– Это что же за лиходеи сызнова мой лес огнем магическим изводят? Опять чужаки пожаловали? Леший подошел к погибающему дереву, чтобы окутать его гасящими и оживляющими чарами. Старик не ошибся, почуяв чужеродную магию, однако не ожидал, что здесь, в его собственных угодьях, кто-то посмеет посягнуть на него. За что и поплатился. Стоило подойти к дереву, как над головой сомкнулась ловчая сеть, подкинувшая добычу вверх. Через секунду леший был подвешен к толстой ветви ясеня, и в этот самый миг финальная вспышка огня окончательно погубила дерево. – Кто вздумал со мной шутки шутить? – закричал пленник. Он привычно потянулся к силе, которой всегда было в избытке, и вдруг почувствовал, что не может ею воспользоваться, – контакт с природой оборвался. Это означало лишь одно: тот, кто готовил ловушку, знал сильные и слабые стороны хозяина леса. Необычное пламя выжгло землю не только на поверхности. На глубине в полметра также не осталось ничего живого. В результате леший оказался отрезан от всей растительности, а летающие и ползающие обитатели леса постарались убраться как можно дальше от нахлынувшей чужеродной магии. Дерево не подавало никаких признаков жизни, но самое паршивое таила в себе ловчая сеть. Она была исписана причудливыми знаками, которые начали гореть синим огнем, не пропуская чары из внутренних запасов лешего. Старик в собственном лесу оказался в полной изоляции и ничего поделать с этим не мог. – Да как же это меня угораздило? – заволновался он. – Кто же сие сотворил? Леший, который пару дней назад получил во владения священное дерево и уже начал считать себя одним из самых могучих представителей в своем роде, внезапно стал абсолютно беспомощным. Резкая перемена сбила с толку и вызвала легкую панику. Старик (хотя для своих двухсот лет он считался едва достигшим совершеннолетия) растерялся. Просидев с четверть часа в глубоком унынии, он начал кричать. Не помогло, только охрип. Попытался разорвать сеть – снова без результата. Пойманный стал браниться, однако и это не изменило его положения. – Кто же сумел эту сетку сотворить, да еще и здесь поставить? Неужели сосед поблизости объявился? Так вроде я никому бед не чинил, опять же сперва поговорить следует, а потом пакости строить… – Ты чего туды забрался, друг сердешный? – Знакомый голос заставил прервать тяжкие думы. – Прелестница? Так это твоих рук дело?! – возмутился он. – За что?! – Хе-хе, он еще спрашивает, аспид проклятый! – Кикимора остановилась на краю выжженной поляны, уперев руки в боки. – Сам наобещает с три короба, а слов своих и не держит. А мы обмана ни в жизнь не прощаем! Что-то в речи старушки показалось странным, однако леший сейчас был не в том состоянии, чтобы обращать внимание на подобные мелочи, его буквально переполняло негодование. – Какой обман, прелестница?! Я из шкуры вон лезу, лишь бы угодить, а ты меня… – Смеешь пытать меня о своих злодействах? Тебе про то лучше ведомо, слизняк болотный. Вот повисишь тут недельку, сразу все припомнишь! – Она развернулась, показывая, что собирается уйти. – Недельку?! Да ты в своем уме?! Это чего же я такого для тебя не сделал? Ветку не принес? Так ты сама просила, дабы порученец все исполнил, вот он этим нынче и занимается. И ежели б я здесь не висел, мы бы для тебя сей источник вдвое быстрее разбудили. – Опять брешешь! Покажи прутик с листочками! – потребовала кикимора, словно и не слушала его слова. – У Данилы он, ты же сама… Лешего только сейчас осенила страшная догадка, и он захлопнул пасть на полуслове. – Значит, говоришь, ключ к источнику у порученца? – Старуха потерла руки от удовольствия. С нее сползла внешность «прелестницы», и взору открылась жуткая картинка даже по меркам болотных хозяек. – Хе-хе, полдела сделано. Этого мы быстро вокруг пальца обведем, а ты здесь позагорай маленько. Не люблю, когда всякие неудачники под ногами путаются. – Смотри зубы не обломай об моего порученца, злыдня! – Пленник попытался разорвать сеть, но та лишь сильнее засветилась. – Я таких людишек, как твой порученец, хе-хе, сотнями щелкаю, как семечки. Тебя при большом желании могу за пару недель уморить. Знаешь, какую силу дает даже спящий источник, ежели рядом с ним неотрывно десять годков пробыть? Тебе такая и не снилась. А когда мне этот источник пробудить удастся, ты, ежели доживешь, да сестрица моя непутевая станете на меня батрачить. А половину твоего леса я в болото обращу. – Не бывать этому! – возмутился леший. – Да я скорее сдохну… – Вот то верно. И сам даже не ведаешь, насколько скорее. Тут вот ожидает жаждущий помощь оказать в твоем рвении. Будь здоров! Кикимора развернулась и буквально растворилась среди берез, а вместо нее на край выжженной поляны вышел эльф. Леший их в жизни видел не так много, но сразу сообразил, что перед ним тот самый, которого оставили умирать в дубовой роще. – Ну что, старик, вот мы и свиделись! – улыбаясь, произнес шишколобый. – Надеюсь, ты рад встрече? – А ты подойди ближе, милок, а то я зрением слаб стал. Даже не пойму сослепу, радоваться аль печалиться. – Поближе я через пять дней подойду, когда сил в тебе совсем не останется. – Вот тогда и спросишь, – пробурчал леший и отвернулся. – Знаешь, старик, как мы изводили нечисть в лесах Испании? – Эльф не собирался уходить. Поскольку пленник проигнорировал вопрос, он продолжил: – С помощью такой же сети. Она из тебя выдавит всю энергию, а самого сожмет до такого состояния, что кости дробить станет. Вот тогда я и подойду совсем близко, чтобы прихватить твою силу. Не пропадать же добру. – Мое добро тебе поперек горла станет, чужак. Уж я постараюсь. – Это и требуется. Чем больше будешь стараться, тем лучше. Сеть питалась энергией пленника. Чем чаще тот обращался к магии, тем сильнее разрисованные рунами нити поглощали силу, опустошая резервы находящегося внутри. – Поживем – увидим, шишколобый. Одно могу сказать тебе, ущербный: долго на этом свете не задержишься. – Намного дольше тебя, лешак. – Сие вряд ли получится. Не знаю, чем тебя приворожила злыдня болотная, но она же тебя и прикончит, когда отпадет в тебе надобность. – Может, и так, бородатый, однако сперва отомщу тебе за дубовую рощу, где меня к дереву привязал. – Так вот отколь ты взялся! – протяжно произнес леший, делая вид, будто только что узнал чужака. – Сперва непотребства в моем лесу творишь, а как поймали на горячем… – Заткнись, лешак. Ты мог меня убить, но решил помучить. Оно и понятно, сам люблю такие забавы. Нынче моя очередь. Завтра зайду, а пока поохочусь в здешних лесах. Одной твоей смерти за пережитые мученья будет мало. Эльф оставил пленника наедине с тяжелыми мыслями. И главной была – как подать весточку порученцу или кикиморе, при этом второй раз не попасться на обман злыдни. Та ведь могла и Данилой обернуться, наверное. Зарина очнулась в кромешной темноте на жесткой лавке и никак не могла понять, где находится. «Вроде вчера укладывалась на мягкую перину в просторной комнате, запаха сырости точно не было. А нынче? Что изменилось, пока я спала? Почему голова такая тяжелая?» Она присела. Опустила ноги на пол и тут же поджала их под себя. «Меня сослали в подвал? За что? Пол ледяной!» Она укуталась в одеяло, которое перекочевало в подвал вместе с ней. «Неужели Данила?.. Или это был не сон? – Зарина смутно припоминала какие-то появившиеся в комнате тени, ее беспомощную попытку сопротивляться и навалившуюся темноту. – А ведь Черкасский предупреждал: где бы ты ни оказалась, в каком бы райском месте ни пришлось отдыхать, всегда будь начеку. Выходит, меня умыкнули? Неужели тот самый Кочебор, о котором особист рассказывал? Но как он проник в дом боярина? Дура я, дура! – Она треснула ладонью по лбу. – Дом ведь раньше Тадеушу принадлежал! Могли они друг друга знать? Запросто!» Зарина понимала, что все это – только ее догадки, а подтвердить или опровергнуть их некому. Она встала с лавки и принялась ощупывать стены подвала. Комнатушка оказалась крохотной, так что дверь отыскалась быстро. Пленница начала изо всех сил в нее тарабанить. Снаружи услышали. Донесся лязг металла, затем скрип несмазанных петель. – Чего надо? – Громогласный бас прозвучал за дверью. – Это я и хотела узнать – чего и кому от меня надо? Какого лешего меня тут заперли? Зарина подавила в себе желание ударить ногой в приоткрывшуюся дверь, дабы свалить охранника и вырваться на свободу. Совсем недавно она уже совершила необдуманный поступок, и в тюрьме Смоленска это обернулось большой бедой. «Сперва надо выяснить, сколько их снаружи и где меня держат». – Когда надо будет, тогда и узнаешь. – Кому надо? – Не твое дело. – Стражник начал закрывать дверцу. – Эй, ты! Хоть поесть дайте. Или меня приказано голодом морить? – Не время еще, – пробурчал мужик и захлопнул дверцу. Зарина снова замахнулась кулачком, но сама же себя и остановила: «Чего зря стражника злить? Он, может, и сам ничего не знает. Хоть бы сказал, что там за стенами. Утро, день или вечер? Свет через дверь пробивался совсем слабый, но тут, в подвале, это ничего не значит». Также на ощупь она добралась до лавки и устроилась там, укутавшись в одеяло. После короткого общения с охранником ситуация нисколько не прояснилась. «Творимир говорил, что живой я Кочебору не нужна, а также упоминал о желании лазутчика убить Данилу. Ежели негодяям удалось проникнуть в дом боярина, там они могли и меня, и его по-тихому убрать. Или это были не шведские агенты? Тогда кто?» Она не знала, сколько минуло времени, пока снова не заскрипела дверь. – Выходи, девка, да смотри у меня без баловства, а то враз шею скручу. Поскольку, кроме ночной сорочки, на Зарине ничего не было, она снова закуталась в одеяло. Ее действительно держали в подвале, из которого нужно было подниматься по ступенькам, чтобы попасть в узкий коридор. Через несколько шагов ее провели в просторную комнату с двумя небольшими окошками. Зарина сразу заметила на них решетки. – Садись, поешь пока. – Стражник кивнул в сторону стола. – Ночная ваза в том углу. Десять минут у тебя на все дела, потом будут гости. Он вышел, не забыв запереть за собой дверь.