– Уже, считай, запел от нашей бедности! Деваться некуда. Надо и части прикрыть, и станцию, и район, а для этого средств не хватает. Вот и сижу, выдумываю, как это сделать. Глава 6 Благовка – Горки Хорошо все-таки летом в лесу. Тихо, тепло, воздух свежий. Единственное, что плохо, птиц совсем не слышно. Их двуногие своими громыхалками, разрывами, стрельбой и бензиновыми выхлопами десятков моторов, двигающихся по дорогам рядом с лесом, распугали. Вот и мы, как те птицы, постарались забраться поглубже в лес, а то ездют тут всякие, а у нас патронов на всех не хватает. И чего так разбушевались? Ну, грохнули случайно генерала СС, и что такого? Ведь какой рост-то карьерный открылся! Расти не хочу! Так нет же, надо обязательно устроить догонялки с пострелюшками и обкладывать лес своими постами. А как хорошо все начиналось… До обеда в Благовке нас никто не трогал. Из Могилева вернулась колонна Ларина, удачно сдавшая в госпиталь раненых и мое донесение в УНКВД. Я уж начал думать, что все обойдется, что нас вскорости сменят, а все мои дерганья – так это от усталости. Даже где-то глубоко в своей душе задавался вопросом: чего я в народ вцепился, заставил закапываться в землю, санчасть в лес прогнал, мост через реку Чаенку в районе Старых Чемоданов заставил заминировать и под охрану взять, снайперские пары разогнал на позиции в сторону Городищ и Старых Чемоданов? А все потому, что не нравилось мне тут! Неспокойно в душе! Не нравилось, что бой в Городищах затягивался. По сообщению прибывающих оттуда раненых, немцы в село вцепились мертвой хваткой. Они получили подкрепления в виде танковой роты, мотопехоты и тяжелой артиллерии. Вот и долбили по селу, выбивая наших. Полк держался, огрызался, смог отбить две атаки и отступать не собирался. Противотанкисты, до времени не раскрывавшие свои позиции, побили четыре танка и несколько бронетранспортеров. В Старых Чемоданах было тихо. Но чуйка-то никуда не делась… Да и не у одного меня, похоже, чуйка орала. Количество раненых на полковом медпункте все росло, сюда стали свозить народ из полков, наступавших севернее от Городищ в районе Окуневки, Слиж и Любиж. Нет чтобы везти в дивизионный медпункт в Сертиславе, расположенном недалеко от дороги Городище – Горки, а именно к нам, поближе к городу. Поэтому, отдав Ларину под раненых оставшиеся четыре грузовика, снова занялся гонением народа. В обед в гости заглянул полковой особист. Так вроде на огонек зашел, новостями поделиться, трофеи пощупать, вдруг что обломится, мы же вроде из одной конюшни. Да вот то, что он рассказал, меня совсем не обрадовало. На всех участках соприкосновения противник получает подкрепления, в том числе и танки. Отмечена концентрация танковых и моторизованных подразделений на линии Княжицы – Фащевка. Подразделения 514-го стрелкового полка так и не смогли взять Фащевку, кроме того, его подразделениям под ударами врага пришлось отступать. 20-й мехкорпус генерал-майора А. Г. Никитина понес большие потери и не смог выполнить поставленной перед ним задачи – прорваться к Горкам. Полк, на участке которого мы находились, пока справляется со своей задачей. Полностью блокировал движение по дороге Шклов – Горки, но имеет большие потери в людях и технике. Если немцы еще поднажмут, то имеющимися силами их будет трудно сдержать. Сообщил он и то, что ему звонили из дивизии с уточнениями по поводу нас. Правда, никакой команды в отношении нас пока не поступало. В связи со складывающейся обстановкой рекомендовал не особо рассчитывать на смену, минимум до вечера, и главное – готовиться принять бой в деревне. Если, конечно, не прибудут резервы или не поступит команда из Могилева. Все это было выдано под активную работу ложкой в котелке и быстрый перекус того, что бог послал в трофейных ранцах. Что можно было на это ответить? И так понятно, что нашим планам на спокойную жизнь в ближайшие сутки пришел конец. Вообще к неприятностям надо готовиться заранее. Чем я и занялся. Помог мне в этом полковой тыловик, предложивший довольно интересный обмен – пара мотоциклов на четыре пароконных повозки и пять трофейных коней. Откуда он их добыл, не знаю, но предложение было своевременное. Свои-то повозки мы оставили на месте прошлой стоянки, понадеявшись на автотранспорт. Мотоцикл вещь, конечно, хорошая, но по лесам с ним не накатаешься, а у нас лишних хватает. На всю захваченную технику водил не хватало. Именно поэтому я с Лариным и отправил в Управление часть излишков. Еще парочку мотоциклов удалось удачно обменять еще на пару немецких конных повозок с запасом немецкого обмундирования, пяток лошадей под седлами и пару ящиков с мясными консервами, захваченных танкистами 26-й танковой дивизии. Они после обеда привезли к нам своих раненых, увидели трофеи и предложили обмен. Хорошо хоть так, а то эти «цыгане» могли и просто угнать по-тихому. Договорившись с Гороховым, они пригнали повозки и лошадей. Пока Петрович занимался меновой торговлей, остальные закапывались в землю. Около 15 часов в небе появился немецкий авиаразведчик. Он прошел над всей линией обороны, а следом за ним заговорила немецкая артиллерия. Самое обидное было в том, что наши сталинские соколы так и не появились. А германская артиллерия работала и работала, круша оборону. С НП в бинокль было хорошо видно, как за огневым валом на Городище пошли танки – «троечки» и «четверочки» – и несколько пехотных рот. Часть пехотинцев попыталась обойти село с юга, переправившись через речку Чаенку, но, наткнувшись на наш пулеметный и снайперский огонь, откатилась назад. Попытались они воспользоваться и мостиком у Старых Чемоданов, парой танков и грузовиком с пехотой выкатившись на него. Теперь рассказывают о своих планах кому-то на небесах! Зря мы, что ли, немецкой взрывчаткой мост минировали. А вот в объезд им далековато будет хренашить. Так что осталась господам завоевателям одна дорога – на Городище. Вот туда они всем скопом и навалились. Наша артиллерия, до этого молчавшая, вновь открыла огонь. Парни успели подбить пяток танков и сорвали атаку, но вскоре вынуждены были замолчать под снарядами врага. Досталось и нам. По деревне отработала крупнокалиберная немецкая артиллерия. Уж не знаю, специально или нет, но один из снарядов попал точно на стоянку мотоциклов. Мы лишились часового и восьми машин. Хорошо, что я хоть Горохова с обозом и трофеями из деревни в лес выгнал, а то было бы дело. В Благовке оставались лишь линейные взводы, разъездные мотоциклы и трофейный броневик. Через полтора часа закипел бой в Старых Чемоданах. Немцы при поддержке артиллерийской батареи атаковали деревню танками и большим количеством пехоты. Батальон Семенова не выдержал и стал отступать. Враги попытались на их плечах ворваться и на наши позиции. Хрен им на всю шею… ПТО и станковые пулеметы никто не отменял. Оба танка и «Ганомаг», несколько десятков трупов в фельдграу остались на поле между деревнями. Умывшись кровью, немцы отказались от атаки и стали закрепляться на достигнутых рубежах, отправив часть своих подразделений на Саськово. Не успели бойцы отдышаться и прийти в себя, как из штаба полка пришел приказ батальону Семенова вернуть деревню. Не знаю, чем они там думали, отдавая такой самоубийственный для людей приказ. От батальона к этому времени осталось чуть больше роты, атаковать этими силами закрепившегося в деревне противника было глупо, но штаб настаивал. Пришлось все брать в свои руки. В лоб атаковать деревню не имело смысла. В ней засело не менее роты противника. Поэтому, как и все нормальные герои, мы пошли в обход, через лес. Противник прекрасно осознавал, что мы можем это сделать, и выставил там боевое охранение. Даже в нашу сторону выдвинул разведку, но он не учел наличие моих егерей и снайперов. Закончилось все довольно быстро. Разведка была по-тихому уничтожена егерями из засады. Нечего было, как бизоны, по лесу топать! Да и не настоящее это было разведподразделение, а так, местная инициатива в количестве пяти человек. Охранение врага даже не забеспокоилось. Не зря же писано, что один снайпер в состоянии решить проблему наступления противника, два – исход боя, а три-четыре снайпера могут обратить ход войны в обратную сторону. А когда их почти десяток, то вопросы снимаются с повестки дня. Дернуться успели только унтер и пулеметчик, выдавший короткую очередь в ту сторону, где ему померещился враг. Своими выстрелами они ничуть не обеспокоили гарнизон деревни, там своих выстрелов хватало. Потом уже разобрались, что в это время там происходило. Егеря проверили окраину леса, вышли к деревне и в тыл обороняющимся. В качестве бонуса нашли расположение артиллерийской батареи и ее КП. Пора было играть концерт! Увертюру по сигналу ракеты сыграли минометчики, а потом пошла пехота. Остатки батальона Семенова имитировали атаку с фронта, а мои штурмовики при поддержке снайперов ворвались в деревню с юга, со стороны леса. Месиловка получилась еще та! Немцы сопротивлялись отчаянно, несколько раз пытались контратаковать. Но, упершись в плотный пулеметный огонь, откатывались назад. Никто никого не жалел. Особенно с учетом того, что в одном из сараев на окраине деревни нашли два десятка добитых немцами наших раненых. Остатки немецкой роты пытались отойти к реке и в сторону Городищ, но попали под огонь пары станкачей, установленных мной еще днем для прикрытия моста и до поры не выдававших себя. Под наш удар попала и гаубичная батарея, развернутая недалеко от перекрестка дорог в направлении Саськовки, где шел бой. Артиллеристы и их прикрытие в виде двух пехотных отделений попытались оказать сопротивление, расхватав винтовки и постаравшись развернуть в нашу сторону орудия. Зря они это! Понимаю – долг и все такое, но ведь надо и головой думать. Стали вдруг падать на землю тела с лишней дыркой в голове и врага не видно, так упади на землю, притворись мертвым или делай ноги, как это сделали несколько других камрадов, или просто руки вверх поднимай. Так нет же, погеройствовать захотели. А нам некогда было разбираться, кто герой, а кто привык команды выполнять. Все в одном направлении ушли… Ящики со снарядами к орудиям были сложены в стороне от позиции, как работать с орудиями, за время рейда научились. Так что по десятку снарядов на ствол смогли послать. Когда снаряды закончились, встал вопрос, что делать с орудиями дальше? Лучше всего было бы их утащить к себе, но транспорта, доставившего орудия, на месте почему-то не оказалось. Поэтому пришлось гаубицы взрывать. К этому времени трофеи в деревне и на артпозиции были собраны, и нам пришло время помахать на прощание ручкой. Что мы и сделали, смотавшись к себе в Благовку и оставив Семенова оборонять возвращенную деревню. Оставлял я его с тяжелым сердцем. У него от батальона в строю осталась всего сотня бойцов, и помочь я ему ничем не мог. У самого на десяток раненых и два убитых стало больше. Только и смог выделить пару трофейных пулеметов с боекомплектом. Ну, еще в подбитые танки послал людей посмотреть, можно ли использовать их орудия, а если нет, то снять с них все, что уцелело, и боеприпасы с собой утащить, в качестве фугасов вполне себе подойдут. Было у меня среди бойцов несколько бывших танкистов, ставших в свое время штурмовиками. Так что у них теперь была работа по профилю. За то время, что мы геройствовали в Чемоданах, ситуация в Городищах изменений не претерпела. Немецкая артиллерия все так же обстреливала село, периодически посылая свои снаряды и в Благовку. А вот меня волновал вопрос – где люфты? Мы, конечно, в ходе своего рейда их сильно проредили, но не до такой же степени, чтобы они совсем не висели в воздухе! Накаркал… Принесла их нелегкая. Три девятки бомберов в сопровождении десятка «мессеров» решило нас посетить. И так до этого все было перепахано, а тут добавили, да так, что мало не показалось. Наши «соколята» появились только тогда, когда «толстяки» уже все закончили и возвращались к себе назад. «Мессеры» активно прикрывали свои бомбардировщики и ухитрились сбить три наших истребителя, при этом сами потеряли только двоих. Наша зенитная артиллерия молчала, да и была ли она, не знаю. Лично я не видел и не слышал. Практически сразу после налета немецкая пехота снова пошла в атаку и смогла-таки ворваться в Городище. В селе завязались уличные бои. К немецкой пехоте пришло подкрепление в виде трех танков. Наши дрались за каждый дом и улицу, но удержаться в селе не смогли и откатывались на восточную окраину. Мы помогали, чем могли. Минометчики, сменив позиции, активно забрасывали минами подходившие к немцам подкрепления. Снайперы и пулеметчики тоже не сидели без дела, пытались своим огнем помешать двигаться врагу вперед. Но, увы, вскоре противник полностью овладел селом. Остатки полка, взорвав за собой мост, отошли за реку Бася в направлении Н. Вильяново. Мы тоже взорвали мост через Чаенку и на время обезопасили свой фронт. Ларин в очередной раз привел свою колонну, пока шла погрузка раненых, нашел меня на КП. Новостей он привез две, и обе неприятные. 1. С его слов, дорогу на Могилев стала простреливать вражеская артиллерия. Кроме того, в пути их несколько раз атаковали истребители врага. 2. Раненые, встреченные на дороге, сообщили, что немецкие танки прорвали оборону в районе Саськовки и вышли в дивизионные тылы. Идет бой за Дивново и Черепы. Весело, что и говорить. Если дело так пойдет, то немцы нас отрежут от Могилева, и мы вновь окажемся в окружении. Сведения Ларина подтвердил и особист, прилетевший на подаренном мной мотоцикле. Его вести встревожили меня еще больше. Немцы на всех участках ввели в бой большое количество танков и мотопехоты. Наши части севернее и восточнее под ударами врага оставили свои позиции и откатываются на юг. Он просил как можно скорее эвакуировать раненых. После эвакуации раненых полковой медпункт переносился в Ордать. Мне же предстояло продолжать держать оборону тут. Вечер переставал быть томным! Загрузив всех, кого только можно, Иван убыл. Не верилось мне, что мы тут выстоим. Силы не те. Если утром нам противостоял мотоциклетный батальон дивизии «Дас Райх», вон их «Вольфсангель» (волчий крюк) на мотоциклах красуется, то после обеда тут засветились подразделения 3-й танковой дивизии. Их характерная эмблема на подбитых танках светится. Насколько я помнил, эта дивизия входила в состав 24-го корпуса Вермахта и еще 2 дня назад была под Быховом, а тут вообще-то зона действия 9-го и 46-го армейских корпусов. Получалось, что ее меньше чем за сутки оперативно перебросили на сотню километров на север и с ходу бросили в бой. Она проломила нашу оборону и стремится выйти к дороге Могилев – Дрибин. А вот интересно, одна ли она сюда прибыла или весь корпус пожаловал? Весело… Своими мыслями я поделился с особистом. Того проняло, и он резко сорвался в штаб, еще раз подтвердив приказ держаться. Вот спасибо, а то я не знал! * * * Чтобы окончательно решить, в каком направлении нанести следующие удары, Гитлер в сопровождении фельдмаршалов Кейтеля и Йодля 4 августа посетил штаб группы армий «Центр», расположенный в Борисове. Было проведено совещание, на которое были вызваны и командующие танковыми группами. Каждому участнику предоставили возможность по очереди высказать свою точку зрения по поводу дальнейших операций. Все генералы единодушно заявили о необходимости продолжения наступления на Москву, но Гитлер, все больше и больше бравший управление вооруженными силами в свои руки, все еще колебался в принятии окончательного решения. Между ним и фельдмаршалом Браухичем обострились принципиальные расхождения во взглядах на дальнейшее ведение операций. Главнокомандующий сухопутными войсками, как и подавляющее большинство руководящего состава группы армий «Центр», видел главную цель в уничтожении войск Красной Армии, и самый быстрый и верный путь к этому – продолжение наступления на московском направлении. А Гитлер все больше и больше склонялся к мысли добиться вначале решающего успеха на севере и юге. Характеризуя важность задач, стоящих перед войсками Вермахта, он отмечал, что главной целью остается овладение промышленным районом Ленинграда, затем – Харькова, и только потом следовало занятие Москвы. В предвидении затяжных боевых действий фюрер считал, что продовольственные и сырьевые районы Украины крайне необходимы для дальнейшего ведения войны, а занятие Крыма положит конец советским авиа налетам на нефтеносные промыслы Румынии. К началу зимы Гитлер надеялся овладеть Харьковом и Москвой. Заслушав доклад о понесенных его войсками потерях, Гитлер с горечью заявил: «Если бы я знал перед войной о силе Красной Армии, то мне было бы трудно принять решение о нападении на СССР». * * * Ночь прошла более или менее спокойно. Немцы закреплялись в Городищах и нас не особо тревожили. Так, периодически, ради профилактики, пускали осветительные ракеты и обстреливали наш берег из пулеметов. Мы тоже развлекались, как могли, отстреливая особо ретивых, засветившихся между домов, на дороге или на берегу. К противнику подходили подкрепления. В Старых Чемоданах тоже было относительно тихо. Немцы Семенова не тревожили. Игнорировали. Под вечер на дороге появилась их моторазведка. Издалека осмотрела деревню и укатила по своим делам. Наши наблюдатели отмечали движение колонн врага по дорогам от Фащевки на Дубровку и к Саськовке. Разведка, посланная в Дивново, подтвердила, что там немцы. Кроме того, они продвинулись еще дальше на юг и захватили Старое Займище и Ладыжено. Везде отмечалось большое количество танков, артиллерии и мотопехоты. Парни пленного унтера притащили, в ходе допроса подтвердившего сведения разведчиков. Если дело так пойдет, то мы окажемся в симпатичном таком «котле». В принципе мы уже и так в нем сидим и паримся. С трех сторон немцы, а с четвертой река. О результатах разведки сообщил в штаб полка, заодно и суточное донесение туда отвезли. Вообще у меня было ощущение, что пора делать ноги, если мы не хотим попасть в плен. Похоже, не у одного меня были такие чувства. Парни, вернувшиеся из штаба, сообщили, что дорога из Ордати на юг забита нашими отступающими частями, в том числе и танками. Что полковой медпункт уже убыл из села. Но приказа на оставление позиций они так и не привезли. Нет, я, конечно, парень геройский, но вот так «влетать» не хочу. Тыловиков я еще днем загнал в лес, раненых с Лариным отправил в Могилев, надеюсь, он их довез в целости и сохранности. Теперь стоило и об остальных подумать и потихоньку присоединиться к тыловикам. Приказ на оставление позиций и отход пришел только под утро. Посыльный из штаба полка его нам с Семеновым привез. Спасибо, конечно, но поздно! Полк уже перебрался в Ордать, а мы все еще были на этом берегу реки Лешни, а до нее еще надо добраться и переправиться. Кроме того, надо Семеновский батальон вывозить. Пришлось мобилизовывать для этого весь подручный транспорт. Остатки батальона до рассвета удалось благополучно подвезти к переправе, а дальше уж они сами ножками. Нам же, как это ни обидно, этого сделать не удалось. Других вывезти вывезли, а вот сами не успели! С утра пораньше на нас навалились. Сначала артиллерия с минометами, а потом пехота со стороны оставленных Семеновым позиций и через речку у Городищ поперла. Выстояли. Даже по шеям надавали! Зря мы, что ли, еще с вечера у Чемоданов фугасов наставили? Да и бойцы из подбитых танков помогли. Накрыли наступающую пехоту из танковых орудий и пулеметов. Атака со стороны Городищ вообще на пародию походила. Ну кто же с ходу форсирует незнакомую реку, не восстановив моста, не найдя брода и под массированным пулеметным и минометным огнем? Безумству храбрых поем мы песню… Чаще прощальную! Вот и я о том. Потеряв тут несколько десятков человек и бронетранспортер, немцы успокоились и решили действовать в другом направлении, оставив нас пока в покое. Благодаря чему нам удалось почти спокойно отойти к лесу и скрыться в нем. О переправе через Лешню днем даже разговора не было. Весь день мы приводили себя в порядок и разбирались с запасами. Не было у меня желания рисковать и рваться на соединение с нашими войсками, и так за сутки десять человек погибшими и двадцать одного раненым потерял. Хорошо еще, что всех раненых с Лариным отправили, а погибших в Благовке на кладбище похоронили. Из почти 250 человек, вышедших из-под Бобруйска, в отряде осталось всего 128 человек. В большинстве своем старой гвардии. В Благовку немцы ворвались только в обед, и то после сильного артобстрела деревни. Не знаю, по кому они там стреляли, но пальба была знатная! Может, для острастки или от злости. Мы там им оставили немного подарков в виде минных ловушек. Они-то периодически и срабатывали, а нечего спешить и без инженерной разведки по позициям и остаткам деревни лазить! Заняв деревню, в лес немцы не пошли. Ограничились высылкой авиаразведки. Самолет несколько раз пролетел над лесом и вроде бы нас не заметил. Во всяком случае, после его пролета последствий не последовало. Не зря людей учил маскироваться и прятаться в лесу! Между нами говоря, немцы правильно сделали, что не пошли следом за нами. Мы ведь без дела не сидели, еще мин навтыкали, где смогли, все равно с собой увезти не сможем, а так в дело пойдут. Оставив в деревне два десятка солдат, к вечеру противник выдвинулся к Ордати. Село наши оставили после короткого боя еще утром, и через него теперь катил транспортный поток врага. Пора и нам было собираться. Отоспались, отдохнули, пора и честь знать. Еще засветло первыми, как колонна мотоциклетного батальона СС, в путь тронулась группа Дорохова. В нее вошли его разведчики и часть штурмового взвода. В качестве усиления с ними шел и наш единственный бронетранспортер. Группе необходимо было, преодолев по дороге Городище – Горки 21 км, добраться до лесного массива в районе населенного пункта Тимоховка, найти место для новой базы и, оставив там часть штурмового взвода, вернуться по дороге назад, нам навстречу, и, забрав очередную группу бойцов, доставить ее на новую базу. Через полчаса после выхода Дорохова покинули гостеприимный лес и мы. По полевым дорогам вышли на трассу Городище – Горки, влившись в поток транспорта, спешащего в Горки. Своим пеше-конным видом мы подозрений не вызывали. Не до нас врагу было. Все спешили как можно быстрее добраться до пунктов назначения. Бои с окруженными и отставшими подразделениями еще шли, и периодически то тут, то там вдоль трассы возникали перестрелки. Поэтому жандармы всех торопили, в том числе и нас. Мы были только «за», спешили, как могли. Дорохов встретил нас у Сертиславля. Место под базу они нашли. По дороге туда ухитрились отбить у немецких трофейщиков обоз и три десятка верховых лошадей. Забрав остатки штурмового взвода, Иван снова убыл на базу, продолжили двигаться на восток и мы. Но медленнее, чем хотелось. Впереди нас шла батальонная колонна пехотного полка. Для пропуска группы Дорохова они специально сошли с дороги и теперь, снова выстроившись в колонну, двигались на Горки. Обогнать ее никак не получалось. Хорошо еще, что в Любиже батальон остановился на отдых и мы смогли ускориться, чтобы до полуночи добраться до леса. За Овсянкой слегка нашумели. Нам нужно было преодолеть мостик через речку Поляна, а он охранялся жандармским постом. Старший поста доколебался до Дорохова и его разведчиков. Вот чего людям надо?! Идет себе тихо и мирно колонна на восток, вот зачем надо, спрашивается, у нее документы проверять? А может, наши разведчики переиграли? Кто его теперь знает, что у жандармов был за повод? Гаишники, одним словом! Пришлось шуметь и относить шесть трупов в сторону от дороги, а мотоциклы сжигать вместе с мостиком. Не было у меня больше водил на них, и так на те, что имелись, еле набрали. На выстрелы из села вылетела еще на паре байков подмога. Нарвавшись на пулеметный огонь арьергарда, она быстро подалась назад, оставив на дороге догорающий мотоцикл и несколько трупов. Правильно поступили. Пост уже не спасти, самим влететь можно по самое не хочу, а так живыми остались. Из Тимоховки немцы носа не высунули, ограничились усилением постов на окраинах села и парой выстрелов в нашу сторону. До леса мы добрались спокойно и без лишнего шума. Нас никто не преследовал, и правильно сделали. А то в лесу темно и страшно, зачем рисковать. Заехав в глубь леса, мы затихарились. Лес большой, если кому делать нечего, то пусть ищут. Хуже было то, что бензин заканчивался. До Горок оставалось около 20 км, а нам еще столько надо было преодолеть, чтобы прорваться в сторону Монастырщины. Захваченных запасов оставалось совсем немного, только что в баках и по канистрам. Утром, на нашу беду или счастье, недалеко от места, где мы собирались вновь выйти на трассу, остановились проинспектировать кустики несколько бронетранспортеров и мотоциклов со знаком «волчьего крюка». Из них высыпали с десяток человек в камуфляжных куртках со знаками СС на касках, а нам как раз такого транспорта не хватало, чтобы комфортно ехать дальше. Ну и вцепились мы в них. Камрады как-никак. Бой был короткий, хоть и пришлось немного в догонялки поиграть. Часть эсэсманов дюже шустрыми оказались. Отстреливаться начали, прикрывая несколько фигур, уходящих в глубь леса. Догнали и успокоили, но и сами троих убитыми потеряли. Парни под пулеметный огонь с одного из бронетранспортеров попали. Только осмотр трупов и сбор трофеев показал, кого мы уложили. Самого командира 2-й моторизованной дивизии СС «Дас Райх» группенфюрера СС Пауля Хауссера! Жирная тушка нам попалась! Долго наслаждаться очередной генеральской головой не пришлось. Надо было делать ноги, и чем быстрее, тем лучше, а то утро на дворе. Да и кто чужой из Горок появиться мог. Тут до города всего-то 18 километров, так что появление мотопатруля вполне было вероятно. Собрав трофеи, закинув трупы в броневики, мы двинулись в путь. Пришлось самому сесть за руль «Ганомага». Еще то, я вам скажу, удовольствие – управлять стальным гробом на гусеницах. Вскоре пришлось снова съезжать в лес. Один из бойцов не справился с управлением мотоцикла и таранил соседа по колонне. ДТП со смертельным исходом и несколькими ранеными. Пока разобрали, переносили пострадавших, потеряли темп и время. Показалась колонна врага, потом еще и еще. А тут как назло байкеры зачастили и с подозрением стали посматривать на нашу колонну. Потому я и принял решение уйти в лес, от греха подальше. Правильно, в общем, сделал, и главное – вовремя. Народ в фельдграу резко всполошился, стал злой, стреляющий по лесу чуть что. Так что мы лучше в сторонке постоим и из лесной чащи на все посмотрим. Уходить пришлось на всех парах через Сахаровку к Городецку, не заходя в деревню, прятаться в лесной тиши недалеко от болота. За весь день немцы так и не угомонились. Злые они. Три раза над лесом пролетал их разведчик. Нас не тронули, во-первых, вся техника была под масксетями, во-вторых, наконец-то научились как следует прятаться, в-третьих, форма на личном составе была немецкая, да вдобавок ко всему на части мотоциклов немецкие флаги сохранились. Несколько раз их авиация в паре километров от нас кого-то бомбила. Разведчики туда смотались посмотреть, что к чему. Сказали, что немцы туда нагнали кучу техники. Да еще и народ в камуфляже прочесывание разбомбленных участков леса устроил с пострелюшками. Всех птиц распугали в округе. Я тут, может, решил личному составу нервы полечить, а они весь лечебный эффект испортили. Меня-то перстень успокаивает, а вот остальных только я и еда. Вообще жрут не переставая с утра до вечера. Проглоты! Хорошо, что хоть только воду пьют, хотя во флягах и по рюкзакам, я точно знаю, спиртосодержащие жидкости у всех есть. Но не злоупотребляют. Я по этому поводу не злобствую. На отдыхе чуть-чуть можно. А то, что едят много, так это нормально. Организм молодой, растущий, белковой массы много надо. Петрович – молодец, всех обеспечивает и необходимый запас имеет. Народ привык на стоянках бриться, мыться и приводить себя и форму в порядок. Тыловики специально готовят побольше горячей воды, чтобы на всех хватило. Глава 7 Порядок в танковых войсках – Паричи Командир бронегруппы 132-го батальона НКВД сержант ГБ Козлов мужественно терпел боль, пока молоденькая медсестра обрабатывала раны на голове и левой руке. Боль была не только от ран, но и от вида поля боя. На нем дымили его подбитые машины. Они победили! Но какой ценой… Из пятидесяти машин больше двух третей пришли в негодность. Пострадал даже его артштуг, шедший во второй линии. Фашисты ожесточенно сопротивлялись нашему натиску с фронта и тыла. Только прорыв танкистов и кавалеристов к штабу немецкого полка, что здесь оборонялся, и захват артиллерийских позиций вынудил немцев оставить свои окопы и отойти к Паричам. Наконец-то совместным ударом Бобруйской группы войск с тыла и 232-й стрелковой дивизии с фронта удалось пробить коридор и соединиться с войсками Западного фронта. Остатки бронегруппы совместно с кавалеристами и штрафниками блокировали немецкие подразделения, не успевшие отойти вместе со всеми, все больше прижимая их к болотам. В районе Паричей части 232-й стрелковой дивизии продолжали бой, но явно завязли в немецкой обороне. Верная самоходка на этот раз подвела, получила два снаряда. Им по сравнению с другими еще повезло, еще легко отделались. Надо поменять пару опорных катков и несколько траков, а вот часть парней и машин уже не вернуть. В последние дни немцы из района Осипович провели несколько операций на рассечение Слуцко-Бобруйской группировки войск. Для парирования этих ударов командование все чаще использовало бронегруппу, т. к. снарядов для артиллерии, особенно крупнокалиберной, практически не осталось. Хоть и удалось отстоять свои позиции, но потери в личном составе и технике были большие. Компенсировать их было трудно. Все больше возникало проблем с запчастями, топливом и боеприпасами. Несмотря на «воздушный мост» и поставки с Большой земли по тропе через болота, утолить все запросы окруженных частей они не могли. Ремонтники старались вывести все подбитые и сломанные танки с полей сражений, благо, что для этого была специальная трофейная техника. Но не всегда это удавалось, часть подбитых машин оставалась на территории, захваченной противником. Те машины, что еще были в строю, начинали дышать на ладан. По дороге от Бобруйска к месту сосредоточения для атаки по техническим причинам потеряли пять танков. У кого движки, у кого трансмиссия полетела. Ремрота сейчас ими занимается, но когда их введут в строй – неизвестно. Много машин потеряли уже в бою. И опять-таки не все от огня врага. Удивительно, как эти машины вообще сюда дошли. Движки и ходовая изношены. Танки неоднократно латаны-перелатаны. Экипажи – сборная солянка. Хорошо, что большая часть командиров танков и подразделений уже имеет опыт боев и эксплуатации техники. Лагерные «фильтры» продолжали присылать пополнение из танкистов, которые порой до попадания в плен ни разу не сидели в танке, не говоря уже о стрельбе из танкового орудия и эксплуатации машины. На территории Бобруйского автотракторного училища пришлось открывать ускоренные курсы подготовки механиков-водителей, заряжающих, радистов, ремонтников и механиков. Пожертвовав для них в качестве учебных пособий несколько наиболее изношенных танков, запас топлива, запчастей и боеприпасов. Инструкторами туда пошли легкораненые бойцы бронегруппы из числа тех, кто отказался эвакуироваться за линию фронта. Командование батальоном в лице старшего лейтенанта Акимова и майора Паршина принимали все меры к первоочередной эвакуации раненых из батальона. Их вывозили за линию фронта самолетами или конными повозками по лесной дороге через болота. Правда, в последнее время это стало небезопасно. Немцы для блокирования лесной дороги забросили в наш тыл диверсантов и местных, украинских и белорусских, националистов. Они все чаще нападали на колонны снабжения, значительно уменьшая и без того тонкий ручеек помощи окруженным. Бойцы измотаны. Считай две недели практически не вылезали из боев. После пропажи штабной группы командира все подразделения батальона были сконцентрированы в Бобруйске. Благодаря этому удалось сохранить батальон как единое целое. А то были желающие растащить подразделения по остальным частям. Чего стоило использование танковых рот бронегруппы по отдельности для поддержки пехоты на Осиповичевском фронте. Еле восстановились после тех боев. Понятно, что даже единственный танк может и должен поддерживать пехоту в обороне и наступлении, но лучше, когда это делает сразу рота или вся бронегруппа. Тогда можно добиваться куда больших результатов, чем просто временная остановка врага на отдельном участке. Новый комбат старший лейтенант Акимов это понимает и отстаивает перед командованием. Требуя не растаскивать танки и бронемашины из рот, а использовать единым целым. Понятно, что командование группировки это пыталось сделать от бедности, нехватки боевой техники, вооружения и желания сцементировать оборону. Но танкистам от этого не легче. Потерь немного удалось избежать, проведя силами ремонтной роты усовершенствование танков и остальной техники. Начато оно было еще при лейтенанте Седове. На лобовую броню Т-26, которых в ротах было больше всего, по образцу немецких трофейных танков дополнительно наваривали 20-мм броневые пластины. Кроме того, на борта и башни танков вешали защитные экраны, усиливали рессоры, устанавливали трофейные радиостанции, по возможности меняли оптику на немецкую. Наша-то оптика позволяет рассмотреть немецкие танки на расстоянии 800 метров, а вот немецкая видит до 2 км. Тут вон Командир давал в свое время читать немецкую инструкцию для их противотанкистов, так там было написано, что по нашим танкам с уверенностью поражения можно открывать огонь с расстояния от 1000 до 1500 метров. А нам, блин, надо подбираться на 800 метров, и то с первого выстрела не удается поразить цель. Редко это удавалось сделать и со второго. Вообще немецкие танки оказались вполне себе хорошими. Удобными для экипажа. Особенно «троечки», которых в бронегруппе 8 штук. Для командиров взводов самое то, что надо. С командирской башенкой, хорошей связью и неплохим орудием. Главное, что командир танка не озабочен заряжанием и наведением орудия и может спокойно руководить боем. Жаль, что на наших танках этого нет. Места в башне мало и тесно. Связь плохая, а то и вообще нет. И все равно мы немцев побеждаем! Сегодня раскатали и дальше будем их бить! Вон они завоеватели, мать их через коромысло, валяются и еще больше валяться будут. Только вот починимся, соберемся и опять бить будем. Благо, ремонтники уже над подбитыми машинами колдуют, а медики раненых пользуют. Парни из ремроты не только наши машины осматривают, но и те, что тут с июльских боев остались. В основном БТ и бронеавтомобили 18-го танкового полка 32-й кавдивизии. Их тут немцы штук двадцать побили. Значительную часть безвозвратно. Эвакуировать поврежденные машины у наших не получилось, и немцы тоже не смогли. А у нас получится! Потому что нам очень надо! Трофейные трейлеры и тягачи помогут вытащить машины из болота. Так что если парни смогут хоть пару из битых собрать, то будет в бронегруппе дополнительная техника. А экипаж на них по-любому найдем. Раненые в строй вернутся, из «фильтров» пополнение пришлют. Не зря командир говорил, что бронегруппа жива, пока есть хоть один член экипажа и мотострелок, хоть одна целая единица бронетехники или орудие. А у нас еще самоходки зенитные и бронетранспортеры в запасе имеются. Они в бой шли в третьей линии, поддерживая своим огнем танки, и практически все сохранились. После прорыва обороны немцев помогали пехоте вычищать траншеи, отражать контратаку и сейчас продолжают выкуривать врага. Так что если потребуется, то можем еще дать врагу прикурить, мало не покажется. Оставшиеся в строю танки командование 232-й дивизии хотело себе подчинить. Но Акимов, прибывший с остальными подразделениями батальона к месту последнего боя, не дал. Сославшись на необходимость уничтожения оставшихся в нашем тылу немцев, предложил в качестве усиления отдать из резерва ударной группировки два штрафных желтых батальона. Позже в разговоре с Николаем Акимов признался, что с окруженными немцами вполне справятся кавалеристы 47-й дивизии и штрафники. Немцев осталось не более пары разобщенных между собой рот, блокированных у края болота. А нам надо готовиться к эвакуации в тыл. Для нас рейд по тылам врага закончен. Сергей Ильич дал команду грузить подбитые машины на трейлеры и вывозить технику за линию фронта. Это же касается и всех остальных подразделений батальона, в том числе для штурмовиков из штрафного батальона. В тылу будем ремонтироваться, проходить переформирование, получать пополнение, отдыхать и ждать дальнейших приказаний. Обрадовал сообщением, что около сотни раненых бойцов из тех, кто был с Командиром в Химах, благополучно вышли на соединение с нашими войсками у Могилева. По их сведениям, Командир жив, здоров, продолжает с гвардией геройствовать в немецком тылу в том районе. Скорее бы увидеться, а то вопросов куча накопилась. При всем уважении к Акимову и начштабу капитану Алексееву, но только Седов может на них ответить. Глава 8 Акимов Потянувшись до хруста в спине, старший лейтенант Акимов положил на стол очередной изученный рапорт и взглянул на черновик донесения о действиях батальона после 26 июля. Работа медленно, но продвигалась вперед. Заместитель командира бригады НКВД, куда теперь входил батальон, полковник Третьяков потребовал к утру подготовить и представить проект доклада для командования Особой группы при Наркоме. Что называется, из огня да в полымя. Только и успели умыться и слегка отоспаться, как загрузили бумажной волокитой. Вот и приходится вычитывать рапорта командиров подразделений, ища для доклада необходимые сведения и стараясь никого и ничего не пропустить. Хорошо Вовке, вон по тылам немцев продолжает гулять, и никаких ему бумаг писать не надо, а тут сиди, корпи над ними. Нет, Седов, конечно, молодец, всю необходимую документацию до своей пропажи содержал в полном порядке, отчеты и доклады регулярно посылал в Москву, да и штабную группу батальона собрал неплохую. Но кто мог подумать, что штаб батальона, выводимый за линию фронта, подвергнется массированному удару с воздуха. Что в ходе бомбежки от прямого попадания в штабной автобус погибнет начштаба и часть его сотрудников. А Акимову придется собирать штаб заново. Но ничего, выкрутились. Начштаба пришлось забирать у Козлова, ему вполне Пономарева хватит. Они вдвоем с бронегруппой справятся. Капитан Алексеев очень хорошо вписался в новый коллектив. Оставшиеся в живых бойцы штабной группы помогли разобраться с документацией, она вся уцелела, т. к. ехала в другой машине. Ничего восстанавливать не пришлось. Вообще хорошо, что в батальоне собрались отличные люди. Все на своих местах. Один политрук Григорьев чего стоит. Дважды раненный, он лично поднимал бойцов в контратаку, когда немцы ворвались в предместье Ляхович. После боев в городе, окружения и выхода к Слуцкому УРу остатки его сводного полка слились с подразделениями батальона, а политрук стал заместителем командира по политической части. О Козлове даже говорить не приходится. Боевой и геройский парень. Отличный командир бронегруппы. Подобрал себе таких же парней. Вон один из его экипажей в одиночку в течение нескольких часов обеспечивал переправу наших сил через р. Брожка… …Танковому взводу было поручено захватить и удержать мост. Перед рассветом танкисты с десантом на борту смогли прорваться к мосту, уничтожить охрану и занять позиции в ожидании идущих на прорыв остальных подразделений. Но немецкая артиллерия смогла подбить три из четырех машин, уничтожить мост и отсекла наши штурмовые подразделения от реки. Парни оказались отрезанными от своих. Немцы пошли в атаку. Прикрываясь подбитыми машинами и складками местности, экипаж «троечки» смог подбить один танк и три бронетранспортера, а затем при поддержке уцелевших десантников сам перешел в контратаку и ворвался на позиции врага. Поливаемые пулеметным огнем и выстрелами танкового орудия, немецкие пехотинцы стали отступать. Танкисты смогли прорваться на позиции немецких минометчиков и навели там порядок, заодно расстреляв несколько грузовиков с солдатами. Разгром довершили десантники. Собрав трофеи, бойцы вернулись к мосту, оставив после себя десятки трупов гитлеровцев и покореженный металл. Еще дважды парни отражали атаки врага, собирая боеприпасы из подбитых машин. Когда почти все десантники погибли или получили тяжелые ранения, танкисты в одиночку продолжали удерживать позиции. Практически весь экипаж получил ранения. Только через два часа наши части смогли восстановить переправу и отбросить врага… Ладно, если бы это был только один эпизод, но таких примеров вон целая куча собралась. Чего стоит огненный танковый таран у Паричей. Когда горящий Т-26 таранил немецкую «троечку»! Или взять командиров боевых групп Сафонова и Маслова. Они со своими парнями не давали продыха немцам там, где только их встречали. Умело маневрировали подразделениями, били врага из засад в самых неожиданных местах. Не их вина, что пришлось отходить к укрепрайону. Что бы там ни говорили, а сила солому ломит. Какими бы геройскими ни были бойцы и командиры, но устоять перед кадровыми и заведомо более опытными и сильными частями врага не всегда удавалось. Затормозить, заставить развертываться колонны врага в боевой порядок, держать его в постоянном напряжении, чем выиграть время, чтобы другие отряды успели занять позиции, да, могли, и часто это получалось. Но не более того. Их бойцы были под стать своим командирам. Вон боец из группы Маслова, отражая танковую атаку немцев, за один бой ухитрился сжечь бутылками с зажигательной смесью четыре вражеских танка. И это в своем первом же бою. Парня из лагеря военнопленных в Лунинце освободили и направили в боевую группу Маслова. Немцы от Ивацевичей наступали. Захватив плацдарм и наведя переправу, они переправили через реку десяток танков и двинулись на окопы масловцев. За танками следовала пехота. Пехоту удалось отсечь пулеметным огнем. Когда первый танк приблизился к окопу, боец бросил гранату под ходовую – танк встал, в моторный отсек он забросил бутылку с зажигательной смесью, и машина загорелась, как факел. Перебегая по окопу с места на место и ища гранаты и бутылки, ему примерно так же удалось сделать с еще двумя танками. Четвертый танк стал утюжить окоп с героем, засыпая его землей, а когда, посчитав свою задачу выполненной, двинулся с места дальше, получил зажигательную бутылку в корму. Парня, правда, спасти не удалось. Всего их рота в тот день подбила девять танков. Оставшаяся целой машина сбежала с поля боя. Опять-таки этот пример не единственный. Как их всех забыть и не отметить в рапорте? Не за ордена воюем, но тем не менее… В раскрытое окно прилетели запахи краски, которой бойцы бронегруппы перекрашивали вверенную технику, а то, пока машины шли к Гомелю, возникали казусы. Несмотря на наличие на броне красных звезд, находились индивидуумы, пытавшиеся ее подорвать. Две «троечки», прошедшие бой под Бобруйском и Паричами, пришлось ставить на ремонт. Да и трофейным грузовикам постоянно доставалось. Бойцы с неуравновешенной психикой стреляли по ним, принимая машины за прорыв фронта или немецкий десант. В армии с транспортом было плохо, поэтому по приказу полковника Третьякова грузовые автомашины и автозаправщики автороты, бронегруппы Козлова, тягачи артиллерийского и зенитного дивизионов были задействованы для доставки грузов в Бобруйск. Часть легкового автопарка использовалась штабом 21-й армии. Чтобы избежать ненужных потерь и дополнительной маскировки, вчера на совещании было принято решение перекрасить всю технику по схеме и цветовой гамме, предложенной Седовым еще под Брестом. Он, оказывается, Козлову показывал, что, где и какого цвета краской надо малевать. Вот бойцы и стараются воплотить все в жизнь, тренируясь на вышедшей из ремонта технике. Правда, техники стало куда меньше. Танки советских типов пришлось передать в понесшие большие потери танковые полки армии. Отдали все БТ и почти все пушечные Т-26. Даже те, что мы восстановили из брошенных и подбитых. Жалко было расставаться с таким трудом собранной техникой, но пришлось. Бронегруппе оставили все трофейные, специальные и модифицированные танки. Под это попали и оставшиеся в строю два Т-28, на которые умельцы из ремроты навесили дополнительное оборудование и защиту. Полковник Третьяков обещал, что вместо отданных машин получим новые, только что с завода. Хорошо, что танки отдали без экипажей, сохранив их для будущих боев. Как ни старались представители танкового полка забрать с собой самоходки и зенитки, собранные на базе безбашенных танков, но удалось их отстоять. Так как они попадали под понятие «специальные и модифицированные».