121 (сто двадцать один) военнослужащий войск НКВД, вышедший совместно с бойцами группы из вражеского тыла. Личный состав группы сведен в три роты – две состоящие из бойцов РККА и роту бойцов войск НКВД. Рота НКВД состоит из бойцов 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД (108 человек) и бойцов пограничных войск НКВД (13 человек) под общим командованием лейтенанта Седова (ком. вз. 333-го стр. полка 6-й стр. див. 4-й армии). Подразделение принимало участие в боях за Брест, на государственной границе и на территории Белоруссии. На вооружении группы имеются: Роты РККА – шесть станковых и девять ручных пулеметов разных систем, в том числе – один станковый и три ручных – трофейные. Одиннадцать пистолетов-пулеметов (семь трофейных). Двести шесть винтовок и карабинов (восемнадцать трофейных карабинов «маузер»). Пистолетов и револьверов различных систем – девять, в т. ч. два трофейных. Рота НКВД – четыре трофейных – 50-мм миномета. Три трофейных противотанковых ружья. Пулеметы – три станковых и двенадцать ручных (все трофейные). Двадцать один пистолет-пулемет (семь трофейных). Сто восемнадцать трофейных карабинов «маузер». Шестнадцать снайперских винтовок (в т. ч. десять трофейных). Двадцать восемь автоматических и самозарядных винтовок. Пистолетов и револьверов различных систем – семьдесят два (трофейные – 53). Имеются боеприпасы к стрелковому оружию и ручные гранаты. Сто пятьдесят девять бойцов и один командир младший лейтенант Непейвода имеют ранения и направлены в медсанбат. О выходе группы политрука Севостьянова и бойцов войск НКВД мною было направлено донесение в Особый отдел дивизии. До прибытия сотрудников Особого отдела группа Севостьянова размещена вместе с личным составом маршевого пополнения. Начальник штаба _____ стрелкового полка капитан Попов. Из показаний политрука Севостьянова Андрея Викторовича – инструктора политотдела 53-й стр. див. 61-го стр. кор. 13-й армии. 7 августа 1941 г. р. п. Монастырщина. В. – Как вы оказались в тылу врага? О. – В последней декаде июля по указанию начальника политотдела дивизии я выехал в 12-й стрелковый полк, точнее, в батальон, выведенный в передовой отряд на реку Друть. На следующий день батальон был окружен и рассеян противником. В бою получил ранение левой руки и с группой раненых бойцов скрывался в лесу, ожидая прихода наших войск. На следующие сутки, не получив помощи, мы стали пробираться к линии фронта. Как старший по воинскому званию я возглавил отряд из 35 (тридцати пяти) человек. По пути следования к нам присоединялись еще бойцы и командиры, по той или иной причине находившиеся в тылу врага. Вскоре в отряде было уже более трехсот человек. В основном двигались по ночам, через леса в обход гарнизонов врага. Три дня назад мы вышли на соединение с нашими частями в районе Княжицы. Оттуда представители особого отдела нас направили в штаб корпуса, расположенный в п. Дивново. Однако на подходах к с. Саськовка колонну атаковали прорвавшиеся в наш тыл моторизованные подразделения врага. Под их напором пришлось снова уходить в лес. Дорога на Дивново была перерезана врагом. Из-за этого нам пришлось отходить на Рудицы, а затем далее на восток в лес у Кищицы. В. – Почему вы не стали отходить на юг к Могилеву? О. – Я уже говорил, что дорога на юг была перерезана моторизованными подразделениями врага, а на востоке еще были слышны звуки боя. Вот мы и стали продвигаться туда. В районе Кищицы нас обнаружили мотоциклисты противника, мы вступили с ними в бой, но силы были неравными, и нам снова пришлось скрываться в лесном массиве. В. – Когда, где и при каких обстоятельствах вы встретились с группой лейтенанта Седова? О. – Это произошло два дня назад в лесном массиве в районе с. Городецк. Охранение его отряда задержало наших разведчиков и головной дозор, а затем вышли и на нашу колонну. Тогда же мы и встретились с лейтенантом Седовым. В. – Вас ничего не удивило в поведении бойцов или лейтенанта Седова? О. – Нет. Бойцы вели себя спокойно, уверенно, слушались своего командира беспрекословно. Отличие от других частей и красноармейцев в их какой-то особой слаженности в действиях, умении маскироваться, обустраиваться и обеспечивать себя в сложных условиях. По сравнению с нами у них было все – оружие, продовольствие, обмундирование, перевязочные материалы, трофейная техника, лошади, повозки и боеприпасы. В. – Они поделились с вами? О. – Да, конечно. Выделили необходимое оружие и боеприпасы, раненых обеспечили медикаментами и перевязочными материалами, накормили. Кто был без одежды, обеспечили из трофейных запасов. В. – В какой форме одежды были бойцы лейтенанта Седова? О. – В смешанной. Кто в немецкой, кто в нашей. У меня сложилось впечатление, что они умеют носить и ту и другую. В. – У вас с лейтенантом Седовым не возникло вопросов по командованию сводным отрядом? Все-таки у него было более подготовленное подразделение, чем у вас? О. – Нет. Фактически управление отрядами осуществлялось совместными усилиями. Номинально я числился командиром объединенного отряда. Но распоряжаться подразделением Седова не мог. У нас все-таки разные наркоматы и разные задачи. В. – Расскажите о вашем прорыве сюда. О. – У Седова была трофейная карта с нанесенной на ней обстановкой. Разведка подтвердила сведения, отображенные на ней. С наступлением сумерек колонна выдвинулась к железной дороге Горки – Ширки. На участке между д. Крюковщина – Кледневичи мы ее пересекли, затем вышли к Ленполье, не останавливаясь преодолели шоссе Горки – Мстиславль на участке Чурилово – Песочня. В. – И вас никто не остановил? О. – Нет. Шоссе и железную дорогу мы преодолевали ночью, стараясь не шуметь. Кроме того, личный состав перевозился на трофейной технике и с наружными элементами немецкой военной формы. В накидках, касках, кителях и т. д. Единственный раз, когда разведчикам Седова пришлось применить оружие, это на разъезде в районе ж.-д. станции Кледневичи. Ими был уничтожен пост врага в количестве пяти человек. В. – Скажите, а что с техникой, что была в группе Седова? Насколько я понял, это три полугусеничных бронетранспортера и два десятка мотоциклов? О. – Да. Вы правильно назвали количество техники. Часть мотоциклов пришлось затопить в болоте еще у Городецка. С них слили остатки топлива для бронемашин, а оставлять врагу целыми посчитали неправильным. Вот бойцы Седова и утопили их в болоте. Остальная техника занималась перевозкой личного состава челночным способом. В. – Это как? О. – Довозила часть личного состава до определенного места и возвращалась потом за остальными. Это позволило ускорить движение по маршруту. В. – Понятно, продолжайте. О. – Часть техники пришлось бросить уже после преодоления шоссе. Тоже из-за проблемы с топливом. Она была затоплена в болоте у с. Большая Рубановка. Там же в бою с преследователями были повреждены все три бронетранспортера, их пришлось взрывать. Так что линию фронта мы перешли уже на своих двоих и с конным обозом. В. – При пересечении линии фронта вы встречали наших бойцов? О. – Нет. Впереди двигалась наша разведка, и после уничтожения немецкого заслона и захвата пленных до выхода на дорогу Татарск – Монастырщина мы больше никого не видели… * * * – Нет, ты мне скажи, как Попов успевает в каждой бочке быть затычкой? – Это ты о чем? О его рапорте, что ли? – О нем! Как он вообще там оказался? Зачем он привез их на станцию? – Никого он не привозил, они без него сами туда добрались, а он лишь рапорт подал. Его послали за пополнением в зап. Вот он на ж.-д. станцию и заглянул, а там как раз окруженцы в санитарный поезд грузили своих раненых. Они с медсанбатом все формальности утрясли и помогали своих в тыл отправлять. Вроде бы все ничего, мимо бы проехал, но увидел Попов их пулеметы и остальное вооружение, и так захотелось ему их к себе в полк, что мочи нет. Своих-то у них на полк всего шесть штук осталось. А тут такое богатство, считай, целая пулеметная рота. Вот он и начал «кругаля» вокруг крутить да в оборот их брать. Тут лейтенант Седов, ротный чекистов, с начальником санитарного поезда появился и дал Попову от ворот поворот. Ну, Николай, чтобы попробовать закрепить окруженцев за своим полком, и накатал рапорт на твое имя. Потом уже выяснилось, что окруженцы действительно через участок его полка к нам в тыл никем не замеченные вышли и не останавливаемые до Монастырщины добрались со всем своим обозом и ранеными. Я ему и его командиру полка трибуналом пригрозил за такую организацию службы. Да и нам с тобой тоже это грозит, раз по нашему тылу кто хочет свободно бродит. Сколько таких отрядов могло мимо нас пройти. Хорошо, если это свои окруженцы, а если диверсанты? Или немцы прорвутся? – Ты полностью прав. Но и их понять можно. У парней от полка всего чуть больше четырехсот человек в строю осталось. Они что смогли, то и прикрыли. Для создания сплошной линии фронта у них людей нет. Да и просто для завесы тоже, а парни фронт держат. Нас пока от большой беды спасают болота и лес. Немцы не сильно в них лезут. Так что рано, комиссар, говорить о трибунале. Нет, ты все правильно сделал. Порядок должен быть, и с нас с тобой его спросят. Но парней к трибуналу рано привлекать. – Если что случится, то нас с тобой первыми и спросят, а отвечать нечего! – Да все я понимаю. Что и комендантскую службу, и охрану тыла дивизии организовать надо. Вот ты ответь – кем? Народа при штабе остался минимум, и то мы их гоняем, куда только можно. Штаб армии пообещал подкрепления. А где они? Людей везде не хватает. Уже хорошо, что части себя сами охраняют. Тыловые объекты под какой-никакой охраной стоят. Придет пополнение, вот тогда организуем все как надо. А пока пусть милиция, как ей и положено, наш тыл охраняет. Особисты что говорят? – По пограничникам и конвойцам ничего. Там все более или менее ясно. Практически все из одного подразделения – 132-го батальона НКВД. Пограничники из Брестского погранотряда. Оборонялись в крепости, потом от Бреста шли с боями по тылам немцев. У их ротного, что совершенно удивительно, все документы, подтверждающие действия в тылу врага, есть. Очень специфическое подразделение, начиная от формы и кончая оружием. Много трофейного и специального вооружения. Я такого и не встречал. – Что ж там такого интересного, что ты не видел? Вроде не первый день в армии, все уже давно увидеть должен? – Особисты не вдаваясь в подробности, говорят о приспособлениях для бесшумной стрельбы из винтовок и специальном защитном снаряжении. – Понятно. Они что, им все вооружены? Я-то думал их к нам в строй поставить. Как думаешь, получится? – Нет. Сам знаешь, что есть директива по бойцам НКВД. А по этим чекистам вроде совсем недавно особое указание из 4-го отдела штаба фронта было. С требованием немедленно сообщать о выходе к нашим войскам и направлять в распоряжение командующего войсками охраны тыла. – Жаль. Нам бы они очень пригодились. – Ты не спеши их со счетов списывать. Может, и удастся их временно использовать. Есть одна лазейка. Хоть вроде у особиста к ним претензий нет, но он говорит, есть несколько моментов, требующих уточнения наверху. Для начала. У всех бойцов с собой есть справки или документы о прохождении службы в частях НКВД. У нас с тобой у бойцов красноармейских книжек нет, не то что каких-либо иных документов, кроме партийных и комсомольских билетов. А тут такой порядок с документами. Подозрительно! Далее. Опять же у всех бойцов есть металлические личные номера – смертники, носимые на шее, аналогичные немецким, а наши бойцы все с пенальчиками ходят. Правда, на жетонах надписи на русском языке с указанием их ведомства. Но никто из сотрудников особого отдела такие раньше не встречал. Что, согласись, опять странно. В роте Седова многие если не говорят, то понимают немецкий язык. У каждого с собой, кроме нашей формы, есть комплект немецкой. Да и одеты они в элементы трофейной формы. Оно и понятно – специ фическое подразделение, решающее специальные задачи. Кроме того, по тылам врага шли, вот и пользовались по необходимости. Но вопросы-то, согласись, остаются. Например, зачем конвойной части бесшумное оружие и т. д. Хотя тут, конечно, не наше с тобой дело. Ведомство другое, у них свои задачи и требования по оружию, обмундированию и документам. Михаил сегодня свяжется со своим руководством, а те уточнят у смежников, что к чему. Может, все и разъяснится. – Понятно, что ничего не понятно. Что опрос остальных вышедших вместе с ними дал? – Остальные бойцы в группе политрука Севостьянова – сборная солянка из подразделений РККА. Пока они от Молодечно отступали, по лесам народ набрали. Где одиночек, где группу из пары человек. Все из разбитых или окруженных частей. Рота Седова на соединение вышла единым подразделением. С устоявшейся иерархией и подчиненностью. Оно и понятно, все свои. Опрос командиров и бойцов отряда Севостьянова подтверждает показания лейтенанта Седова и его бойцов за последние несколько дней. Когда они в немецком тылу встретились и вместе пробирались к фронту. В роте Седова был излишек оружия, так они им поделились, с теми из бойцов отряда Севостьянова, у кого его не было. Пока шли по немецким тылам, его бойцы вели разведку и вывели отряд за линию фронта. Пленных они как раз захватили и охранение немецкое вырезали. Свидетели этого есть. Так что пока Михаил не уточнит все, он хочет оставить роту Седова у нас под наблюдением. – А что насчет оружия у них? – Седов категорически отказался разоружать роту и настоятельно просил особистов связаться с командованием войск НКВД фронта и Москвой. До прямого указания от командования НКВД он разоружать личный состав не будет. Тем более что фронт рядом. Михаил решил не устраивать эксцессов и дождаться указаний сверху. Я его в этом поддерживаю. Остальных окруженцев предлагаю расположить в запе. Там же и чекистов. В случае необходимости я думаю, что мы сможем использовать их по назначению или как пулеметную роту. – Что ж, разумно. Как думаешь, майор за ними присмотрит? – Да. Под его контролем временно разместим всех прибывших. Доложим в штаб корпуса. Если разрешат, то оставим всех, кроме чекистов, себе. Если нет, то придется отправлять и тех и других на сборный пункт. Пока наверху будут решать, что с ними делать, используем их в качестве резерва. Я думаю, Седов нам в этом не откажет. В случае наступления немцев ими дырку закроем. Попов, кстати, пополнение себе забрал? – Да, сто человек. – Вот и хорошо. Тут нам обещали сегодня-завтра подбросить еще несколько батальонов маршевого пополнения, пару противотанковых батарей и саперов с запасом мин. Будет чем засеки усилить. Начштаба заверил, что наши саперы укладываются в график. Практически все засеки оборудовали и часть заминировали. Там, где мы обговорили засаду сделать, тоже вроде все в порядке. Фугасы заложены, часть окопов отрыта и замаскирована. Даже пара ДЗОТов сделана. Правда, ко второй линии обороны пока еще только приступают. Если бы не помощь местных жителей, ничего бы не успели сделать. Он туда сам ездил, все осмотрел и остался доволен. – Это было бы хорошо, если сможем немцев хоть на сутки задержать. – И не говори. Силенок маловато. Немцев под Смоленском и под Мстиславлем вроде остановили. Так что надо и нам ждать гостей. Их авиаразведка над нами все чаще появляется… – Как думаешь, кто на нас из немцев навалится? – Соседи. 9-й армейский корпус Вермахта. Чьи мотоциклисты нашу оборону постоянно пробуют и чьи разведчики по нашим тылам шляются. Если точнее, то 263-я и 292-я пехотные дивизии, ну и те, кого им добавят. Мне так кажется, что это будут представители 46-го моторизованного корпуса. Его армия Рокоссовского в Мстиславль не пускает. – Что-то многовато получается! Более чем! Выстоим? – Если навалятся всем скопом, нет. Но должны держаться до конца. В штабе корпуса сказали, что за нами свежая армия из резерва Ставки разворачивается. Нужно выиграть время, чтобы она полностью сосредоточилась. Так что приказ у нас с тобой, комиссар, один – держаться и еще раз держаться. Пока нас спасает то, что немцы заняты Могилевом и ведут наступление на Смоленск и Мстиславль. Мы у них как бы на закуску оставлены.