Я с сожалением покосилась на плотно закрытую дверь, неохотно подхватила саквояж и отправилась вслед за слугой, от нечего делать разглядывая своего провожатого. Кунц выглядел невзрачно. Худой, невысокий, с маленьким морщинистым лицом. Пепельно-седые волосы зачесаны набок. Фалды старомодной ливреи смешно подпрыгивают при ходьбе, придавая лакею вид скачущего кузнечика. Судя по тонким ножкам, обтянутым зелеными штанами, и длинным ушам с характерными острыми кончиками, в роду Кунца не обошлось без эльфов. — Скажите, а кто убирается в покоях лорда Горна? Я решила, что пора налаживать контакты, и задала вопрос, который мучил меня с той самой минуты, как Каллеман открыл дверь в покои графа. — Ох, тера, в том-то и беда, что никто, — развел руками Кунц. Он повернулся ко мне и сокрушенно покачал головой. — Раньше Ханна порядок наводила, а теперь милорд никого не пускает. Сами, небось, видели, как его сиятельство себя ведет. Швыряется чем ни попадя, гонит всех. Одной Салли дозволяет еду приносить, да и то ворчит и ругается беспрерывно. — Ну и что? Пусть ругается. Только больному никак нельзя оставаться в таких ужасных условиях! — Думаете, мы не понимаем? Но ведь характер у милорда какой! Его сиятельство всегда нелюдимым был, а уж сейчас… Ханна намедни зашла к нему, собиралась полы помыть, так милорд на нее накричал и выгнал. Эмма — это экономка наша — пробовала поговорить с хозяином, но он и ее выгнал. И тоже накричал. А Ларсона, дворецкого, так и вовсе взашей вытолкал, сказал, если тот еще раз войдет, то останется без места. Правда, после этого его сиятельству совсем худо стало, сознания лишился, и тер Кауниц запретил его беспокоить. Я невесело усмехнулась. «Запретил беспокоить…» А слуги и рады стараться. Оставили хозяина в одиночестве и ждут, чем все закончится. Трусы… Мы миновали коридор, спустились по лестнице и оказались в цокольном этаже, где располагались комнаты работников. — Пожалуйста, тера. Кунц распахнул одну из дверей. — Располагайтесь, — он пропустил меня вперед и добавил: — В восемь у нас ужин. Кухня находится ниже, в подвале. Не опаздывайте. — В доме много прислуги? — поинтересовалась я. — Двадцать человек, — ответил лакей. — Не считая управляющего и дворецкого. — Немало. Кунц улыбнулся. — Это еще что! — с видимой гордостью произнес он. — При покойном лорде Горне и до пятидесяти доходило. У одной леди Горн восемь личных камеристок было. А еще швеи, камердинеры, горничные, лакеи. Полон дом народу, внизу даже тесновато порой бывало. А уж когда гости съезжались, тут такая суета поднималась! Все с ног сбивались. Правда, и чаевые хорошие перепадали. Он вздохнул и пригладил жиденькие седые волосы. — А сейчас гости часто бывают? — Откуда им взяться? Лорд Горн и сам-то здесь почти не живет. Беспокойный слишком, не сидится ему на одном месте. Как нашу хозяйку в Эрбрук отправил, так и забыл сюда дорогу. Все больше по заграницам. Вот и доездился… Слуга неодобрительно покачал головой, а потом нахмурился и поспешно принял отстраненный вид. Похоже, пожалел о собственной откровенности. — А где милорда ранили? — делано равнодушно спросила я. На самом деле мне очень хотелось прояснить для себя этот вопрос. То, что обоих магов кто-то изрядно потрепал, наводило на неприятные мысли. Не знаю, как Горн, но Каллеман слабаком явно не был, магия у него высшего порядка. И с такой силищей оказаться едва ли не при смерти? Это с кем же они сражались? Кто их враги? — Да кто ж его знает? — ответил Кунц. — Пару недель назад милорд вывалился из портала прямо в холле, в кровище весь, бледный как смерть, а под глазами сплошное месиво. Ну, да вы и сами видели, что у его сиятельства с лицом. Эмма в крик сразу, — покачал головой слуга. — Ларсон за доктором кинулся. Сам. Так перепутался, что про лакеев забыл. А уж когда тер Кауниц приехал… Ох, что тут началось! Так они с милордом ругались! — Тер Кауниц — это доктор? — Он самый. Милорд его прогнал и обозвал безмозглым идиотом. Потом еще доктора были, но его сиятельство и их выгнал. Я незаметно усмехнулась. Ох уж это сиятельство! Всех-то он выгоняет… Слуга замолчал, а потом искоса посмотрел на меня и неуверенно спросил: — А правда, что милорд умрет скоро? — Что за глупости? — Так говорят же, — неопределенно ответил Кунц. — А что еще говорят? — Что милорд ослеп совсем. И ходить не может. — Это доктор сказал? — Ну… Кунц замялся. — Видите ли, тера, они так громко ругались… — Доктор с милордом? — Да. Тер Кауниц убеждал его сиятельство, что ноги нужно отрезать, вроде как в них что-то опасное попало. А если не отрезать, то, дескать, весь организм начнет гнить, и тогда уж точно ничем не поможешь. Салли своими ушами слышала. — Вот как? Сама слышала? Что ж, ничего удивительного. Я еще не встречала прислуги, которая не обладала бы распространенным пороком — любопытством. — Ага. Думаете, правду доктор говорил? Старик уставился на меня в надежде, что я поделюсь с ним своими соображениями. Ха! Кто бы мне самой объяснил, что происходит. Раны графа трудно было назвать обычными. Если в них действительно попало какое-то магическое вещество, то тогда понятно, почему они не заживают. — Пока сложно утверждать что-либо наверняка, — неопределенно ответила лакею. Я не любила делать прогнозы, но и запугивать слуг не стоило. Скажи им, что хозяин при смерти, и вся работа в доме окончательно встанет. — Думаете, выздоровеет лорд Фредерик? — спросил Кунц. — У лорда Горна крепкий организм. Будем надеяться, справится. — Ох, дай-то Единый! — вздохнул слуга, направляясь к выходу. — Ну, вы располагайтесь. И не забудьте, ужин в восемь. Он смешно передернул плечами, отчего зеленая ливрея слегка перекосилась на бок, и захлопнул дверь. Занятный старик. Вроде улыбается, а глазки острые, настороженные. Я сняла с плеча лекарскую сумку, положила ее на стол и огляделась. Комната казалась небольшой, но в ней было все необходимое. Кровать, комод, узкий платяной шкаф, стул. За дверцей в углу пряталась небольшая уборная, в которой обнаружились еще и крошечный поддон для мытья и нагреватель. Похоже, в замке заботились о чистоплотности слуг. Правда, купание я решила отложить на вечер, а пока занялась своими вещами. Нужно было повесить в шкаф немногочисленную одежду, разложить в комоде белье и поставить на полочку в ванной щетку и коробочку с зубным порошком. Закончив, посмотрела на часы. Без пяти минут восемь. Что там говорил Кунц? Кухня в подвале? Пожалуй, следует поторопиться, чтобы не опоздать на ужин. Я бросила взгляд в маленькое настольное зеркало. Светлые косы, голубые глаза, небольшой ровный нос — в моей внешности не произошло никаких изменений, но почему-то за привычным образом вдруг почудился совсем другой — счастливая улыбка, смеющийся взгляд, крупные локоны распущенных волос. Рес! Мое забытое прошлое снова напомнило о себе. Я провела по лицу ладонью и вздохнула. Глупо думать о том, что было. Я — Кэтрин Стоун. Сиделка. И точка. Вскинув голову, я улыбнулась и замерла, услышав уверенный стук. — Кэтрин! Ага. Вот и Каллеман пожаловал. Я распахнула дверь. — Нужно поговорить, — с порога заявил маг. — Проходите, — посторонившись, пропустила его в комнату. Выглядел мужчина неважно. Щеки запали, под глазами залегли темные тени, лицо было бледным. — Присядете? — Нет, — он мотнул головой и остановился у стола. — Может быть, воды? — Нет, — снова отказался маг и огляделся. — Устроилась? — спросил он. — Что-нибудь нужно? — Благодарю, здесь есть все необходимое. — Ладно. Я хотел поговорить о другом. Каллеман едва заметно поморщился. — Голова болит? — спросила я. — Что? — рассеянно переспросил он, обводя взглядом скромную обстановку. — А, да, немного. Но это мелочи.