«Здоровый детина, – отметила пленница. – Такого не всяк сдюжит». Черкасский лично обучал ее, как совладать в том числе и со здоровяками. Однако этот был начеку, постоянно держался на расстоянии и не сводил цепкого взгляда, словно знал, с кем имеет дело. Обстановка комнаты была скудной: стол, рядом лавка, пара стульев у окна и большой сундук слева от двери. Пленница устроилась на массивной лавке, упершись спиной в стенку. Перекусить было нелишним. Времени ей действительно дали самую малость. Вскоре дверь отворилась, и в комнату вошел высокий молодой человек. Тот самый, который мастерски сыграл роль раненого тюремщика в Смоленске. Он взял стул, поставил его с другой стороны стола и уселся напротив Зарины. – Со свиданьицем, красавица, – сказал мужчина и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Твой побег из застенков испортил крупную игру серьезных людей, а потому жива ты до сих пор лишь чудом. И, как ни странно, этим чудом является твой воздыхатель из Крашена. Пока он жив, твоя смерть нам не слишком выгодна. Впрочем, не обольщайся: будешь кочевряжиться, отправишься прямиком в ад, а Даниле мы этого до поры до времени говорить не будем. Бивой – так звали вошедшего – едва успел унести ноги из Смоленска. Затея Кочебора заставить одного из высших чинов особого отряда работать на короля Швеции провалилась, поскольку Творимир оказался хитрее завербованных агентов. Он не только сорвался с крючка, но и провел целый ряд стремительных контрходов, раскрывших сеть лазутчиков в столице республики. Уйти успели единицы. На фоне такого грандиозного провала Кочебору требовался хоть какой-то успех. Когда же ему стали известны последние достижения крашенского боярина, шпион решил заставить Данилу работать на шведов. И тут судьба преподнесла ему царский подарок: мало того что в комнате, куда удалось пробраться, оказалась та самая беглянка из смоленской тюрьмы, так еще сох по ней нужный человек. «Задумал запугать сразу? – размышляла Зарина. – Топорная работенка. Черкасский говорил, что опытные дознаватели сначала «размягчают» клиента, а уж потом нагоняют жути для контрасту. Ладно, немного подыграю». – Убьете меня, и об этом рано или поздно станет известно. Не думаю, что эта весть Данилу подвигнет действовать вам на руку. – Говорят, время лечит. Опять же, ему можно и другую красавицу подыскать. Да такую, что о тебе он попросту и не вспомнит. – Но ведь на это уйдет не один день? – с надеждой в голосе произнесла Зарина, изобразив испуг. – Вот потому я с тобой и разговариваю. Время нынче дорого. Будешь паинькой – глядишь, и увидишься еще со своим Данилой. Но сперва я лично должен убедиться в твоей покладистости. – Это как? – Ты должна проявить полную покорность… – То есть ублажить тебя? Прямо здесь? В голосе девушки прорезались совсем иные нотки, но Бивой не обратил на это внимания. – Можно и так назвать. Тебе ведь не впервой замуж выходить. «Пожалуй, знаешь ты обо мне слишком много, но, ежели задумал смутить, не на ту нарвался!» – А ты, гляжу, рисковый парень? Или дурак, каких мало? – спросила Зарина. – Оскорбления не лучший пример покладистости. Так и до могилы недалеко. Ты этого добиваешься? – Скорее, тебя от смерти уберечь пытаюсь. – Ты? В твоем-то положении? Не смеши. – Тебе смешно? Ну, головой в Смоленске ты, похоже, шибко ударился. – Она плотнее укуталась в одеяло. – Выходить замуж и спать с кем ни попадя – это большая разница. – Интересно, и чем я хуже других? – с сарказмом поинтересовался Бивой. – Люди, за которых я собиралась замуж, являлись достойными мужами, а ты – пустое место. – Полегче, красавица, не забывай, что ты в моей власти. Пока я действительно не достиг больших высот, но скоро все может измениться. Разозлить его не получилось. Пришлось менять тактику. Пленница передумала изображать возмущение. – Не все перемены бывают к лучшему. Иногда кажется: вот она, цель, рядом… А потом… Сам ведаешь, в нашей работе любая мелочь может оказаться роковой. – Тогда тем более – чего артачиться? От жизни надо получать максимум удовольствий, пока есть такая возможность. – Кто ж тебе сказал, мальчик, что ты мне в удовольствие? Запомни: малейшая оплошность может оказаться последней каплей, которая перевесит чашу весов не в твою пользу. – Меня не интересует твое удовольствие, я о своем думаю. И ты не в том положении, чтобы мне отказывать, – продолжал давить Бивой. – Представь, я не откажу, а потом мне вдруг станет противно до рвоты или, того хуже, до жгучего желания кому-нибудь чего-нибудь отрезать. Думаешь, сдержусь? – Раньше ведь как-то сдерживалась? – Ежели такой умный, то должен знать: все, за кого я даже по своей воле собиралась замуж, долго не жили. До свадьбы, как и до постели, дело не доходило. Твоя же попытка сблизиться под предлогом проверки покладистости может закончиться не лучше. – Угрожаешь? – Нет, предупреждаю, чтобы спасти твою шкуру. Глупостей в своей жизни я наделала достаточно, не хочется погибать из-за чужой. В свое время Черкасский потратил немало усилий, чтобы научить в любой обстановке вести разговор без эмоций, однако до сегодняшнего дня это у Зарины не получалось. Хватало трех минут нехитрых речевых провокаций, и она сразу теряла нить беседы. Сегодня ей помогало страстное желание отыграться за произошедшее в смоленской тюрьме. Пленница сумела отстраниться от самой себя и старалась вести разговор, как учили. – Может, ты и права. Баб на свете много, и ты – далеко не самая пригожая. Бивой, похоже, поставил ту же цель, что и Зарина: хотел вывести собеседницу из себя. – Вот и замечательно. Вопрос со мной уладили? Убивать меня прямо сейчас не станешь? Он молча кивнул в ответ. – Теперь расскажи, почему вы решили, что Даниле я так уж и дорога? Сам только что сказал – я не самая пригожая. – Думаешь, стану отвечать на твои вопросы? – Ну, ежели начальство запретило, я молчу. – Зарина решила сыграть на самолюбии Бивоя, и ее уловка сработала. – Здесь я сам себе начальство, красавица, – слегка изменился в лице предатель. – А ежели не заметила очевидного, то какой из тебя лазутчик? Боярин поместил тебя в лучшую комнату дома, это говорит о многом. – Он сказал, что только эта была свободна. – Не прикидывайся дурочкой – в особняке из дюжины комнат, где живет один Данила да временно обитает целитель, присматривающий за здоровьем боярина, нет ни одной свободной? – А он хворый? Вроде молодой совсем, с чего ему болеть? Пленница стремилась выяснить, что врагу известно о боярине Крашена. Ежели собеседник уверен, что ей не сбежать, то должен показать свою осведомленность. Хотя бы для того, чтобы подчеркнуть собственную значимость. – Причины имеются. А ты небось перепугалась, что воздыхатель хилый попался? – Нет, другое удивляет. Ему нет и двадцати, боярин он без году неделя… И уже хворый? Для чего ж такой сдался шведскому королю? – Да ты ничего не ведаешь? – усмехнулся Бивой. – Ну да, ты же не местная, а он, видать, не из хвастливых. Тогда знай – этот паренек ныне, считай, самая важная персона республики. На его счету столько подвигов, что на всех бояр с лихвой бы хватило. – Когда же он успел их совершить? – Говорят, всего за пару дней. И тысячу ляхов в Крашен не пустил, наемников из Витебска чуть ли не пять сотен разогнал, эльфов голыми руками завалил, да еще чудище сумел одолеть, коего раньше никто и не видывал. – Не много для одного человека? Прямо богатырь былинный. А тебе не кажется, что кто-то нарочно подобные слухи распускает? Может, он в князья смоленские пролезть задумал? Зарина заметила, с какой завистью собеседник перечислял подвиги Данилы, и решила на этом сыграть. Бивоя ее вопрос заставил задуматься. Через минуту он приподнялся, опершись двумя руками о стол, и, сверля собеседницу пронзительным взглядом, произнес: – Так ты за этим в Смоленск прибыла – слухи проверить? А ну, сознавайся! – Раз уж сам догадался, то какой резон мне зазря воздух сотрясать? Или хочешь, чтобы я принялась все отрицать? Достойному противнику не грех и проиграть. – Значит, вот для чего ты в Крашен пожаловала? – осенило Бивоя. – Собиралась выскочить за него замуж, чтобы у Московии появились новые рычаги влияния на Смоленск. «Знало бы мое начальство, до чего додумаются шведы. Впрочем, ежели им известны мои прежние задания, сие очевидно», – мысленно усмехнулась Зарина, а вслух произнесла: – Для начала следовало выяснить, каковы планы боярина, а уж потом принимать столь серьезные решения. – Карта Московии, считай, бита. Не пройдет и месяца, как Карл Семнадцатый присоединит смоленские земли к своим. – И зачем вам тогда Данила? – с недоумением в голосе спросила пленница. – Народ любит героев, а за ним могут пойти сотнями. Токмо вопрос, куда он их поведет? Данила, знамо дело, не противник Карлу, но проблемы устроить способен. Ежели этого удастся избежать, почему бы и нет? – Для чего тогда было настраивать Данилу против себя? – пожала плечами Зарина. – Не идти же к нему на поклон? Король Швеции не привык уговаривать. Он просто отдает приказы. И, чтобы их побыстрее выполняли, нужно создать определенные условия. – А ты сам жить хочешь? – неожиданно задала вопрос Зарина. – Допустим, и что с того? – Я слышала краем уха, что Данила лют с обидчиками своих друзей. Это правда?