– Нормально. Ничего не нормально. У Джос с этой силой не ладится. Данных мало – никто не может объяснить, что с Джос. Контролировать силу она не может, и чем дальше, тем ей хуже. Марго смотрит на экран, на этих девочек из Висконсина. У одной из них на ладони татуировка – рука Богини. Ее подруга визжит, лупя разрядом, но неясно, кричит она от страха, от боли или от восторга. – И сегодня с нами в студии мэр Марго Клири. Некоторые из вас, вероятно, помнят, что мэр Клири – политик, которая оперативно приняла решительные меры при первой же вспышке, и не исключено, что эти меры спасли немало жизней… А сегодня мэр Клири пришла к нам в студию со своей дочерью Джоселин. Как дела, Джоселин? Джос ерзает в кресле. На вид кресла удобные, а на самом деле жесткие. В Джос впивается что-то твердое. Пауза слегка затягивается. – Нормально. – У тебя ведь любопытная история, Джоселин? Неприятности были, да? Марго кладет руку дочери на коленку. – Как и у многих молодых женщин, – говорит Марго, – у моей дочери недавно проявилась сила. – У нас же есть запись, Кристен? – Это вы проводите пресс-конференцию у себя перед домом. Если не ошибаюсь, Джоселин, из-за тебя мальчик попал в больницу? Тут врезка – съемки того дня, когда Марго вызвали домой. Вот Марго стоит на ступенях резиденции мэра, заправляет волосы за уши – жест такой, будто она нервничает, даже если ничего подобного. На экране Марго одной рукой обнимает Джос и читает свое заявление. – “Моя дочь оказалась замешана в небольшом столкновении, – произносит Марго. – Всей душой мы сейчас с Лори Винсенсом и его родными. Мы благодарим судьбу за то, что ему, по-видимому, не нанесено серьезного вреда. Подобные неприятности выпадают сейчас на долю многих молодых женщин. Мы с Джоселин надеемся, что все будут сохранять спокойствие и позволят нашей семье пережить этот инцидент”. – Ух, а как будто целая жизнь прошла, да, Кристен? – Это точно, Том. Что ты чувствовала, Джоселин, когда ударила мальчика? Вместе с мамой Джос готовилась неделю с лишним. Она знает, что сказать. Во рту сухо. Джос – храбрый солдатик, она все равно говорит. – Было страшно, – говорит она. – Я не умела это контролировать. Я боялась, что серьезно ему навредила. Жалко, что… жалко, что мне никто не показал, как правильно использовать силу. Как ею управлять. Глаза у Джос наливаются слезами. Этого они с Марго не репетировали, но выходит удачно. Продюсер мигом командует: “Наезд”, третья камера поворачивается, чтобы уловить мерцание на ресницах. Великолепно. Джос такая юная, и свежая, и красивая, и грустная. – Действительно, очень страшно. И ты считаешь, помогло бы, если бы… Опять вмешивается Марго. Она тоже выглядит прекрасно. Гладкая прическа, волосы блестят. Деликатные оттенки кремового и коричневого на веках. Главное, чтоб не ярко. Эдакая соседская дама – ухаживает за собой, ходит в бассейн, занимается йогой. Вдохновляет. – В тот день, Кристен, я задумалась, как по-настоящему помочь этим девочкам. Сейчас им рекомендовано вообще не прибегать к силе. – Ну, мы же не хотим, чтоб они швырялись молниями на улицах? – Разумеется, Том. Но я предлагаю трехходовку. Вот именно так. Решительно. Действенно. Короткие фразы. Пронумерованный список. Прямо как на BuzzFeed. – Первое: создать безопасные пространства, где девушки смогут вместе упражняться. Сначала пробные в моей городской агломерации, а если окажутся популярными – по всему штату. Второе: определить, кто из девушек хорошо контролирует силу, чтобы они обучили младших. Третье: нулевая терпимость к использованию силы за пределами этих безопасных пространств. Повисает пауза. Трехходовку они обсудили заранее. Аудитории, которая сидит по домам и слушает, нужно время свыкнуться с услышанным. – Правильно ли я понимаю, мэр Клири, что вы хотите на деньги налогоплательщиков обучать девочек использовать силу эффективнее? – Безопаснее, Кристен. И вообще-то я сегодня пришла сюда, чтобы понять, насколько это интересно людям. В такие времена, пожалуй, не стоит забывать, что говорится в Библии: “Не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду”[9]. – Марго улыбается. Цитата из Библии – всегда выигрышный ход. – Так или иначе, я считаю, задача властей – выдвигать интересные идеи, вы не согласны? – Вы предлагаете организовать для этих девочек тренировочный лагерь? – Том, ну полноте, вы же понимаете, что я не об этом. Я вот о чем: мы не пускаем подростков за руль, пока не получат права, так? Вы не дадите электрику перетягивать проводку у вас в доме, если у электрика нет сертификата. Вот об этом и речь: пусть девочки учат девочек. – Но откуда нам знать, чему они научат? – Том слегка даже взвизгивает – слегка напуган. – На мой взгляд, это очень опасно. Вместо того чтоб учить их использовать силу, надо подумать, как от нее излечить. Я считаю так. Кристен улыбается прямо в камеру: – Но ведь лекарства нет, правда, Том? Как раз сегодня утром “Уолл-стрит джорнал” писала, что международная комиссия ученых пришла к убеждению, что сила объясняется накоплением нервно-паралитического агента, находившегося в окружающей среде со Второй мировой войны. Это вещество вызвало изменения в человеческом геноме. Отныне силой будут обладать все новорожденные девочки – все. И сила сохраняется всю жизнь – как и у женщин старших поколений, если силу в них разбудить. Лечить уже поздно, требуются новые подходы. Том открывает было рот, но Кристен не умолкает: – Мэр Клири, я считаю, это прекрасная идея. Если хотите моей поддержки, я обеими руками за… А теперь коротко о погоде. От: pochtanaraz29457902@gmail.com Кому: Jocelyn.feinburcleary@gmail.com Ты была сегодня в новостях. Ты не справляешься с силой. Хочешь знать почему? Хочешь знать, есть ли проблемы у других? Да ты еще ничего не знаешь, сестра. У кроличьей норы нет дна. Эти твои метания – еще цветочки. Мужчин и женщин надо вернуть туда, где им место. Глянь www.urbandoxgovorit.com, если тебя интересует правда. – Блядь, да как ты смеешь? – Дэниэл, твой офис не мычал и не телился. Никто не хотел слушать. – И ты зашла вот так? Через федеральный телеканал? И пообещала выкатить эту штуку по всему штату? Ты, может, забыла, Марго, но губернатор этого штата я, а ты всего-навсего мэр своей городской агломерации. Ты пошла на федеральный канал с проектом на весь штат? – Законом не запрещено. – Законом не запрещено? Законом, блядь? Между прочим, у нас были договоренности, – тебе они что, до фонаря? Между прочим, тебе на этот проект никто не даст денег – ты за одно утро плодотворной работы заимела себе прорву врагов. Между прочим, я лично буду блокировать любые твои предложения, это отныне моя миссия. У меня в этом городе влиятельные друзья, Марго, и если ты считаешь, что можно к чертям собачьим стереть с лица земли всю нашу работу, только чтобы стать, я не знаю, звездой… – Успокойся. – Я, блядь, не успокоюсь. Не только в твоей тактике дело, Марго, не только в том, что ты взяла и пошла к журналистам, – весь твой план нездоровый. Мы будем на деньги налогоплательщиков обучать террористов лучше обращаться с оружием? – Они не террористы, они девочки. – И ты за всех ручаешься? Думаешь, среди них не найдется террористок? Ты же видишь, что творится на Ближнем Востоке, в Индии, в Азии. Ты телевизор смотришь? Ты готова поручиться, что на твой проектик не сбегутся какие-нибудь, сука, джихадисты? – Ты всё? – Я?.. – Ты всё? Потому что мне надо поработать, и если ты закончил… – Нет, блядь, я не всё. Но он всё. Он стоит в кабинете Марго, брызжа слюной на элегантную мебель и стеклянные награды за отличную муниципальную работу, а тем временем звонят телефоны, рассылаются электронные письма, кто-то твитит, кто-то сочиняет посты на форумы. “Слышали, что эта тетка утром по телевизору сказала? Где мне записать моих девчонок? Я серьезно, у меня три девки, четырнадцать, шестнадцать и девятнадцать, и они друг друга мордуют. Им нужно где-то заниматься. Пар выпускать”. Не проходит и недели, как Марго на создание лагерей для девочек получает полтора миллиона долларов пожертвований – от чеков обеспокоенных родителей до анонимных дарений миллиардеров с Уолл-стрит. Кто-то уже хочет инвестировать в ее проект. Будет частно-государственное партнерство, образчик нежнейшей дружбы власти и бизнеса. Не проходит и месяца, как Марго в своей городской агломерации подбирает помещения для первых испытательных центров – старые школы, закрывшиеся, когда мальчиков и девочек разделили, здания с просторными спортзалами и спортивными площадками. Шесть конгрессменов приезжают с ознакомительными визитами – посмотреть, что? Марго планирует. Не проходит и трех месяцев, как люди уже говорят: “Слушайте, может, этой Марго Клири замахнуться на должность чуток посерьезнее? Пригласите-ка ее. Потолкуем”. Тунде В городке посреди молдавской глуши тринадцатилетняя девочка с усиками над верхней губой приносит черствый хлеб и заветренную жирную рыбу женщинам, сбившимся в кучку на грязных матрасах в подвале. Девочка ходит сюда неделями. Она юная и заторможенная. Дочка мужика, который водит хлебный фургон. Иногда владельцы дома подряжают его сторожить женщин, которых тут держат. За черствый хлеб мужику платят гроши. Женщины и прежде просили у девочки того и сего. Мобильный телефон – может, она как-нибудь пронесет мобильник? Бумагу, записку написать, – может, она отошлет? Одну марку и бумагу, а? Когда родные этих женщин узнают, они девочке заплатят. Ну пожалуйста. Девочка в ответ сверлила взглядом пол и яростно трясла головой, хлопая ресницами и таращась влажными глупыми глазами. Женщины подозревают, что девочка глухая. Или ей велели замкнуть слух. С женщинами уже случилось такое, что они и сами не прочь оглохнуть и ослепнуть. Дочка шофера хлебного фургона выливает парашу в дворовый водосток, обдает из шланга и возвращает чистой, только под ободком ошметки говна. Хотя бы час-другой здесь не будет так вонять. Девочка уже уходит. Когда уйдет, опять наступит темнота. – Оставь нам свет, – говорит одна женщина. – У тебя нет свечки? Нам бы света чуть-чуть. Девочка оборачивается к лестнице. Смотрит наверх, в дверь на первый этаж. Там никого.