с успехом для нас. Только за 30 июля 1941 г. нами от огня зенитной артиллерии и атак истребителей врага было потеряно 5 истребителей и 6 транспортных самолетов. Сказывалась слабая подготовка и малый налет летного состава. Поэтому транспортным бортам в основном приходилось действовать в ночное время. В кольцо окружения вылетали под вечер и возвращались на рассвете. Транспортники действовали мелкими группами и поодиночке. Иногда их до линии фронта сопровождали истребители. Истребители, находившиеся на аэродромах внутри «кармана», прикрывали транспортники только на взлете и во время посадки внутри кольца. Авиачасти несли большие потери не только в боях, но и по техническим причинам. Самолеты и двигатели были изношены, неоднократно ремонтированы. Нередко из-за отсутствия необходимых запчастей для самолетов, участвовавших в полетах в Бобруйск или Слуцк, их снимали с более пострадавших бортов. А потом приходилось восстанавливать растащенные машины, используя для этого остатки сбитых в боях самолетов. Много интересных технических рацпредложений по использованию запчастей от отечественных самолетов было внесено инженерно-техническим составом, в том числе и от немецких товарищей. Так, вместо вышедших из строя германских авиадвигателей на самолеты Ю-52 устанавливали отечественные авиадвигатели М-25 или АШ-62 ИР. Резину использовали от ТБ-3 или Ли-2. Вообще Ю-52 выгодно отличался от других машин своей надежностью. Эта машина не выделялась скоростью, дальностью полета или потолком, она была немного инертна в пилотировании, но зато отличалась несокрушимой прочностью и прекрасной живучестью. Предусмотрительность конструкторов плюс традиционное немецкое качество дали отличный результат. Многолонжеронное крыло не разрушалось даже при получении значительных повреждений. Старомодное неубирающееся шасси, жесткое и прочное, идеально подходило для полевых аэродромов или случайных посадочных площадок. Управление рулями по жесткой схеме с тягами из труб большого диаметра хотя и добавляло лишний вес, но обеспечивало и большую надежность. Немецкие моторы работали как часы. Даже если один из них выходил из строя, самолет спокойно продолжал полет на двух оставшихся. При поломке моторамы двигатель повисал на страховочных тросах. Работать он не мог, но центровка машины при этом не нарушалась. Ю-52 лидировал по надежности планера. Механики у нас часто ограничивались обслуживанием винтомоторной группы, считая, что «планер самолета Ю-52 построен немцами прочно»… За счет захваченных трофеев и освобожденного из плена летно-подъемного состава авиагруппа значительно увеличила свой боевой потенциал и количество. Теперь в ней числилось 130 пилотов и штурманов. На вооружении состояло 12 бомбардировщиков, 30 истребителей Ме-109 Ф-2, 16 штурмовиков, два высотных разведчика, 13 транспортных самолетов Ю-52, 7 связных «Шторьхов» и отдельная эскадрилья ночных бомбардировщиков на У-2. Часть захваченных на аэродроме в Бобруйске самолетов была передана в состав ВВС 21-й армии. Мы передали 78 самолетов, в том числе 30 истребителей Ме-109 Ф-2, 9 штурмовиков Ю-87, 3 Су-2, 6 Ил-2, 4 – И-16, 6 – СБ. Подарок был очень свое временный. К этому времени в составе ВВС 21-й армии было всего 45 самолетов. В том числе: 9-й иап (Церковье) – 15 И-16, из них 6 неисправных, 135-й ббап (Деминка) – 3 °Cу-2 (10 неисправных)… Глава 5 «Что будем делать?» – Ты, Александр Иванович, все с картами колдуешь? – А куда от них денешься? Пытаюсь понять, что дальше делать. Как твоя поездка? – Все хорошо. Был на станции. Раненых удалось сдать в санитарный поезд и отправить в тыл. – Это хорошо. Одной головной болью стало меньше. Вообще это не дело, когда комиссар дивизии лично ездит сдавать для эвакуации раненых. Для этого начмед имеется. – Самое что ни на есть комиссарское дело! Я там, на станции, кое-кого нашел. Если нальешь чая, то поделюсь с тобой радостной новостью. – Налью, конечно. Степаныч расстарался, кипятка принес. Давай делись, что ты там нашел. – Пополнение я там нашел. Почти полторы тысячи человек. – Ничего себе! Да я тебе не то что чаю, водки налью за такую радостную весть! Только я не понял, откуда они появились в нашем тылу? Информации о маршевом пополнении не поступало. Давай не тяни, рассказывай! – А рассказывать мне, товарищ командир, особо нечего. Пока с ранеными занимался, повстречался мне майор, который пытался на станции выбить продовольствие на своих людей и связаться со штабом нашего корпуса или штабом 13-й армии. Я как раз сам хотел это сделать. Вот у кабинета коменданта станции мы и встретились. Разговорились. Майор призван из запаса и ведет из запа батальон для укомплектования 100-й стрелковой дивизии 2-го стрелкового корпуса. На станции Починок их состав попал под бомбежку. Батальон пешим порядком направили в Монастырщину с дальнейшим продвижением на Горки. Здесь на станции их должен был ждать делегат и транспорт. Они здесь кукуют вторые сутки. За ними так никто и не прибыл. Батальон стоит в лесу рядом со станцией. Никаких распоряжений не поступало. Связи с командованием нет, направленные попуткой в Горки начштаба и ротный назад не вернулись. Что делать дальше, майор не знает. Ну я и не стал скрывать от него положения на фронте. Сказал, что его дивизия вместе с нами прорывалась из окружения, и не так удачно, как мы. Возможно, она сражается в районе Могилева. Считай, в новом окружении, так как связи с Могилевом нет. А то, что за ними никто не прибыл, может означать лишь одно: о них забыли или потеряли. И предложил присоединиться к нам. – Ну и как? – Согласился. Куда ему деваться! Правда, слегка покочевряжился. Пытался понять, как можно о них забыть или потерять. Пришлось объяснять, что в условиях отступления и не такие казусы происходят. – В каком состоянии бойцы? – Нормальном. Обмундированием и стрелковым оружием обеспечены. Тяжелого вооружения нет. Продовольствие на исходе. Ну, я и вмешался. Из того, что в наш адрес пришло, им выделил. Лагерь они в лесу подальше от дорог спрятали. Может, потому к ним так никто не попал и не нашел. Хотя от станции всего пару километров по прямой. Лагерь содержится в образцово-показательном виде. Хоть сейчас в качестве наглядного пособия используй. Народ живет в шалашах. Шлагбаумы и грибки часовых. Больных человек под сорок. Питание организовано из полевых кухонь. Есть повозки и лошади. Майор, по его словам, по дороге сюда все бесхозное и брошенное подобрал. Чтобы время даром не терять, майор с личным составом занятия устроил. Занимаются строевой подготовкой и изучением оружия. Занятия ведут те, кто раньше в армии служил. Командиры все из запаса. Многие бойцы еще присягу не приняли. На сборном пункте и в запасном полку, видно, не до этого было. Ну да это не проблема. Организуем. Там у них созданы комсомольская и партийная организации. Даже политруки назначены. Я туда наших тыловиков и строевиков отправил брать все в наши руки. Вот такие дела, командир. – Ох, не верю я, что кто-то мог забыть о них. Не может такого быть! Должен же быть учет. На них должны были рассчитывать, не зря же их в Горки направили. Надо будет в штаб армии доложить. Жаль, если их у нас заберут! Нам бы они ой как пригодились! Сам знаешь, что в полках, дай бог, треть личного состава осталась. А тут такая возможность пополнение получить. – Вот то-то и оно. Давай мы не будем ждать решения командования. Сегодня же тех, кто присягу принимал, распределим по полкам. В штаб корпуса, конечно, сообщим, но попозже, когда всех распределим. – Вот это правильно. Немцы против нас активных действий пока не предпринимают. В основном действуют их разведчики, ищут наши слабые места. Особенно на флангах. Прибытие танковых и моторизованных частей у противника не отмечается. Давят, конечно, но пока удается их сдерживать. Нам в этом леса, болота да отсутствие хороших дорог помогают. Надо этим воспользоваться и пополнить полки личным составом. – Призывники-то необученные. Как себя в бою поведут, неизвестно. Их бы еще погонять и подучить надо. Была у меня тут мысль – может, пока не будем их растаскивать. Оставим как есть в качестве нештатного запасного полка. По мере готовности будем отдавать людей в полки. В два-три дня, я думаю, вполне можно уложиться. Майора оставим в штате штаба дивизии в качестве командира нештатного запа, остальных командиров, что у него там есть, распределим по полкам. Вакансий после боев хватает. – Мысль дельная. Так и сделаем. Через них можно будет и маршевое пополнение, что штабом армии обещано, прогнать. Меня вот что беспокоит. Что мы делать будем, если немцы фронт прорвут? Потому и карту терзаю. – И что надумал? – А вот что! Немцы всегда действуют вокруг дорог. Потому после взятия Орши и ст. Горки они по шоссе на Мстиславль, Дубровно и Красный повернули. Беря нас как бы в полуокружение. Напротив нас их не так и много. В основном группы мотоциклистов и бронемашин. Заняв линию Першино – Рассвет, в наши болота пока не суются. Но это ненадолго. После оставления Орши и Красного 20-я армия сражается на подступах к Смоленску. Южнее немцы рвутся через Мстиславль на Кричев и Хиславичи. 4-я армия Рокоссовского у Мстиславля пока не дает танкам и мотопехоте врага прорваться дальше. Бои там тяжелые идут. Так что немцы будут другие пути искать, а через нас им прямая дорога на Монастырщину, Смоленск, Починок, Ельню и дальше. В случае наступления они навалятся на нас своей пехотой, артиллерией, танками и бронетранспортерами. Теми силами, что у нас есть, мы их не остановим. Кровью умоемся по самое не хочу, а приказ держаться выполнять придется. За нами, считай, до Починок никого и нет. Вот и возникла у меня мысль в нашем тылу подготовить запасные позиции, куда бы полки могли при необходимости отступить, и задержать врага. Смотри сюда. Если здесь, здесь и вот здесь на дорогах сделать засеки, как в старину делали, прикрыть их пехотой и артиллерией, то немцам там будет не пройти и не проехать. Стволы деревьев можно проволокой связать и еще мин натыкать. Даже если наши подразделения, прикрывающие засеки, собьют, то быстро разобрать их немцы не смогут. Это даст полкам время для занятия следующего оборонительного рубежа, эвакуации населения и раненых. Правда, с артиллерией и минами плохо. Но надо поискать на станции и связаться со штабом армии, может, что найдем. – Хорошо. Но одними засеками мы вряд ли обойдемся. Нужны еще и другие фортификационные сооружения, чтобы бойцы могли все это оборонять. Те же окопы, ДЗОТы и артиллерийские и минометные позиции. Кто все это делать будет? Из полков бойцов забирать нельзя, там и так всего по три-пять сотен человек, и надо фронт держать. А тут такой фронт работы! Одним нам его не освоить! Когда, по-твоему, надо начинать инженерные работы? – Растешь на глазах. Из полков никого брать не будем. У нас и так на 1 километр фронта 2 пулемета с половиной орудия и 40 человек личного состава. Пополнения нет, техники тоже. Засеки делать надо прямо сейчас и не только готовить, но и еще как следует маскировать, чтобы раньше времени не раскрыть. У нас есть остатки саперного батальона, вот их и надо разбить на участки работы. Кроме того, нужно связаться с райкомом партии и райисполкомом, привлечь людей и транспорт для работ. Там в принципе ничего сложного нет. Резать стволы на высоте одного метра от земли и валить деревья в сторону врага. Наши саперы в качестве инструкторов будут. Покажут, что к чему. Срок будет максимум два-три дня. Шанцевый инструмент есть. Чего не хватит, на станции да по предприятиям взять. Да и вообще надо будет предупредить о необходимости все, что есть на складах, раздать в части или эвакуировать. – Разворуют же все! – Разворуют! Но не все. Все просто не успеют, да и слишком заметно будет. Что-то обязательно для нас оставят. Ты на очистку складов наших тыловиков натрави. Они парни ушлые, все нужное найдут. – Сделаю. Но если немцы прорвут фронт, то полки могут не успеть отступить на подготовленные позиции. Кто-то должен будет принять на себя удар вместо них? – Должен. Твои найденыши и займутся этим. – А как же пополнение для частей? – Сейчас через нас пойдут те, кто будет выбираться из окружения под Горками, Оршей и Могилевом. Вот и будем их направлять в полки в качестве пополнения. Они парни уже обстрелянные, в боях побывавшие, от них пользы в полках куда больше, чем от молодняка. – У многих из них не будет оружия. Кроме того, будут проблемы с особистами. – Не будут. Забыл, что мы все окруженцы? Сами только что вырвались из окружения, тем более что людей мы не в тыл отправляем, а на передовую. Если так надо проводить проверки, то пусть на передовой этим и занимаются. А насчет оружия… Дадим команду собрать оружие павших и все излишки в полках. Его-то и выдадим пополнению. – Согласен. А с артиллерией что будем делать? Прикрывать засады и засеки только стрелковым вооружением будет очень сложно. – У нас есть остатки 151-го корпусного артиллерийского полка. Как восстановим связь со штабом армии, попросим, чтобы нам нашли пару батарей из резерва. Еще, может, кто из окруженцев с собой орудия выкатит. Зенитчиков в крайнем случае в прикрытие засек поставим. – У нас и так их нет почти, а ты их совсем свести решил? – Нами Люфтваффе практически не интересуется. Они на Смоленск, Починок и Мстиславль, ну еще и на Шаталово метят. Так что наши зенитчики паек пока зря едят. Да и не жили мы широко, так чего привыкать? – Вот навалятся на нас, так по-другому запоешь!