Невидимый враг разогнал коней, лишив людей защиты, а одного – еще и сознания: получивший копытом так и остался лежать в траве. Оружия против нечисти у наемников не имелось, поэтому Густав попытался вызвать лешего на разговор: – Леса хозяин могучий и добрый, не казни нас, неразумных, не объяснив, в чем вина наша перед тобой… В этот момент стоявший в двух шагах наемник вскрикнул и начал оседать на траву. Длинная стрела угодила ему в глаз и пронзила череп. Бойцы разом взвели курки пистолей. – Предупреждал тебя, Густав: если не выполнишь мое задание, пожалеешь. Голос, казалось, раздавался сразу со всех сторон, поэтому воины, столпившиеся в центре поляны, не могли понять, где враг и куда им стрелять. – Не все задачи выполнимы, особливо когда тебе постоянно мешают. – Командир наемников уже понял, кто убивает его людей. – У тебя было все, чтобы прикончить негодяя: деньги, артефакты, даже мой волшебник, но ты умудрился провалить операцию! За это будешь наказан. В доказательство сказанного стрела пронзила следующего бойца. – Твой волшебник не сумел одолеть Данилу и своим нелепым поражением токмо усилил позиции боярина. Но я готов вернуть деньги, даже без неустойки. – Мне не нужны ни твои деньги, ни твои оправдания. За невыполнение договора у нас одно наказание – смерть! Наемники находились в огромном напряжении, а потому легкое движение в зарослях на краю поляны, сопроводившее очередной меткий выстрел, вызвало яростную ответную стрельбу. Каждый из наемников имел по два рейтарских пистоля, так что на ивовый кустарник обрушился целый град пуль, буквально очистивший его от листвы. За оголенными ветвями стало видно эльфа. Пару секунд он стоял неподвижно, затем упал. Густав, не веря своим глазам, бросился к поверженному. Остановившись над трупом, убедился, что перед ним действительно шишколобый. – Густав, а правду говорят, что эльфа в лесу прибить невозможно? – спросил кто-то из бойцов. – Видать, врут, – пробурчал в ответ командир, пытаясь осознать случившееся. – Нам, видать, сама фортуна подсобила. Ежели бы сей куст не дернулся, кто бы углядел чужака? – высказался другой. – Действительно повезло! – произнес третий. – Я уж и не чаял выбраться с этой полянки. Бойцы постепенно приходили в себя, и каждый хотел выговориться. – А теперь всем внимание! – громко произнес Густав, оборвав разговоры. – Согласен: нас действительно спасло чудо, за что я сам лично поблагодарю небеса в первом же костеле. Однако предупреждаю всех: не перечеркните сию удачу своей болтливостью. Помните, ни одна живая душа не должна узнать, что мы причастны к смерти эльфа. – Да что же мы, не понимаем… Это ж нужно быть последним идиотом… Шишколобые сразу на нас охоту начнут и не отстанут, пока… С Густавом согласились все, и не только по поводу болтовни. Наемники понимали – оставаться на месте нельзя, а потому поспешили продолжить путь. Поляна, впрочем, опустела ненадолго. Через пару минут там показалась весьма довольная собой кикимора. – Чудо им, видите ли, с небес свалилось! Как бы не так! Покоились бы тут в траве все до единого, кабы не мои старания. Кто бы им еще знак подал да шустрого чужака на месте попридержал, пока в него пули летели? Старушка, используя силу источника, заставила эльфа застыть на месте и подала сигнал наемникам, пошевелив ветви того кустарника, за которым стоял шишколобый. Она подошла к трупу чужака. – Эвон как его припечатало – аккурат три дырки во лбу. Будет знать, как на Данилу охоту устраивать! Получив от лешего в помощники сокола, кикимора наказала пернатому присматривать за боярином. Знала, что ее ухажер ведет наблюдение, но хотела сама быть в курсе дел боярина, а не дожидаться, когда нерасторопный хозяин леса прибудет с докладом. Зоркий сокол наблюдал за Данилой издали и не попал под магию гиблого места, когда сотни птиц враз осыпались на землю. Он передал страшную картинку гибели птиц хозяйке, после чего старушка поспешила к месту схватки еще быстрее. Она так привыкла к силе источника, что не могла теперь представить без нее свою жизнь, а потому требовалось уберечь одного рискового молодого человека. Вдруг его смерть лишит доступа к небывалой мощи? Прибыв на опушку леса, кикимора застала концовку полного разгрома шведов, но дальше ее внимание привлекла новая цель. Сокол заметил эльфа, который шел по следам человека, устроившего для Данилы ловушку. И тогда у старушки в голове созрел хитроумный план. Первая его часть уже завершилась, но имелась еще и вторая. – Говорите, ни одна живая душа не должна вызнать, что люди некоего Густава упокоили эльфа? Ну уж нет! Зазря, что ли, я усердствовала? Как там у людей говорят – земля слухами полнится? А тот слух нынче ж пущен будет. Мало ли кто мог случайно углядеть энто непотребство? К примеру, бабка, что грибы в лесу собирала. Так неужто она молчать станет?! Кикимора буквально светилась от радости. Правда, не всяк мог без содрогания лицезреть улыбку болотной нечисти, с некоторыми и родимчик случался от подобного зрелища, но о вкусах не спорят… – Пущай шишколобые лучше за Густавом и его людьми охотятся, а про моего Данилу забудут. Оно и чужакам безопаснее, и мне покойнее. Опять же, когда наши вороги мутузят друг дружку, душа радуется. Проект мирного договора со всеми условиями был направлен воеводе Смоленска вечером того же дня. Он включал даже контрибуцию в сумме десяти тысяч золотом, что представляло весьма значительную для республики сумму. Имелся и пункт об обмене пленных – всех на всех, без учета сословий, что было в новинку. Указывалось, что это предложение исходит от Смоленска. – Светозар, ты погляди, как быстро король Швеции хочет убраться с наших земель! – Воевода протянул бумагу командиру особого отряда. – Видать, Данила его всерьез застращал. – Надо же! Уже завтра? – прочитав договор, удивился Светозар. – Да еще деньги сулит немалые. Правда, за выкуп ихних дворян мы бы получили больше, – подумав, добавил тот. – Да того выкупа пока еще дождешься… А тех дворян еще кормить нужно да присматривать за ними, дабы они меж собой не передрались на дуэлях. – Тут ты прав, Далебор: чем скорее от них избавимся, тем лучше. Опять же, трофеев мы немало взяли. – Мы? – усмехнулся в бороду воевода. – Почитай, все наши трофеи – заслуга одного молодца. Тут толмач прибыл, коего я вместе с Данилой на переговоры отправлял, говорит, боярин еще полторы сотни в плен взял. И опять из кавалерии, почитай, снова из дворянских семей. – Вот и посылай такого на мирные переговоры. Все одно встрянет в заваруху. – В той заварухе некий Густав отметился. Знаешь его? – спросил Далебор. Воевода с командиром особого отряда стояли на краю Кардымова и смотрели на восток. Завтра поутру им предстояло двинуть войска, которые, считай, и не принимали участия в этой на редкость скоротечной войне. По всем канонам, она должна была завершиться победой превосходящих по численности войск агрессора и захватом Швецией земель республики, но все вышло иначе. И теперь оба полководца собирались подписывать мирный договор на весьма выгодных для Смоленска условиях. – Густав – личность известная, – ответил Светозар. – Самый опытный специалист по грязным делам. За работу берет втридорога, но всегда ее выполняет. Хотя и он обломал себе зубы о Данилу. Получается, у него это уже вторая неудачная стычка. Первая была неподалеку от Крашена, я рассказывал. – Так это тот самый Густав, командир рейтаров? – Не знаю, кто у него нынче под началом, а от прежних, я слышал, мало народу осталось, – ответил Светозар. – Ты при случае побеседуй с толмачом, – посоветовал воевода, – он о битве Данилы с Густавом много интересного рассказывал. Густав снова потерял, считай, всех бойцов. – Обязательно поговорю. Когда прибыл толмач, Светозар допрашивал Кочебора. Предатель также рассказал о Даниле немало, а еще – много интересного о попытке захвата Смоленска, о подготовке убийства руководства и командования войсками. – А ведь мы с тобой в этой войне не выиграли ни одного сражения, – задумчиво произнес воевода. – Зато результат какой! Войско сберегли, шведа прогнали, с Пожарским контакты наладили. Разве этого мало? – радовался Светозар. – Нам бы еще вече как-то приструнить. Война показала, что толку от него… Одни препоны. Хорошо хоть, что Творимир не пошел у него на поводу, а то бы и не заметили, как Смоленск потеряли. – Что делать с вече, подумаем, – произнес командир особистов. – Упразднить его не получится, а вот сократить – самое то. Оставить по одному человеку от уезда, церкви, дружины да пару-тройку купцов. И собирать его токмо по самым важным вопросам. – Сдюжим? Тут ведь главное – бучу не поднять. У нас болтунов много, начнут народ мутить. – Далебор не был силен в интригах и хотел их избежать. – Вот мы сразу таких и спросим, чего они сделали для победы. Сумеют дать достойный ответ – хорошо, а нет – в болтуны их и без нас запишут. – После ухода Карла народ может Данилу на княжество позвать. – Воевода затронул давно мучивший его вопрос. – И как быть? – Один хозяин при хороших советниках может много полезного для страны сделать. Однако Данила для такой должности не подходит. Своенравен и непредсказуем. – Потому он и одержал верх над Карлом, – усмехнулся Далебор. – Но что хорошо для войны, не годится для мирной жизни, тут ты прав. – Да и не согласится он, – заметил Светозар. – Ему, похоже, кроме его Зарины, никто и не нужен. – Кстати, о ней. – Воевода снова взял в руки договор. – Особым пунктом Карл прописал обмен девушки на барона Альбрехта. Зарину он собирается отдать, лишь перебравшись за границу республики. – Вот теперь сомнений нет, Карл действительно напуган, – пришел к выводу командир особого отряда. – Я не знаю, о чем они говорили с Данилой, но потом боярин попал в ловушку. Толмач рассказал – парень исчез, стоило выйти за ворота Дорогобужа, и попал в яму. Там его поджидал Густав вместе с полком шведской конницы. И даже генерал был. – Был? – Представляешь, его камнем с коня на полном скаку вышибли… – Думаю, мне действительно стоит переговорить с твоим толмачом, – сказал Светозар, – и как можно быстрее. – Я бы его тоже еще раз послушал, да надобно проверить готовность к завтрашнему походу. «Вот уроды! – мысленно возмущалась Зарина. – Сначала не дают есть и пытаются споить. Потом не дают спать, стращая всю ночь. Затем кормят до упада пересоленной и переперченной едой, но воды после нее не допросишься». Двое суток, проведенные в Дорогобуже, представлялись ей бесконечным страшным сном. Особенно – ночь после несостоявшейся трапезы с королем, в течение которой ас своими «забавами» держал ее в непрерывном напряжении до утра.