– Ты вообще кто? – спросил Фомин, решив, что настал подходящий момент для диалога. Вместо ответа мужик вытащил из кармана вторую руку и что-то бросил в Фомина. Это что-то врезалось в колено и упало рядом, издав безобидный пластиковый звук. Фомин скосил взгляд и почувствовал, как волосы начинают самопроизвольно шевелиться на голове. Все было гораздо хуже, чем он предполагал. На грязном полу рядом с ним лежали доисторические часы-пейджер. Мертвые, с пустым экраном, вероятно, даже без батарейки. Но – знакомые до дрожи. Глава 19 После душа, завернувшись в гостиничный халат, который оказался на удивление уютным, Вероника выскользнула из своего номера и постучалась к Тимофею. Он открыл сразу, будто под дверью ждал. – Заходи, – бросил не глядя и вернулся к ноутбуку. Вероника послушно вошла и закрыла дверь. – Ну, что нарыл? – спросила она. – Не зря я своей девичьей честью рисковала? Тимофей покосился на нее, однако от комментариев воздержался. А жаль. Иногда все-таки хотелось услышать от него хоть что-то, выдающее живого человека, а не биоробота, который без программы – просто кукла из плоти и крови, и сам это прекрасно понимает. – Во-первых, – сказал он, – у меня наконец-то есть внешний вид этих часов. – Тимофей вывел изображения на экран. – Точь-в-точь такие же, как на снимке того пацана. – Так. – Вероника наклонилась к экрану, потом плюхнулась на кровать рядом с Тимофеем, бесцеремонно толкнув его бедром. Тот подвинулся. – Значит, имитатор – человек ответственный и дотошный. Ну и имеющий доступ к материалам следствия. Либо он знал убийцу. Либо он – кто-то из тех, кто находил тела. Тимофей медленно повернул голову и смотрел на Веронику все время, пока она фонтанировала гипотезами. Потом вежливо поинтересовался: – Ты закончила? – Разминку – да, – весело огрызнулась Вероника. – Теперь могу начинать. – Убийцу поймали. – Да ты че? – вырвалось у Вероники. – Серьезно? – Согласно материалам дела – да. Вот, погляди. С экрана смотрел страшный, как сама смерть, парень. На глаз ему было лет двадцать семь. Качество исходного фото было не ахти, и пересъемка на смартфон ситуацию не улучшила. Но все же Веронике сделалось не по себе. Она опустила взгляд на подпись. – Черненко Анатолий Сергеевич… – И вот про него в Сети достаточно материалов, – сказал Тимофей. Его пальцы забегали по клавиатуре, застучали по тачпаду. – Личность известная, маньяк и диагностированный психопат. Убивал исключительно девушек, трупы закапывал в Реадовском парке, на поляне. Одной из девушек удалось сбежать, она смогла дать хороший словесный портрет, кроме того – запомнила машину. Черненко поймали. И вот тут начинается самое интересное. Тимофей торжественно сложил руки на груди и чуть отклонился назад, будто приглашая Веронику самостоятельно ознакомиться с самым интересным. Она нахмурилась. В левой половине экрана была открыта статья Википедии, посвященная маньяку Черненко, в правой – отснятый Андреем протокол допроса. – Так получается, Сигнальщик – это он? – не могла понять Вероника. – Но… – Хитрый парень, – усмехнулся Тимофей. – Убил семерых человек и залег на дно, ожидая, пока все утихнет. После чего вернулся – спустя примерно полгода. Полностью изменил почерк. Отказался от часов, начал закапывать трупы. Это занятно. – Занятно? – Вероника вытаращилась на Тимофея. Поведение расчетливого и хладнокровного убийцы казалось ей каким угодно, только не «занятным». – Ну, если бы я решил попробовать себя в роли убийцы, я бы действовал именно так, – невозмутимо кивнул Тимофей. – Несколько убийств в одном стиле, затем – перерыв и полная смена имиджа. Правда, я бы еще и менял место. Рано или поздно кто-то, конечно, заметил бы, что убийства начинаются там, куда я приезжаю, – и на этот случай я позаботился бы о том, чтобы найти подходящее объяснение… Но у Черненко, по всей видимости, не было возможности переехать. – Ты этим ублюдком что – восхищаешься? – возмутилась Вероника. – Почему бы и нет? – пожал плечами Тимофей. – Человек творит нечто новое, отказываясь почивать на лаврах, это вызывает уважение. Скольких ты можешь перечислить актеров, которые годами играют один и тот же образ? Музыкантов, которые год за годом исполняют одну и ту же музыку? Писателей, которые, кажется, пишут одну и ту же книгу, боясь потерять аудиторию, боясь, что не сумеют найти покупателя на что-то новое? А гражданин Черненко решился на то, чтобы резко изменить подход. Да, он проиграл, но сама попытка… Это ведь совершенно новый тип серийного убийцы, веха в криминалистике! Маньяк-психопат, который сумел очистить свою главную страсть от шелухи. Он научился рядить смерть в разные одежды… – Так, я пошла. – Вероника встала. – Не желаю слушать этот бред. Тиша, тебе надо выспаться! Тимофей странно улыбнулся. – В тебе говорит мораль… Но, видишь ли, мораль – это искусственная надстройка над базовой психикой. Когда-то театр был аморален, и любой уважающий себя человек скорее бы умер, чем позволил затащить себя в подобное заведение. А сегодня театр – развлечение эстетов, элиты. Примерно то же происходит с убийствами. Да, человечество боится этого, но все же не на пустом месте возникли так называемые снаффы. Темная сторона привлекает, всегда привлекала и будет привлекать, такова наша натура. И разве не вызывают хотя бы подобие уважения те люди, жрецы смерти, которые сумели перейти границу и сделать то, на что девяносто пять процентов населения не отважатся никогда? Что ты скажешь о жанрах смерти?.. Убийца, работающий в жанре расчленения! Или удушения. Мы ищем не убийцу, а творца, вот в чем штука! Убийство в рамках самозащиты или из ревности – это как случайный мазок кистью по холсту, ничего особенного, пачкотня. А серийные убийцы – настоящие художники. Они создают полотна, занимающие места в вечности, взять хотя бы Джека Потрошителя. Вероника стояла, держась за ручку двери, и не могла ее повернуть. Во-первых, она никогда не слышала от Тимофея столько слов разом. Во-вторых, от этих слов ее бросило в дрожь. И тут вдруг раздался тихий смех. Вероника подумала, что сейчас, кажется, заорет. Во все глаза уставилась на Тимофея. Выглядела, наверное, слишком испуганной – он даже привстал. Потрепал ее по руке, бросил: – Да расслабься ты. Я шучу. – Что делаешь? – сглотнув, переспросила Вероника. – Шу-чу. Ты постоянно шутишь, это ведь нормально? Вероника заставила себя мысленно досчитать до десяти, чтобы не выложить Тимофею все, что думает о его чувстве юмора. А пока занималась математикой, Тимофей вернулся к расследованию. – Черненко взяли, основываясь на показаниях выжившей девушки, – заговорил он уже совсем другим тоном. – И вот что интересно: изначально дело вел некий следователь Игнатов. Но, видимо, не достиг успеха, и дело передали другому следователю, Фомину. Этому повезло больше: буквально через несколько дней девушка прибежала давать показания. – Хм. – Вероника опять подошла к кровати, но садиться не спешила. – И… что? – Черненко арестован, допрошен, – продолжил Тимофей. – На первом же допросе раскололся, указал, где закапывал тела. Всех жертв обнаружили. Признался в убийствах трех девушек, которые изначально к нему не были привязаны: тела находили в разных местах, и убиты они были по-разному. А дальше у нас идет перерыв в несколько дней, после чего – серия новых допросов, в которых, строго говоря, не было никакой необходимости. Однако в результате Черненко признается в убийствах Сигнальщика. Во всех семи. Неслыханная удача для следователя Фомина! Победа. Триумф. Повышение. – Постой. – Вероника потрясла головой. – Но… Но это ведь бред? – Полнейший, – подтвердил Тимофей. – Когда Сигнальщик совершил первое убийство, Черненко вообще не было в Смоленске. Он демобилизовался из армии, но до дома доехать не успел. Далеко служил, на Сахалине, почти две недели добирался. А дело слепили на скорую руку и даже проверить это поленились. Из части убыл? Убыл. Все. – Зачем же этот Черненко признался? – Полагаю, два варианта. Первый: из тщеславия. Серийные убийцы обычно страдают манией величия, вернее, наслаждаются ею. Но судя по тому, что я читаю про Черненко в Википедии и в протоколах первого допроса, он так высоко не метил, с его стороны это была просто извращенная месть бросившей его девушке. Так что этот вариант мы отметаем. Остается второй вариант. И в его свете понятно, почему наш старый следователь так неохотно говорит о том деле и почему пойманный убийца так быстро скончался в местах лишения свободы. Простая бюрократия, одним выстрелом убили двух зайцев. Вероника поежилась. Нет, она не считала мир радугой с пляшущими на ней единорогами. И все же… Вчера она сидела за одним столом с человеком, который хладнокровно повесил на подвернувшегося убийцу нераскрытые дела. И, скорее всего, поспособствовал его смерти. Как он усмехнулся по телефону, сказав, что Черненко умер от туберкулеза… – То есть настоящий Сигнальщик остался на свободе, – пробормотала Вероника. – Фактически – да, – кивнул Тимофей. – По бумагам – нет. Когда твои зарплата и должность зависят от бумаг, таблица прерогатив искажается. – А что, если не только зарплата и должность? – Вероника снова присела рядом с Тимофеем. – Что если от этого зависела… его свобода? А то и вообще – жизнь? Такие моменты в их практике встречались крайне редко. Вероника бы торжествовала сейчас, если бы ей не было так жутко. А глаза Тимофея расширились и тут же азартно сощурились. – Фомин? – промурлыкал он. – А что… * * * Денис, тяжело дыша, опустился на табурет. Поморщился, чуть не упав, – снова забыл, что эта дрянь под ним едва не разваливается. – Мразь, – прошипел он. – Ничего, ты мне все расскажешь. – Я тебе уже все рассказал, придурок ты желторотый, – хриплым голосом отозвался Фомин. – Убийца твоего отца мертв. Дело – закрыто. – Да-да. – Денис еле сдерживался, чтобы снова не заорать. Кажется, никто и никогда в жизни не бесил его так, как этот упрямый старик. – А я честно плачу все налоги, и здание, которым владею, соответствует нормам пожарной безопасности… Короче, слушай и на этот раз постарайся услышать. Больше говорить не буду. У тебя только один шанс выйти отсюда живым и отправиться в отделение писать чистосердечное. Ты расскажешь, какого хрена тебе от меня нужно! И что заставило тебя всплыть именно сейчас. Расскажешь – или никогда отсюда не выйдешь, клянусь. А про то, как убиваешь людей, можешь не рассказывать, ужастики меня не интересуют. В детстве отлюбил. Следователь Фомин медленно поднял голову и посмотрел на Дениса. – Повторяю: людей я не убивал никогда, – бросил, будто выплюнул, он. – Собак бешеных – отстреливал, это было. Он был стар, прикован к батарее, кисти рук у него опухли, а плечи наверняка сводило болью – но Денис почувствовал, как от взгляда и голоса бывшего следака по спине бегут мурашки. Убийца… Фомин сплюнул и снова посмотрел на Дениса. Тяжело проговорил: – Мне от тебя ничего не нужно, мальчик. Это тебе от меня что-то нужно. Но ты не по адресу зашел. И вот как все теперь будет. Ты снимешь наручники и дашь мне уйти. А я за это пообещаю, что ничего тебе не сделаю.