Он резко развел руки в стороны, заставив густую дымку отступить, однако всего на пару-тройку шагов. Создал еще одно заклинание и оказался внутри полупрозрачного пузыря, который с трудом удерживал давление молочной пелены, не дававшей творить чары. Теперь у мага появилось немного пространства, и он принялся составлять высокоуровневое заклинание. Уирадун почти успел. Однако на последней стадии из дымки выскочили сразу три огромных тритона. Первый, уткнувшись в прозрачную преграду, отлетел назад, второй прорвал ее частично и застрял, а третьему удалось проскочить. Он-то и прыгнул на волшебника, метя зубами в горло. Эльфу пришлось срочно сворачивать работу и уклоняться от хищника. Острый клинок вспорол кожу невиданного зверя на брюхе, застрявшему шишколобый отрубил голову. Досталось и третьему, в него угодила молния. Тем временем туман просочился сквозь дыры и разорвал магическую защиту эльфа. Волшебник снова принялся за чары, более простые и менее эффективные. Попытался порывом ветра отогнать густую пелену, но лишь всколыхнул вязкое месиво. Чужая могучая магия не давала возможности использовать всю силу чужака. Он пытался жечь вокруг себя, морозить, хотел создать горку на ровном месте, чтобы возвыситься над проклятым туманом, однако все усилия оказались тщетны. Энергии каждое заклятие требовало больше, чем обычно, а результаты были в разы слабее. Не лучше дела обстояли и у соратников волшебника. С магией они хоть и были знакомы, но сильно уступали Уирадуну. Тем более в таком тумане. А тут еще какие-то твари попытались ухватить шишколобых за ноги. Ориентируясь лишь на слух, эльфы разили невидимого врага мечами, но, когда почва заходила ходуном, они по-настоящему испугались: ни слух, ни зрение, ни обоняние теперь им не помогали, а к врагу прибыла подмога. Первым ее на себе ощутил волшебник. Его тело обвили чем-то шершавым и скользким и начали сжимать. Затем досталось и соратникам, которых удушили увеличенные до размеров анаконд гадюки. Когда туман развеялся, на дне оврага на ногах оставался лишь один эльф – тот, кого напугали комары. Его ноги и руки были обвиты торчавшими из земли корнями. – Нормальному языку обучен? – спросила его кикимора, явившаяся сюда в сопровождении двух тритонов, каждый – размером с крокодила. Переростков она держала на поводках, словно собачек. Эльф промычал нечто неразборчивое. – Ежели ты меня не разумеешь, отдам животинкам на съедение, они нынче еще не завтракали. – Я понимаю и говорить могу, – наконец выдавил из себя шишколобый на русском. – Тогда рассказывай, почто сюда пожаловали, коли вас никто не звал? Токмо врать мне не вздумай. У меня от брехни настроение портится, милок. И сразу на смертоубийства тянет. Уразумел? – Я все скажу. – Вид волшебника, которого прямо сейчас заглатывала огромная змея, мигом настроил эльфа на откровенность. – Так говори, я послушаю. Чужак сбивчиво сообщил о приказе главы рода. Особо подчеркнул, что ни лесных обитателей, ни болотных они задевать не собирались. – А теперь слушай меня, милок, и донеси тем, кто тебя послал. Ни в эти леса, ни в эти болота ходу чужакам нет, а вызнаю, что вы через людишек замахнетесь на Данилу или тех, кто ему дорог, не поленюсь и сама к вам погостить заявлюсь. С тритончиками, со змеями, с комариками и прочей живностью. Кикимора вытянула руку. Эльф заметил, как на ладонь уселся комарик и начал расти. Достигнув размеров вороны, насекомое вспорхнуло и уселось на голову шишколобого. – Убери, пожалуйста! – взмолился мгновенно побелевший пленник, похоже, он страдал инсектофобией. – Мальчик проводит тебя домой, милок, чтобы ты невзначай не заплутал. Поспешай. Кикимора махнула рукой, и корни освободили пленника. Он тут же бросился бежать. – Пожалуй, без мощи источника у меня и десятой доли нынешнего не получилось бы, – промолвила старушка. – Силу источника мне во что бы то ни стало при себе удержать надобно, а потому ныне измыслить потребно, как шишколобых от Данилы отвадить. Она хлопнула в ладоши, и наблюдавший за происходившим сокол полетел теперь уже по своим делам. Мург постарался прибыть в Кардымово незамеченным, для чего пришлось и прическу скрывать, и из повозки не высовываться. Для встречи с Данилой гном не стал пользоваться своими каналами. В деревне он арендовал одну из торговых лавок на местном рынке и пригласил туда боярина. Их разговор проходил в тесной подсобке. – Скажи, Данила, ты собираешься вызволять Зарину из полона? – начал разговор Мург. – Непременно. Отголоски ударов арбалетных болтов до сих пор давали о себе знать, однако три сеанса целителя не только заметно снизили болевые ощущения, но и практически убрали гематомы. Еще немного беспокоили ребра: как выяснилось, два из них треснули, а одно оказалось сломано. Из-за лечения Александр и не отправился в тот же день к Дорогобужу. Сегодня он собирался в дорогу с утра, однако Мурга дождался. – Я почему-то так и полагал, – задумчиво произнес гном. – Уже все знают, что она моя невеста. Так что в моем стремлении нет ничего удивительного. Ты только за этим приехал? – Нет. – Мург дернул себя за волосяные отростки и продолжил: – Нынче тебя очень желают спровадить на тот свет все гномы Поречья. – Пусть очередь займут, – усмехнулся Еремеев. – Эльфы наняли Густава. Думаю, для той же цели. – Об эльфах чуть позже. Я вот что хочу сказать: у пореченских под рукой Зарина, которую легко использовать против тебя не токмо для шантажа. Подсобка действительно была тесной. Полки слева, полки справа, у окна – небольшой столик и две табуретки, на которых расположились собеседники, касаясь коленками друг друга. – Это еще как? – спросил боярин. – Способов на то имеется много, Данила. Один из них – кровяная бомба. Это когда внутрь живого существа вводится алхимическое снадобье. Потом, стоит такому нанести незначительный порез, и кровь вскипает, разрывая тело. Все, кто рядом, гибнут от отравления алым туманом. – Думаешь, они посмеют?! – ужаснулся Александр. – Ты им что кость в горле, пойдут на любые ухищрения. Что я, своих соплеменников не знаю? Еремеев задумался. Сегодня воевода предложил боярину возглавить переговоры со шведами. Раз уж парень все едино собрался идти к Карлу, то так у него хотя бы будет защитная грамота. Александр принял предложение, поскольку собирался обменять девушку на барона Альбрехта. – Хочешь сказать, они мне могут отдать Зарину, а она потом… – До кровяной бомбы, думаю, не дойдет. Сие невыгодно королю Швеции, поскольку именно его обвинят в столь страшном злодеянии, но нечто подобное пореченские непременно выкинут. Да еще постараются обставить дело так, что ты же и окажешься виноватым. Ты помнишь, как девица тебя ножичком пырнула? – Я же их потом в порошок сотру, заставлю… – Еремеев с трудом сдержался, чтобы не озвучить те картинки расправы, которые возникли у него в сознании. – Ежели у них получится, то ты уже ничего сделать не сможешь, – напомнил гном. – И как быть? – после небольшой паузы спросил боярин. – Броню под рубаху надеть? Некоторое время оба посидели молча, затем заговорил Мург: – Когда будешь предлагать шведам обмен? – Надеюсь, что уже сегодня, – ответил Еремеев. – Надо обязательно переговорить с Карлом лично. До того, как обсудишь условия обмена с кем-либо из его людей. – И что ему сказать? Угрожать расправой? Так я вроде переговорщиком туда направлен. – Надобно будет невзначай предостеречь правителя, чтобы не шел на поводу у Саргида, – совсем тихо проговорил гном. – Это еще кто? – Гном из Кенигсберга. Он в советниках у короля Швеции. Дружен с пореченскими. – Мне, похоже, что-то о нем говорили. – Вот и хорошо! Запомни: те, кто рассказал о Саргиде, сообщили и все, что ты сейчас от меня узнаешь. – Мург обрадовался. – Сам понимаешь, я ничего подобного поведать тебе не мог. – Да мы с тобой вообще не виделись. – Так вот, при встрече с королем намекни, что тебе многое известно о методах превратить человека в оружие убийства, в том числе – и о способах выявления неприятных сюрпризов. – Так он мне и поверит. – А ты вскользь упомяни шарфик из чертополоха. Кому надо, тот сообразит, о чем речь. В этом мире колючий сорняк ценился высоко из-за своих лечебных и магических свойств. В той же бодрящей настойке, как недавно выяснил Еремеев, также имелась изрядная доля измельченных корней чертополоха. – Может, мне сей шарфик с собой прихватить? – Будет лишним, – ответил гном. – Не стоит настораживать противника раньше времени. Мург сегодня был сосредоточен, и в его речах не проскальзывало ноток любезности, как раньше. Говорил только по делу. Складывалось впечатление, будто он желал поскорее закончить беседу и убраться восвояси. – Мург, а почему вы их так не любите, пореченских? – А с чего их любить? Они вздумали осесть в Смоленске и очень хотят, чтобы мы освободили сие выгодное место. – В чем выгода? – Алтарными камнями токмо мы можем здесь торговать. – А что им мешает? У Еремеева возникла идея, как вбить еще больший клин между враждующими гномами и при этом уяснить для себя некоторые детали производства алтарных камней. – Прав им никто на то не давал, – поморщившись, сообщил гном.