Кто мог подумать, что Марина настолько болезненно воспримет гибель Климова в автокатастрофе? Правда, автокатастрофа выглядит очень странной и вызывает ряд вопросов даже у него. Как же следствие не видит нестыковки в озвученной журналистами версии? Мельников тоже, почему-то, уверен, что это заказное убийство, а он ведь спец! Почему же все врут про случайное дорожное происшествие? Внезапно невдалеке хрустнула ветка, и он привычно напрягся, как в армии, когда ходил в разведку. Человек с футляром для скрипки, шел по аллеи в направлении прощального митинга. Митя, усмехнувшись, подумал, что в таких футлярах, согласно традициям телевизионных сериалов, обычно таскают автоматы или разборные снайперские винтовки. Но скорее всего это запоздавший скрипач из похоронного оркестра. Студенты опаздывают на занятия, музыканты запаздывают на похороны и только преподаватели задерживаются. Митю такая словесная эквилибристика развеселила. Если, сидя в засаде, сам себя не развеселишь - никто тебя веселить не будет. Это так и называется: самообслуживание. Вдруг человек с футляром воровато оглянулся, внимательно посмотрел по сторонам и, резко свернув с аллеи к тропинкам, виляющим между могилами, крадучись, направился в Митину сторону к месту, отмеченному Стасом на схеме. - В этой ситуации преследование киллера затрудненно, так как мешают ограды могил. Они представляют собой естественные препятствия, которые придётся преодолевать охранникам. Это даст киллеру возможность выиграть время, поэтому здесь отличное место для снайпера, - пояснил ему Стас причину, по которой решил устроить засаду именно в этом месте. - А ты, засев здесь и оставаясь невидимым для снайпера, будешь иметь угол обзора почти в 120 градусов. Митя вспомнил о том, что Стас Кондратюк служил в подводном спецназе, участвовал в дальних походах и в каких-то сверхсекретных операциях. Даже награжден медалью "За отвагу", а в мирное время такие медали просто так не раздают. Значит на собственном опыте знает толк в засадах и неизвестный, как бы подтверждая это, приближался именно к тому месту, на которое указывал Стас. Митя заволновался: неужели это действительно снайпер и придется стрелять в него, живого человека? Неужели придётся его убить? Убийство человека - это всегда противоестественно! Прапорщик Дробычев на одном из занятий рассказывал, как во время войны с немцами, американцы вдруг обнаружили, что большинство их солдат неспособно убивать противника. Исследования генерала Маршалла показали, что действительно стреляют по врагу не более двух процентов солдат. Очень часто солдаты под влиянием страха, стресса и прочих обстоятельств просто не могли применить оружие. А сможет ли он это сделать? Дробычев втолковывал им, что они не простые солдаты, они - спецназ морской пехоты, элита, поэтому и ответственность у них велика. Если они не смогут стрелять в противника, то кто тогда сможет? Кто тогда будет щитом Родины? Конечно, это была серьёзная мотивация в специальной психологической подготовке и на войне он бы ни секунды не задумывался. И это естественно: на войне сталкиваешься с неизбежностью убивать врага, причем убить его необходимо прежде, чем он убьет тебя. Но одно дело убить врага в бою, когда шансы примерно равны, а другое дело в мирной жизни убить человека! - Солдат-пацифист, отказывающийся стрелять на войне, это человек, предающий свою мать, свою родину, свой народ, - утверждал прапорщик и Митя был тогда с ним полностью согласен. Он не сомневался, что у него не дрогнет рука, если придется убить врага. Но сейчас он не в армии, не на войне. Имеет ли он моральное право застрелить человека? Митя мысленно метался в поисках выхода из ситуации, а снайпер в это время деловито раскрыл футляр для скрипки и вытащил из него части винтовки. - Совсем как в телесериалах, - мелькнула мысль у Мити. Только одно дело смотреть фильм и совсем другое когда сейчас придётся стрелять в живого человека. А может стоит взять его живым, как языка? И тогда не придётся стрелять. Митя подумал, что смог бы захватить снайпера - ведь насчет "взять языка" у него в армии всегда был порядок и его неоднократно ставили в пример. Но Стас сформулировал четко - уничтожить. Зачем уничтожать, если можно взять живым? Расколоть и выяснить, кто его послал. Митя растерялся, не зная, на что решиться. Он не сообразил спросить у Стаса, можно ли взять снайпера живым и сейчас очень жалел об этом, не зная, на что решиться. Но и время упустить нельзя и Митя потихоньку поднял пистолет с глушителем и раздвинул высокие стебли бурьяна. - Пистолет засвечен в Москве. Использовался одной из банд, этим и ценен, - сказал Стас во время инструктажа. - Оставишь его в тайнике, с собой ни в коем случае не забирай. В случае огневого контакта, все стрелянные гильзы собери в целлофановый пакетик, туда же пистолет и пакетик оставишь в тайнике, где лежал пистолет. Перчатки не снимай, чтобы не оставлять следов. И помни, Студент, мы на тебя надеемся. И от тебя зависит жизнь хорошего человека! Снайпер деловито собрал винтовку, приладил прицел и аккуратно протер платком стекло прицела. Митя, покрывшись потом, зажал пистолет двумя руками, выдвинув их немного вперед и уперев локти в камень. Вроде бы стрелять из пистолета просто - нажал курок и пуля вылетела. Но это кажущаяся простота, так как результатом стрельбы должно стать гарантированное поражение цели, а не случайное попадание. А навыки меткой стрельбы вырабатываются в результате обучения, тренировок и постоянной практики. Но практики у него не было, на тренировках стрелять из пистолета приходилось редко: их натаскивали, в основном, на работу ножом и автоматом. Из теории он помнил, что ни оружие, ни кисть руки, удерживающей оружие, при стрельбе из укрытия не должно касаться жесткой опоры. Упор должен приходиться на предплечье, а не на саму кисть. Укрытие или прикрытие? Между ними есть какая-то разница. Кажется, укрытие служит защитой от пуль, а прикрытие только скрывает позицию от противника. Или наоборот? Митя вспомнил, что прапорщик Дробычев учил, что дыхание стрелка заставляет пистолет колебаться. - Чтобы уменьшить или исключить влияние дыхания на результаты стрельбы, вам необходимо научиться в момент выстрела затаивать дыхание, - инструктировал Петрович на стрельбище. - После физической нагрузки дыхание лучше задерживать на полувдохе, а в спокойном состоянии - на полувыдохе. Вдох или выдох должен быть неглубоким, низом живота. При поднятии оружия на уровень мишени производится обычный вдох, при подведении оружия к району прицеливания - неглубокий выдох. Задержав дыхание, производят окончательное прицеливание, обработку спуска и выстрел. Теория насчет полувдоха и полувыдоха, конечно, хороша, но не учитывает того, что сердце стучит в груди как молот, а на виске бьется жилка так, что кажется висок сейчас разлетится на кусочки. К тому же липкий пот заливает глаза и мешает прицелиться глушитель. И почему-то руки немного дрожат. Может от усталости? Или кровь так сильно пульсирует? Руки дрожат, ноги ватные, а в животе холод. Что происходит с ним? Неужели так трудно выстрелить в снайпера? А ведь если промахнётся, снайпер быстро развернёт винтовку в его сторону и .... Хотя в ближнем бою винтовка против пистолета не пляшет. Но бой-то не очень близкий, поэтому может стоит приблизиться? Но как это сделать, чтобы не спугнуть? Вихрь мыслей обрушился на Митю, а снайпер уже начал целиться. В кого он целится? Может в Ферапонтова? Или совершенно в другого человека? Но раз целится, значит, кого-то точно убьет. А там где-то стоит Маринка со своими родителями. Как она перепугается, если снайпер завалит кого-нибудь рядом с ней! А чтобы снайпер никого не завалил, надо взять грех на душу и пристрелить его. Но какая тяжесть в руках! На мушке живой человек, который сейчас станет трупом! Стрелять в Человека и стрелять во врага - это ведь совершенно разные вещи! Митя, как мог, прицелился и плавно нажал на курок, чувствуя, как пот стекает по спине, как вспотели ладони. Негромкий хлопок потонул в прощальном автоматном залпе, который произвел взвод почетного караула. Пуля попала в правое плечо снайперу, и тот резко обернулся, быстро повернув дуло винтовки в сторону Мити. Но сразу его не заметил и в этот момент снова раздалась команда, взвод произвел залп и Митя дважды нажал курок. Снайпер застыл, уткнувшись носом в землю. Перекатившись на другое место, Митя осторожно выполз из бурьяна, и, не выпуская из виду снайпера, осторожно начал приближаться к нему, держа пистолет наготове. Снайпер мог лишь притвориться мертвым и Митя держал наготове пистолет, но тот лежал неподвижно. Стас неоднократно повторял на инструктаже - контрольный выстрел в обязательном порядке и Митя, испытывая отвращение к этой процедуре, подполз поближе и когда голова распластанного на земле снайпера была уже в нескольких метрах от него, нажал курок. Сидеть дальше в засаде не имело смысла - снайперы табунами не ходят, поэтому, дрожащими руками подобрав стреляные гильзы и спрятав их вместе с пистолетом в целлофановый пакет, он положил пакет в приготовленный кем-то тайник и прикрыл дёрном. В тайнике, как и в месте засады, кто-то рассыпал табак, перемешанный с мелко истолчённым стеклом - чувствовалось, что оборудовали засаду специалисты. Собаки-ищейки вряд ли найдет пистолет, хотя баллистики, очевидно, смогут приблизительно вычислить само место, откуда стреляли. Может быть, стоит труп снайпера немного повернуть, чтобы затруднить баллистическую экспертизу? Но кровь на земле подскажет настоящее положение, а Стас приказал ничего не трогать после ликвидации снайпера. Только что потом делать, не сказал. На ватных ногах Митя направился окольными путями к выходу с кладбища и бледный подошел к джипу, в котором приехал вместе с Мельниковым, Самохиным и Кондратюком. - Ну что, Студент, надолго там ещё? - мельком взглянув на него, спросил скучавший за рулём Петро Омельченко. - Не имею понятия, на кладбище не был. Возились с приятелем, ремонтировали мотоцикл. - Починили? - Да вроде бы. - А я предпочитаю машины. Мне мотоциклы не очень. Хотя в них что-то есть. Они поговорили о марках машин, о достоинствах и недостатках каждой, а минут через двадцать пришел Мельников, и они уехали, не дожидаясь Самохина и Стаса. Митя переодевался в кабинете у Мельникова и тот, внимательно наблюдая за ним, сказал: - Я прекрасно понимаю твоё состояние. Но кому-то надо встать и дать отпор. Снайпера послали люди уверенные в том, что до них не доберутся. Уверенные в том, что стоят над законом, потому что награбили достаточно денег, чтобы купить тех, кто надзирает за исполнением этих законов. Ты думай не о том, кого убил, а думай о том, кого спас. Минимум один труп был бы сегодня обязательно и ты просто сделал выбор - кто из двоих продолжит жить. - Я мог бы взять его живьём... - Ну, и что дальше? - Он бы выдал заказчиков... - Он повесился бы в тюремной камере прежде, чем его успели бы спросить. Свет не без добрых людей, помогли бы ему. И даже если он начал бы говорить, его никто бы не слушал. А тобою занялись бы очень серьёзные люди, чтобы не путался под ногами. Тобою и твоей семьёй. Так что будь мужиком и возьми себя в руки. Нас хотят нагнуть, но мы не гнёмся. Неудобные мы, но уж такие как есть. На том и стоим. Ты гильзы все собрал? Спрятал пистолет? Митя кивнул. Возможно, Мельников прав, но это надо пережить наедине с собою и Митя, попрощавшись, ушёл. Идти домой не хотелось, к Марине идти не стоит - ей сейчас, пожалуй, не до него. И он пошел бродить по парку, пытаясь отвлечься от мыслей о том, что произошло на кладбище. По утверждению Канта, моральный закон внутри нас и этот невидимый и неосязаемый нравственный закон будет мучить его всю дальнейшую жизнь. Всю дальнейшую жизнь он вынужден будет жить с тяжелым камнем на сердце, с нечистой совестью, фактически постоянно испытывая моральный стресс. Как может он, лишив жизни незнакомого человека, смотреть теперь в глаза другим людям спокойно и честно, когда на него давит эта страшная тайна! Убийство в мирной жизни - это злодейство, какими бы целями они ни оправдывалось! Но с другой стороны, а как же милиция? Милиционер, застреливший преступника, взявшего в заложники ребенка, считается героем, а ведь он тоже убил человека. Неужели так же морально мучается, как и он? А как же спецназовцы, освобождающие заложников? А если бы они боялись стрелять в террористов, потому что те тоже люди? Что бы тогда творилось в мире? Нет, нельзя быть таким прямолинейным и видеть мир только в двух цветах: в белом и черном! Всё гораздо сложнее. Правильно говорит Мельников - не застрели он снайпера, тот убил бы Ферапонтова или кого-то другого. Значит, он совершил благородный поступок, застрелив потенциального убийцу? Митя бродил по дорожкам парка вдали от гуляющих людей и размышлял о том, как несправедливо устроено общество, в котором, имея деньги, можно заказать убийство другого человека. Зачем кому-то понадобилось убивать Ферапонтова? Притом это уже третья попытка покушения на него! Кому этот дедуган мешает? Из-за того, что думает не так, как кому-то хочется? А, может и Климова тоже убрали? По рассказам Марины, Климов был человеком неплохим, хоть всегда при встрече донимал её дурацкими шутками. Митя начал думать о Марине и о том, что именно сейчас, возможно, был бы ей очень необходим, чтобы поддержать её морально. Она действительно сейчас переживает, испытывает большой психологический стресс, а он распустил нюни, и думает только о себе! Марину он встретил возле её дома: вместе с родителями она шла на поминки. Не стесняясь их, она припала к Митиному плечу и заплакала. - Ты пойдешь с нами, - сквозь слёзы сказала она и Митя не возражал. Он был готов сделать всё что угодно, лишь бы она не плакала. Единственно, что он не мог сделать для неё - это оживить Климова. Глава 21. Лариса и Лена в Моздоке Покинув колонну беженцев, Лариса и Лена углубились в лесополосу, с тем, чтобы отойти подальше от трассы, и шли около часа, прежде чем рискнули вновь приблизиться к шоссе. В просвете между деревьями они увидели микроавтобус, перегородивший половину дороги. Осторожно приблизившись к шоссе и прячась за деревьями, девушки рассмотрели шестерых боевиков, вооруженных с автоматами. В ожидании следующей колонны беженцев, боевики здесь же, на асфальте рассортировывали вещи, отобранные у предыдущей колонны. В микроавтобусе сидели ещё несколько человек и приглушенные рыдания, доносившиеся из микроавтобуса, подсказали, кто это. - Не прекратите выть, сейчас пойду и изнасилую, - с угрозой сказал один из бандитов, рассортировывавших вещи и встал с корточек. Остальные бандиты рассмеялись, но один из них, очевидно старший, остановил его: - Сначала давай закончим с делом, Саид. В микроавтобусе сразу стало тихо. - Там только девчонки, - прошептала Лена, показав головой на микроавтобус. - Ну, что, работаем? Лариса кивнула. Ненависть захлестывала её, но нужно было трезво оценить обстановку и она показала на дерево, находившееся метрах в тридцати слева от них. - Заляг за тем деревом, а я отойду вправо метров на десять и дам по ним очередь. Они откроют ответный огонь и попытаются меня окружить. Я оттяну их подальше от автобуса, а ты постарайся зайти им в тыл, - шептала она на ухо Лене и та согласно кивала. Действительно, при таком раскладе боевики не смогут воспользоваться девчонками в микроавтобусе, как заложницами или как прикрытием. - Главное оттянуть их от автобуса, - повторила Лариса и Лена нетерпеливо мотнула головою. - Да поняла я, поняла. Только ты под пули не лезь и следи, чтобы я тебя не зацепила. - За меня не бойся. Когда заляжешь, качни ветками кустов рядом с деревом, чтобы я знала, когда начинать, Лена кивнула и исчезла за кустами. Через пару минут Лариса увидела, как закачались ветви кустов около дерева, за которым должна была залечь подруга и поставила переводчик в положение одиночного огня. Прицелившись в одного из боевиков, она выстрелила и не дожидаясь, пока прицел сойдется обратно, тотчас же выстрелила в другого. Оба боевика упала, а четверо других моментально спрятавшись за микроавтобус, залегли и ответили длинными очередями в её сторону. Лариса поменяла позицию и больше не стреляла, выжидая. Подождав немного, боевики осторожно подползли к своим двум товарищам. Один из них был убит, потому что перевернув его, боевики не стали с ним возиться. Подняв другого, они потащили его к автобусу и Лариса снова выстрелила, добивая раненного. Четверо боевиков, что-то прокричав, снова залегли и открыли беспорядочный огонь. - Да это простые крестьяне, а не обученные боевики, - подумала Лариса. Конечно, с опытными бойцами было бы сладить непросто, а с этими - как в пионерской игре "зарница". Надо только оттянуть их на себя и Ёлик с тыла превратит их в кровавое решето. Двое из бандитов поползли к лесополосе и забравшись в кювет, залегли. Лариса дала короткую очередь в их сторону и быстро сменила позицию, отходя вглубь леса. Из кювета ответили длинными очередями и двое других боевиков повторили перебежку своих товарищей. Лежа в кювете, как траншее, они чувствовали себя в безопасности и поливали огнем место, откуда только что стреляла Лариса. Она не ожидала такой глупости от бандитов и отвлекая их, дала ещё раз короткую очередь в сторону, где те залегли. Кто-то из них попытается по кювету скрытно обойти ее и зайти с правого фланга, но это её не беспокоило: она видела, что Лена оказалась уже на трассе и, прячась за микроавтобус, заходит в тыл бандитам. Их песенка была спета, потому что Лене осталось уже преодолеть десяток метров до нужной позиции, из которой подружка расстреляет бандитов как на стенде. Лариса ещё раз дала очередь и увидела, как Лена встает на шоссе. - Значит, она их хорошо видит, - обрадовалась Лариса быстрому завершению боя и в этот момент Лена дала длинную очередь по кювету. Затем сделала четыре одиночных выстрела и Лариса поняла, что это были контрольные. Встав и отряхнувшись, вышла на шоссе и, проходя мимо трупов двух бандитов, лежащих недалеко около микроавтобуса, для надежности прострелила им головы. В этот момент из дверей выскочила девочка лет двенадцати-тринадцати, белая, как полотно. Её стошнило и следом за нею в дверях показалась другая, тоже белая как мел. На подгибающихся ногах она спустилась на асфальт, с трудом сдерживая рвотные позывы и закрывая рот обеими руками. - Дай вам только волю, так вы всю Чечню облюете, - недовольно произнесла Лена. - Кто вас только этому учил: блевать на радостях? Слушайте, девчонки, в километрах пяти отсюда, или немногим больше, движется колона беженцев. Кто из вас умеет водить машину, - спросила Лена, заглядывая в салон микроавтобуса. - Я могу немного, у нас была машина и папа учил меня водить, - сказала одна из сидевших в салоне девочек. Ей было лет пятнадцать и она выглядела самой старшей среди остальных. - Поведешь микроавтобус. В колонне много пожилых людей, им трудно тащить свои вещи. Пусть грузят сюда, а среди мужиков водилы найдутся. Лена завела двигатель и на всякий случай показала девочке, как управлять. Лихо развернув машину на узкой трассе, уступила водительское место и выскочила из микроавтобуса. Девочка медленно повела его в сторону Грозного, туда, откуда должна была двигаться колонна беженцев. - Это правильно, - одобрила Лариса. - Девчонки были бы для нас балластом и связали бы по рукам и ногам. Да и помощь будет беженцам. Несчастные люди, мне их жалко до слез! Лена подняла на неё грустные глаза. - Почему так получается, что мы, великий народ, с такой историей и культурой, а нас всегда и в хвост, и в гриву? - с болью спросила она. - Почему русских убивают только за то, что они русские? - Потому что менталитет у нас рабский. Менталитет быдла! - зло ответила Лариса. - Разве посмел бы кто-нибудь такое сотворить с американцами? Никогда, потому что знают: пощады не будет. И президентом Штатов никогда не выберут человека, предающего америкосов. А наши сволочи всегда торговали нами и торгуют, потому что можно, потому что народ такой!