Блудный отец, отказавшийся от меня в глубоком младенчестве, теперь принимал меня в своё окружение с распростертыми объятиями, что для меня было отличным знаком – доступ к его кошельку и перспективам в высшем обществе мне бы в жизни точно не помешали. К примеру, я бы мог оставлять проституткам больше ста баксов за их услуги и не трахать таких безнадежных, какой к концу своей бесполезной жизни стала моя мать. Мысль о том, что мне пора бы уже распрощаться со своей девственностью, пришла ко мне в момент, когда я увидел красавицу жену своего придурошного папаши. Неприкрыто умная и красивая, как она могла стать женщиной такого олуха? Неужели повелась на его деньги? Или, быть может, мой отец в молодости был посмышленее да и попривлекательнее? Я загорелся желанием к Сабрине, но в тот момент её мне было не заполучить и я это прекрасно осознавал. На момент нашего знакомства ей было только тридцать пять, мне же всего лишь восемнадцать, и я понимал, что, скорее всего, к моменту, когда у меня появится возможность ею завладеть, она немного постареет и, возможно, уже не будет меня интересовать как женщина на долговременные отношения, и тем не менее я определенно точно должен буду залезть к ней под юбку как минимум пару раз. Блин, а мой отец знает толк в тёлках: сначала моя мать, затем Сабрина. Интересно, появись у него третий шанс, кого бы он трахнул? Наверняка какую-нибудь инопланетянку с сиськами пятого размера и не менее внушительным мозгом, потому как Сабрину явно никто другой переплюнуть бы не смог так же легко, как она когда-то переплюнула мою мать. Кроме Сабрины мой папаша обзавелся еще двумя важными “деталями”, и одна из них мне искренне понравилась. Зак оказался умным парнем, весь в свою мать, а вот Пэрис по-настоящему запала мне в душу. Двенадцатилетняя блондиночка с огромными глазами неожиданно сильно и неприкрыто искренне обрадовалась появившемуся на пороге её сказочного и нерушимого замка благополучия старшего братца, и слишком поспешно полюбила меня. В итоге я сам не заметил, как не просто привязался к ней, но тоже по-настоящему полюбил. Тем летом я осознал, что до сих пор никогда и никого не любил, даже не пытался, как вдруг ощутил “это” к реальному человеческому существу, бойко называющему меня Братом. Всю свою жизнь я думал, что у меня никогда не будет настоящей семьи, а здесь вдруг совершенно неожиданно у меня появилась самая настоящая, из плоти и крови, а не вымышленная, как мой невидимый детский друг, обожающая меня сестра. Сестра, которую можно научить высвистывать незамысловатые мелодии из самых страшных фильмов ужасов или безнадёжно несмешных комедий, которую можно защитить от недалёкого хулигана и соседского пса, которой необходимо обработать содранные из-за падения с велосипеда колени… Думаю, я начал её любить с момента, когда она, спустя неделю моего пребывания в этом доме, подарила мне виниловую пластинку, положившую начало моей личной коллекции подобных этой пластинок. Пэрис обожала эту пластинку, возвышала её над всеми её сёстрами, но с такой легкостью отдала её мне, что я в буквальном смысле был поражен этим поступком в самое сердце. Еще никто и никогда не дарил мне что-то, что для него имело бы высокую ценность, а эта девочка просто взяла и отдала, потому что она считала меня Её Настоящим Старшим Братом. Тем летом Пэрис стала моей семьёй. Она стала для меня тем единственным человеком, за которого я, в прямом смысле этого слова, готов был убить любого, кто посмел бы причинить ей боль. Уже спустя три года нашей крепчайшей братско-сестринской связи я знал все её тайны, даже те, о которых не подозревала её мать. Например, в отличие от Сабрины, считающей свою дочь целомудренной девочкой, я знал, что девственности Пэрис лишилась на следующий день после своего пятнадцатилетия, но спустя два месяца порвала с этим парнем в пользу другого, с которым она тоже спала и с которым в итоге провстречалась всего три месяца, пока не застала его целующимся со старшеклассницей. Я хотел хорошенько навалять этому придурку, но Пэрис умоляла меня воздержаться от насилия, и я, естественно, не смог ей отказать даже в этом, однако в итоге всё равно не удержался от того, чтобы не порезать колеса на его мотоцикле. Пэрис тоже знала все мои тайны. Кроме одной, связанной с уходом Урсулы. Можно сказать, что за три года, которые мы с Пэрис знали друг друга, мы стали настоящими братом и сестрой. Иногда мне даже казалось, что отношения между нами были даже лучше, чем у нее с Заком, которого она знала с младенчества. Или же мне просто хотелось так думать… Хотелось быть её единственным любимым братом. В начале этого лета, узнав о её расставании со вторым бойфрендом, я пообещал своей младшей сестренке, что всегда сумею защитить её, отомстить за неё, отстоять её – всё что угодно для неё, только чтобы она никогда не расстраивалась, только чтобы она всегда улыбалась. Любя её так сильно, я даже был готов отказаться от своего страстного желания однажды залезть под юбку её красавицы-матери, но пока ещё никак не мог задвинуть на задний план свои неконтролируемые мысли о теле Сабрины, пока еще я только пытался перебороть свой животный инстинкт, который с конца апреля буквально зашкаливал из-за того, что, отчислившись из университета, я стал жить с ними со всеми, включая желаемую мной женщину, под одной крышей. И нужно же было мне так облажаться с этой самовлюблённой недотрогой Беатрис Санчес. До встречи с этой смуглой стервой я без проблем удовлетворял свои сексуальные потребности, спуская деньги одновременно на трех подружек, не знающих о существовании друг друга: одна была непривередливой индианкой, вторая тупой блондинкой, а третья постоянно меняла цвет своих волос и, как мне казалось, готова была отсосать любому желающему за сто баксов – я всегда оставлял ей не меньше ста пятидесяти и видимо из-за этой моей щедрости она в итоге начала считать меня своим парнем. Любая девушка в университете была бы счастлива, ущипни я её за задницу пальцами, ежедневно мнущими хрустящие купюры моего папаши, и здесь вдруг на моём пути появляется задница, заявляющая, что ей не по нраву и мои пальцы, и купюры моего отца. Да Санчес меня буквально посмешищем выставила, врезав мне пощечину в присутствии полусотни наших общих знакомых – естественно я не мог спустить ей это с рук! Решив проучить упрямую девчонку, я проник в женский кампус и, по счастливой случайности, увидел её входящей в женский туалет. Подкараулив её, я попытался взять её там же, но поняв, что не сумею – девчонка оказалась слишком сильна – я разозлился на её громкие крики и совершенно осознанно толкнул её упрямое тело в открытое окно. Скорее всего я просто хотел, чтобы эта стервозная недотрога наконец заткнулась, и она заткнулась. Правда ненадолго. Спустя два месяца комы она пришла в себя и решила растрепать нашу маленькую тайну всему свету. Тогда мне пришлось рассказать Максвеллу “искаженную правду” этой неприятной истории: девчонка сама хотела со мной близости и эта близость почти состоялась прямо на подоконнике женского туалета, но в самый ответственный момент девушка сорвалась и полетела вниз. Слушая меня отец понимающе кивал головой, а после моих слов раскаяния и сердечной речи, в которой я так сожалел о том, что подвёл его, своего “любимого и лишь недавно обретенного отца”, он еще и жалеть меня принялся. Мол, он сам был молод, он сам трахался где попало и с кем попало (видимо припомнил мою мать) и, естественно, пообещал всё для меня уладить. Для Сабрины, Зака и Пэрис мы вдвоём сочинили похожую историю: девушка таскалась за мной, а увидев, как я целуюсь в женском туалете с её лучшей подругой, в порыве разбитого сердца шагнула в окно. Естественно никакой лучшей подруги эти трое в итоге так и не увидели, но им было достаточно моего слезливого рассказика о том, как я сожалею о разбитом сердце и разбитых костях той несчастной дурочки, которая теперь обвиняет меня в собственной неуклюжести и легкомыслии, и они поверили мне. Поверили искренне, нежно, как последние на этой грешной земле идиоты. И если Пэрис я мог простить подобный идиотизм, списав его на юный возраст, тогда глупостью Зака я искренне наслаждался, а тот факт, что Сабрина тоже рискнула внять моей лжи, подбадривал меня на будущие свершения – если эта умная женщина способна на то, чтобы из жалости поверить в подобную чушь, если однажды она поверила моему отцу, значит однажды я смогу раздвинуть её ноги, и она даже не поймет, как так получилось, что я добрался до неё. Максвелл всё уладил. Беатрис Санчес заткнулась во благо своей трясущейся от страха семейки: побоялась того, что мой отец и вправду найдет способ дотянуться до её старшей сестрёнки, лишит её матери любимой работы, а отца и вовсе прикончит. Девчонке сильно повезло, слетев с третьего этажа она упала на растянутый тент, а затем на относительно мягкий газон, так что инвалидом она не стала, сломав себе лишь пару ребер и ногу, а вот мой сломанный нос и расцарапанную шею во время нашей стычки я ей так и не простил. Мой нос мог стоить как минимум двух её сломанных ног, но никак не одной. После того, как Санчес аннулировала выдвинутые против меня показания, я сам себе пообещал отомстить ей за тот позор, который она заставила меня испытать – я пообещал себе, что убью её в первый день зимы. Наверное, я не мог смириться с тем, что имея опыт с убийством собственной матери, я не смог прикончить какую-то постороннюю мне выскочку, сумевшую замарать меня трижды: когда влепила мне пощечину в переполненной студентами аудитории и когда, выйдя из слишком короткой комы, во весь голос заговорила о причине своего полёта. Третьим разом для меня являлся сам факт её выживания. Если от моей руки не смогла уйти знаменитая прожигательница жизни Урсула Фарлоу, как посмела она, всего лишь смазливая девчонка, выжить и даже серьёзно не покалечиться. Нет, она не могла обойти мою мать. Мою мать никто и никогда не посмеет обойти – она стóит того, чтобы оставаться на первом месте моего пьедестала. До первого декабря у меня в запасе было много времени, поэтому я не особенно торопился. Вся моя подготовка началась и закончилась подпольно купленным с рук в Дэф Плэйс незарегистрированного Para Ordnance P14-45 в комплекте с полной обоймой. Даже с учётом того, что прежде я никогда не держал в руках огнестрельного оружия, полная обойма обещала мне несколько попыток, одна из которых непременно должна будет закончиться успешно. Мне оставалось только дождаться первого дня зимы, дождаться выхода Санчес из её уютного домика и – бум! – выстрелить в её прелестную умненькую головку. Но пока я дожидался наступления “Дня-Икс”, продумывая все возможные варианты того, как именно мне стоит провернуть свой план, чтобы после его реализации остаться вне подозрений, как выманить свою цель в безлюдное место и на какой тачке будет лучше это сделать, я заскучал. Я уже третий месяц торчал в четырех стенах особняка своего придурковатого отца в Маунтин Сайлэнс, до декабря еще было далеко и долго, так что я решил занять себя делом, которым не занимался со времен ухода своей матери – таблетками. Имея средства на покупку отличного товара в Дэф Плэйс, я делал запасы в укромном месте в особняке Маунтин Сайлэнс, заранее заботясь о своём будущем. В конце концов, никто не мог мне гарантировать, что в один прекрасный день меня не выпрут из отцовского дома с таким же энтузиазмом, с каким меня в него приняли, и если это произойдёт, у меня на руках должен будет остаться ценный вклад – необналиченная валюта. Всего за пару месяцев я сделал внушительный запас, но не использовать хотя бы один процент из него мне казалось слишком скучным. Тогда я и наткнулся на Зери Гвалу. Как всегда поддерживая свой образ примерного сына ежедневными утренними пробежками, я увидел чернокожую девчонку в короткой юбке лежащей на лавочке в парке. В семь часов утра в июле хотя и было тепло, однако не настолько, чтобы можно было позволить себе спокойно спать под открытым небом. Остановившись напротив девчонки, я внимательно рассмотрел её: кожа чернее самой ночи, на мордашку совсем не симпатичная, но вот задница что надо. Однако же лица её я не буду видеть, наслаждаясь её задом, так что какая разница?.. Девчонка, как я и предполагал, оказалась пьяна. Я помог ей подняться и довел до выхода из парка, мы разговорились и договорились о встрече у той же лавочки этим же вечером. Естественно она прихорошилась для встречи со мной, а когда я её усадил в отцовский мерседес, она была настолько поражена его дорогостоящими внутренностями, что в течении часа позволяла мне делать с ней всё, что я только желал. В ночной темноте я её почти совсем не видел, так что по поводу её внешних данных не запаривался, как и насчёт её возраста, о котором она сообщила мне уже после того, как дело было сделано. Секс с несовершеннолетней меня только еще больше раззадорил, так что я знал, что продолжу вывозить эту девку на отцовском мерсе за город несмотря на её возраст (именно из-за её возраста!). На вторую нашу встречу я взял с собой таблетки, на которые эта дурочка успела согласиться еще до того, как я протянул первую порцию в её чёрную руку. Под кайфом она становилась не просто послушной, а совершенно безвольной, что мне нравилось еще больше. В итоге я стал регулярно снабжать её таблетками и иметь её на заднем сиденье автомобиля своего идиота отца, думающего, что я трижды в неделю уезжаю в Дэф Плэйс на встречу с университетскими друзьями, которых у меня, после случившегося с Беатрис Санчес, не осталось. Мы с Зери развлекались подобным образом на протяжении двух месяцев, но любое веселье рано или поздно заканчивается, конкретно же в этом случае мне достаточно быстро опостылело обдолбанное тело несовершеннолетки. Думая, что в последний раз пользуюсь этой девкой, специально не выдав ей заветную дозу, я, сразу же после сношения, сообщил ей о разрыве, красноречиво послав её далеко и надолго, но девчонка оказалась не из сопливых. Она решила меня шантажировать. Сказала, что расскажет всем не только о том, что мы трахались в тачке моего отца, но и о том, что я пичкал её таблетками, если только я не продолжу бесплатно снабжать её этим продуктом. Для начала я решил откупаться от нее, но шло время, а она всё никак не затыкалась, на каждое моё “нет” отвечая порывами растрезвонить на весь Маунтин Сайлэнс о моем “маленьком секрете”. “И что подумает о тебе твой богатенький папочка?” – нагло сверкала белыми зубами сквозь черные губы мелкая стерва. – “Как ты объяснишь ему своё пристрастие к несовершеннолетним девчонкам и таблеткам?”. Я продолжал совать ей таблетки, но они никогда не давались ей бесплатно. Мне необходима была отдача и я заставлял эту начинающую проститутку отрабатывать по максимуму, даже дважды поимел её в особняке, пока всё семейство Оуэн-Грин прохлаждалось на званных ужинах в Дэф Плэйс, в то время как я якобы болел желудком. Девчонке нравилась богатая обстановка особняка, нравился его простор, держу пари она даже мечтала однажды жить в такой роскоши, возможно даже со мной. Наверное поэтому она и залетела – решила найти новый, более внушительный рычаг давления на меня. О своей беременности Зери решила уведомить меня по телефону. Естественно я сразу же послал её куда подальше вместе с её приплодом, но она продолжала мне названивать, и тогда я решил сменить стратегию – проявить некоторое понимание, чтобы усыпить бдительность испуганной дуры. В конце концов, о том, что между нами была связь, не знал никто – я заранее предупредил девчонку, чтобы та не трепалась о нас налево и направо, если не хочет обломать себе кайф, и она, насколько мне было известно, держала свой грязный язык за зубами. Утром тридцать первого октября поговорив с Зери “по душам” по телефону, сказав ей что-то вроде того, что всё будет хорошо и чтобы она не переживала на этот счёт, я положил трубку и начал обдумывать план. Я не особенно верил в то, что эта потаскушка на самом деле беременна, серьёзно подозревая, что она просто хочет меня раскрутить на что-то более весомое, чем банальные таблеточки, да и если она действительно забеременела, ведь не факт, что она сделала это именно от меня: я видел, как за пару недель до новости о беременности её лапал какой-то чернокожий парень на автобусной остановке в городе, так что девчонка могла ублажать не только меня одного, в чем она мне постоянно клялась. Лучшим вариантом, конечно, было бы, если бы она блефовала, неплохим вариантом стал бы приплод от другого парня, но если она и вправду залетела от меня, это непременно рано или поздно повлекло бы за собой череду серьёзных проблем… Мне не нужны были проблемы. И собственного ребенка я убивать не хотел. По крайней мере рожденного ребенка. Пока я размышлял над тем, как избавиться от ребенка до его рождения и заодно разобраться с его матерью, Зери явилась на порог особняка. Её наглость подняла во мне неконтролируемую волну злости – мне сильно повезло, что Зак и Пэрис еще были в школе, а Максвелл с Сабриной еще с утра уехали в Дэф Плэйс, оставив нам особняк для вечеринки в честь Хэллоуина. Мысль о том, что эта грязная идиотка явилась ко мне без предупреждения, хотя осознавала, что могла столкнуться с членами моего чистоплотного семейства, затмила мне глаза яростью. Захлопнув за незваной гостьей дверь, я направился на второй этаж в сторону своей комнаты, не обращая внимания на бредни Зери о том паршивом котёнке, которого она подобрала по пути сюда и притащила с собой. Когда спустя сутки убитая горем Сабрина увидела это дымчатое ничтожество забившемся под лестницу и спросила, откуда он здесь взялся, мне пришлось соврать, что это я притащил его в дом с целью подарить его Пэрис, но из-за случившегося совершенно позабыл о нём… В итоге Сабрина на протяжении всей последующей недели не выпускала из своих рук этого двухмесячного паршивца, как назло приучившегося к лотку за какие-то пару часов. Теперь она едва ли захочет добровольно расстаться со своей новой игрушкой. Придется вывезти его и утопить в Колд Найф следом за его истинной хозяйкой. Хотя, на самом деле, я не утопил её… На второй этаж я шел за таблетками: хотел засунуть парочку в глотку нахалки, а когда она начала бы “плыть”, вывез бы её за город, скормил бы ей целую упаковку и оставил бы подыхать от передоза в ближайшей лесной канаве. Через какое-то время обглоданный диким зверьём труп Зери Гвалы нашли бы и по останкам установили бы одну из двух причин смерти: нападение дикого зверя либо передозировка токсичными препаратами. Ничего удивительного или странного – все в городе знают, что эта потаскушка сидит на таблетках. И никто бы не подумал на меня, никто бы ничего не заподозрил… Но эта дура вывела меня из себя. Она потащилась за мной на второй этаж вместе с этим паршивым котом, начала спрашивать меня, что мы будем делать с нашим ребенком. Остановившись на лестничной площадке, я резко обернулся, выхватил из её рук чумазое животное и сбросил его вниз. Не знаю каким чудом, но этот паразит не разбился, как когда-то не разбилась и Беатрис Санчес… Как же я ненавижу этого гребаного кота! “Вот что мы сделаем с твоим ребенком”, – безэмоционально выдавил я, кивнув в сторону слетевшего вниз животного, хотя на самом деле злость во мне бурлила, словно кипяток в накалившемся до красна чане. “Если хочешь, чтобы я сделала аборт, тебе придётся его оплатить”, – с вызовом выплюнула мне в лицо дешевая шарлатанка. – “Гони пять тысяч долларов, и я не только избавлюсь от этого ребенка, но и твой богатенький папаша, а вместе с ним и весь город, никогда не узнает о том, что ты, примерный парень, на которого Максвелл Оуэн-Грин возлагает большие надежды и которому хочет передать свой бизнес, пичкал несовершеннолетнюю девчонку таблетками, а пока та была под кайфом – сделал ей ребёнка”. Она стояла на краю лестничной площадки, на самом её краю… Конечно же я не должен был поддаваться искушению, конечно же я должен был напичкать её таблетками и вывезти её чёрное тело в чёрный лес, но в ту секунду, в ту единственную решившую всё секунду, я не выдержал. Я изо всей силы толкнул её в её широкие боксёрские плечи. В отличие от тонкой Беатрис Санчес, эта мясистая туша не смогла выдержать падения с лестницы. Готов поспорить, упади она с третьего этажа, даже задев тент и приземлившись на газон эта девка всё равно бы разбилась в лепёшку, таким несуразным было её тело. Я проверил её пульс трижды: когда второпях спустился вниз, когда перетащил труп в гараж и когда погрузил его в багажник мерседеса. Вариант с завозом тела в лес отменился: если люди найдут его раньше, чем звери, причина смерти вызовет вопросы, а если еще и обнаружится её беременность, и вдруг окажется, что она кому-то успела проболтаться о том, что встречалась со мной… Нет, слишком много нитей вело ко мне, слишком велик был риск. Мне необходим был новый план. План, в котором виновник в смерти Зери Гвалы был бы известен, но был бы не мной. Мне нужен был ещё один труп. Я чувствовал это всем своим естеством, каждым покалывающим от возбуждения кончиком всех своих трясущихся пальцев. Я был уверен, что у меня получится. Если получилось дважды, значит и в третий раз всё получится не хуже. Закрывая багажник с трупом Зери Гвалы, мне почему-то вдруг вспомнился момент из глубокого детства: я случайно увидел, как сосед застрелил на глазах трех своих малолетних дочерей их мать, свою жену, за то, что застукал её в компании молодого любовника. И муж, и любовник остались живы, а эта женщина, пылающая молодостью и странной красотой, присущей только рыжеволосым особям, была похоронена на кладбище через дорогу. Глупые женщины. Какие глупые. Пригодные только для сношения. Способные зачать, но не способные воспитать своих детей. Зери была бы отвратительной матерью. Одной из многочисленных отвратительных матерей. Я не хотел создавать на этом земном шаре еще одну никчёмную мамашу, еще одного заброшенного родителями мальчишку. Уж лучше их убить, их всех убить, чем позволить им всем так мучиться… Зак с Пэрис должны были вернуться со школы с минуты на минуту, у меня было не так много времени, чтобы позволять себе и дальше предаваться дурацким воспоминаниям о своём грязно-красочном детстве. Взяв широкий в диаметре шланг, валяющийся в углу гаража, я засунул его в выхлопную трубу и закрепил другой его конец в приоткрытом люке, рассчитанном на задние сиденья – передние были отделены межсалонной перегородкой. Разобравшись с этим, я отправился во всегда открытый отцовский кабинет (нужно же быть настолько законченным недоумком!) и стёр с его компьютера все видеозаписи за прошедший час, после чего отключил видеокамеры окончательно – мне необходимо было выехать за пределы территории дома незамеченным. Оставалось только найти актёра на роль виновника идеального несчастного случая, мою новую жертву. Неужели я начинал вести список?.. Эта мысль заставила меня замереть посреди отцовского кабинета в сладостной мысленной улыбке: я думал, что второй по счету станет Беатрис Санчес, но этой красотке теперь не достанется даже третье место. Нужно будет как-то компенсировать её сдвиг с пьедестала, такая сучка заслуживает большего… Наверное, прежде чем прикончить её, стоило бы с ней поиграть… Примерно об этом я думал, когда спустя пару часов после начала в особняке вечеринки в честь Хэллоуина начал выискивать среди сексуальных ведьмочек самую поддатую, самую пьяную, самую непроблемную. И я нашел её. В идеальном красном парике, короткой юбке и дурацкой шляпе-конусе, с размазанным чернильным макияжем, она шаталась из стороны в сторону не из-за громкой музыки, а из-за опустошённого бокала (которого по счёту?), всё ещё покоящегося в её костлявых шаловливых пальчиках. Девушка узнала во мне хозяина этого чудесного большого дома, она игриво заулыбалась мне и глупо захихикала, треся своим не особенно впечатляющим, как для семнадцатилетки, декольте. Я попросил свою новую знакомую представиться – мисс пьяная ведьмочка Эйприл Монаган – после чего предложил ей прокатиться на большой и красивой тачке. Моя новая знакомая сразу же ответила “с удовольствием”, после чего я попросил её незаметно удалиться к чёрному выходу, пообещав позже перехватить её и самостоятельно проводить дальше по коридору, ведущему в гараж. Девушка радостно и многообещающе активно закивала головой, облачённой в этот дурацкий, но симпатичный парик, и уже спустя пять минут я перехватил её в обозначенном коридоре. Всё шло как по маслу: я взял ведьму под руку и повёл к выходу, я был на девяносто девять процентов уверен в том, что никто из оставшейся в зале толпы нас не заметил вместе, как вдруг моя пьяная в дым спутница едва не споткнулась в темноте о что-то, в итоге оказавшееся кем-то. На полу, в скрюченном состоянии, стояла на коленях ещё одна малолетка. Я решил, что эта дура тоже перебрала с алкоголем и нашла укромный уголок, чтобы заблевать здесь всё, но девушка оказалась не пьяна – она корчилась от боли в животе. В растерянности я сказал своей спутнице бросить эту девчонку, но она вдруг неожиданно протрезвела и запротестовала. Начала настаивать на том, что мы должны отвести Камелию в больницу, говорила, что мы не можем просто бросить её здесь… В итоге я согласился с ведьмой: я действительно не мог просто взять и бросить здесь эту корчащуюся неудачницу после того, как она увидела меня в компании моей новой жертвы. Эйприл помогла подняться Камелии, которая при каждом своём шаге шипела от боли. Кто знает, может быть если бы не инициатива Эйприл, я бы и не додумался взять Камелию Фрост с собой, но теперь мы направлялись к моей миниатюрной газовой камере втроём. Беатрис Санчес вновь соскользнула вниз по моему списку – теперь она будет пятой. За такое падение её точно нужно будет как-то по-особенному добавить в список: она заслуживала своего второго места, пока все эти дуры нагло не сдвинули её вниз. Я не успел опомниться, как Эйприл уже усаживала Камелию на переднее сиденье, а сама влезала на заднее. По факту, она отдавала почетную роль водителя и лавры виновника грядущего “несчастного случая” другому персонажу, но в итоге этой рокировкой спасла неудачнице жизнь, взамен лишившись собственной. Дура. Убедившись в том, что межсалонная перегородка открыта и дозы монооксида углерода с лихвой хватит на двоих, я вдруг обнаружил, что, как последний идиот, забыл взять с собой ключи от машины – благо я не заблокировал автомобиль после вложения в его утробу трупа Гвалы, благодаря чему сейчас мне удалось усадить в неё девчонок. Выругавшись, я приказал им обеим не высовываться из машины и дождаться моего возвращения. Ключи были оставлены в моей спальне и мне понадобилось около пяти минут, чтобы повторно прокрасться в гараж незамеченным. Разочарование погасло, когда я вновь успешно вернулся к автомобилю и осознал, что хотя и со второй попытки, но мой план продолжал работать. Неудивительно, что эти дуры не заметили трубки, вставленной в люк: в гараже горела всего одна тусклая лампа – у Максвелла руки не из того места росли, чтобы он мог вкрутить еще пару дополнительных ламп. Остановившись на пороге гаража, я дистанционно включил мотор собственноручно сконструированной газовой душегубки и заблокировал двери. Даже если бы мои жертвы в какой-то момент поняли, что именно происходит, их крики никто бы не расслышал – вечеринка была в самом разгаре. Закрыв вход в гараж, я оставил машину с заведенным мотором ровно на сорок минут. Я не знал, что за те пять минут, что я отсутствовал, Пэрис со своей подружкой Челси Динклэйдж совершили диверсию. Не знал, что они заметили, как я увел Эйприл по коридору в сторону гаража и спустя пару минут вернулся в зал без неё, не знал, что они решили проверить, куда подевалась красноволосая ведьма. Не знал, что Пэрис хотела вышвырнуть пьяную Эйприл из машины своего отца, но Челси заставила подругу выслушать объяснения разгорячённой Монаган. Не знал, что Пэрис решила подшутить надо мной, предложив Челси спрятаться в машине и открыть своё присутствие не раньше, чем я остановлю автомобиль на больничной парковке – ведь именно туда, как убеждённо считала Эйприл, я поспешу отвезти страждущую Камелию. Не знал, что Челси эта идея не понравилась и она уговаривала обеих своих подруг, Пэрис и Эйприл, откровенно не ладящих между собой, выйти из машины и дождаться меня возле неё. Не знал, что Пэрис с Эйприл в итоге уговорили Челси залезть в машину. Не знал, что заблокировал в газовой камере не двух, а четырёх девушек, среди которых оказалась моя сестра. Я не знал об этом даже когда выезжал из гаража и даже после… Вернувшись к машине спустя сорок минут, я открыл водительскую дверь и выделил минуту на то, чтобы ядовитые пары со стороны водительского места успели выдохнуться. Уже отсоединив шланг от люка и выхлопной трубы, вернув его в угол с хламом и сев за руль, я обнаружил межсалонную перегородку закрытой. Её закрыла Пэрис, якобы шутя о том, что тихоне Камелии не стоит слушать тех пошлых шуток, которые они говорили о парнях. Выбор Эйприл отдать этой девушке переднее место, а затем казалось бы ничего не стоящая шутка моей сестры в итоге спасли жизнь Камелии Фрост. Спасенная жизнь в результате стечения дурацких случайностей… Прощупав у девушки пульс, я понял, что он хотя и слаб, но присутствует. Щупать пульс трупа, лежащего на заднем сиденье, я не хотел, поэтому просто приоткрыл перегородку и, не заглядывая назад, окликнул девушку по имени. Не получив ответа, я с облегчением выдохнул. Даже если в этих двух до сих пор теплилась жизнь, всё равно они не смогут пережить того, что я для них приготовил. Опустив окно своей бездыханной попутчицы, чтобы самому по глупой случайности не отравиться угарным газом, я выехал из гаража и сразу же свернул на дорогу, которой местные водители даже днём пытались не пользоваться из-за раздолбанного здесь асфальта. Спустя ровно семь минут выехав на мост Колд Найф, я развернулся на нём, упершись задним бампером в его деревянные перила. От перил напротив до переднего бампера оставалось оптимальное расстояние. Нужно было только пересадить бездыханное тело Камелии Фрост на водительское сиденье и включить автопилот… Покинув водительское место я ступил на мост и прислушался к ночной тишине. Замерев секунд на тридцать, я уже успел удовлетвориться тихой ночью, как вдруг… Расслышал звук мотора. Сначала я решил, что мне показалось, но тишина вокруг стояла мёртвая, так что расслышав хрип мотора повторно, я уже не сомневался в том, что по одной из лесных дорог продирается грузовой автомобиль. Не было никакой гарантии, что этот полуночный кретин не выедет на мост спустя пару минут, что за эти пару минут я успею и пересадить девчонку на водительское место, и скрыться из поля зрения случайного прохожего, и что этот незваный гость не появится здесь раньше, чем через пару минут… Впервые в жизни я впал в панику. Даже когда вкалывал фатальную дозу наркотика в разбухшую вену матери, даже когда выталкивал Беатрис Санчес в окно, даже когда засовывал еще тёплое тело Гвалы в багажник и когда усаживал двух девушек в газовую камеру на колёсах я не испытывал ничего, кроме возбуждения – никакой тени страха перед своими действиями. Но здесь, стоя в канун всех святых под тёмным небесным куполом освящённым сиянием полной луны, с пятью трупами за спиной, я испугался какого-то призрачного мотора, прозвучавшего в лесных дебрях. И, как позже выяснилось, не зря. Звук этого призрачного мотора спас меня от неслышных шагов ночного бегуна. Если бы я не струсил, не отказался от идеи пересадить Камелию на водительское сиденье и остался бы на мосту еще хотя бы на одну минуту, Киран Шеридан, уже подбегающий ко мне с другой стороны берега, застал бы меня с поличным, и тогда… Тогда Беатрис Санчес сдвинулась бы ещё на одну позицию вниз по моему списку, и в моём красивом цветочном каталоге появился бы уродский сорняк, первое мужское имя, потому что в ту ночь при мне был пистолет, тот самый Para Ordnance P14-45, который я “на всякий случай” захватил с собой, выходя из своей спальни с забытыми ключами от автомобиля, и которым не колебаясь воспользовался бы, будь у меня весомый повод. Или повод мог бы быть и не весомым?.. Может быть, мне и стоило дождаться сынка местного шерифа, может быть и стоило продырявить его башку, ведь тогда бы он не нырнул вслед за тонущим автомобилем, не вытащил бы девчонку Фрост, она бы не выжила, как однажды после столкновения со мной выжила Беатрис Санчес, и я бы не боялся сейчас того, что к ней вернётся память, мне бы не пришлось искать возможности придушить её подушкой прямо в палате. Слишком небезопасной была амнезия выжившей девчонки, слишком хрупкой. Я осознавал это каждый лишний прожитый ею час, который ознаменовывал собой лишний шанс воссоздать забытые ею события, главным героем которых являлся я. Девчонка рано или поздно могла указать на меня пальцем: сегодня, завтра, спустя десять лет – я не мог продолжать жить под гнётом подобной опасности. Мне необходимо было избавление. И я совершил честную попытку освободиться, я искренне постарался и на каких-то этапах моих стараний мне даже повезло: оставшись незамеченным проколол два колеса в старой рухляди Афины, неизменно припаркованной у “Гарцующего оленя” (удачная попытка задержать мамашу), после чего мне, благодаря счастливому стечению обстоятельств, удалось обойти медицинскую вахту – медсестра отвлеклась на упавшего в обморок посетителя и даже не заметила, как я обошёл её с тыла. Однако в последний, решающий момент, когда мне оставалось всего пару шагов до сидящей полубоком ко мне в своей койке жертвы, в палату с кофе на вынос в обеих руках вошёл Киран Шеридан, который, как оказалось, выполнял роль сиделки девчонки, пока Афины не было рядом. Стиснув зубы, мне пришлось на ходу придумать какую-то несвязную чушь о том, что я пришёл узнать у Фрост, не помнит ли она чего-нибудь о Пэрис и зачем они вообще взяли отцовскую машину, но девчонка, к счастью, всё ещё ничего не помнила, а Шеридан, к несчастью, не собирался уходить, да и если бы даже ушёл, мне уже всё равно не удалось бы придушить девчонку сегодня – он меня уже видел. Парень словно телохранителем этой мелкой сучки заделался, уже второй раз спасал её от, казалось бы, неминуемой гибели. Всё-таки нужно было дождаться этого героя на том клятом мосту, прострелить его сердце и сбросить его ещё тёплое тело в реку, вслед за машиной. Поступи я так, никто бы не выжил: ни он, ни эта девка Фрост – никто. Но вместо этого я теперь, сидя у койки своей потенциальной жертвы, вынужден был из вежливости принять предложение Шеридана-младшего “пересечься” в “Гарцующем олене”, потому как он переживал за своего потрясённого горем одноклассника Зака, по совместительству являющегося моим младшим братом, но и эта встреча принесла мне больше тревоги, чем должна была: всё началось с Дакоты Галлахер и закончилось этой потаскушкой из ФБР. …Я слишком сильно испугался, чтобы тратить время на пересадку Камелии на водительское место. Поэтому я просто заблокировал машину и, включив автопилот, отправил её прямиком с моста. Скрываясь под покров лесных теней, я не видел выбегающего с противоположной стороны моста Кирана Шеридана, не видел ничего, что было после – я сломя голову мчался в сторону особняка по лесной тропе, которую успел изучить во время утренних пробежек. Но как бы быстро я не бежал, меня всё равно догоняли свет полной луны, рваные ночные тени и моя собственная тень. В ушах эхом раздавались скрипы ломающихся деревянных перил моста, хрустнувших, словно старая солома, брызги воды и вздохи. Вздохи тех двух девушек, которых я низвергнул в бездну, в пучину холодной чёрной воды. Им уже никогда оттуда не вернуться, их души навсегда останутся мёрзнуть под ледяным светом ноябрьских звёзд, под неподъёмной толщей чёрной влаги… Когда я узнал о том, что в машине обнаружилось не три трупа, а пять (позже выяснилось, что их всего четыре), я едва не сошёл с ума от ужаса и одновременного восторга: я никак не мог себе объяснить феномен сложения “три-плюс-два”. В начале второго часа ночи Заку позвонила Сабрина и, очевидно пребывая вне себя от шока, сообщила любимому сыну, что “наш автомобиль слетел с моста с пятью пассажирами”, совершенно забыв упомянуть о присутствии в автомобиле Пэрис. Зак сразу же бросился в гараж, чтобы проверить наличие в нём упомянутого мерседеса, а я бросился в комнату Пэрис сам не знаю зачем, просто хотел закружить её в своих объятьях и спросить: “Представляешь?! Пять!.. Откуда там взялось пять?!.. Наверное, кто-то залез в машину, пока я ходил за ключами, ты представляешь насколько дурацкая ситуация?! Насколько глупо!..”. Естественно я не сказал бы ей всего этого, просто схватил бы сестру в охапку и кружил-кружил-кружил, чтобы смеяться с ней в один голос, чтобы разделить с ней – хоть с кем-то! – шок от столь неожиданного поворота событий. Но Пэрис не оказалось в комнате. Я решил, что, наверное, она или помирилась со своим прежним бойфрендом, или на вечеринке нашла себе нового и теперь уединяется с ним в каком-нибудь пикапе где-нибудь за городом. Мысленно пожелав сестре хорошо провести этот вечер, я посмотрел на подаренные мне Максвеллом наручные часы от Breguet. Максвелл и Сабрина должны были приехать где-то через сорок-пятьдесят минут, так что у меня ещё было время, чтобы привести особняк в более-менее терпимое состояние после последней ушедшей отсюда пятнадцать минут назад компании пьяных подростков. Завтра утром Сабрина наверняка вызовет команду уборщиков, но сегодня нужно поддержать образ примерного пасынка… Когда спустя сорок пять минут переступивший порог особняка Максвелл сообщил нам с Заком о том, что Пэрис была одной из пяти девушек, находящихся в затонувшем авто, меня словно громом поразило – в первую минуту после услышанного я едва сознание не потерял от ужаса перед осознанием свершившегося. Только не Пэрис… Только не единственный по-настоящему любящий меня человек… Я не мог убить единственного по-настоящему любящего меня человека… Но я сделал это… Именно я… Лишил жизни… Её. Следующие сутки я прожил в тумане. Было всё: слёзы, выброшенная коллекция виниловых пластинок, ложь о вшивом коте, ожидание ареста, как вдруг… У меня появилась надежда. Некая Дакота Галлахер пропала без вести в ту же ночь, в которую я совершил самую страшную в своей жизни ошибку. Та скорость, с которой неизвестную мне девчонку назвали водителем, фактически возложив на неё ответственность, вину, по праву принадлежащую мне, меня резко отвлекла от накрывшей меня депрессии. Я решил, что это знак, что сама Пэрис оберегает меня, а я не мог подвести свою сестру, только не её, не мог сдаться, раз сама Пэрис ниспослала мне подсказку. Я решил бороться до конца, чего бы мне это ни стоило, а на следующий день Дакота Галлахер нашлась, по слухам живая и невредимая. Я с самого начала понимал, что версия с этой девушкой – лишь отсрочка, посланная мне свыше, но всё равно был зол на эту потеряшку за то, что она решила вернуться, не пропала без вести раз и навсегда. Поэтому в тот день встречи с Кираном Шериданом в “Гарцующем олене”, увидев, как Зак подзывает к нашему столу розоволосую девчонку, помогающую электрику – своему отцу? – вкручивать лампы над барной стойкой, я рассвирепел, поняв, что согласился на обед в столь насмешливой над делом моих рук компании: я вынужден был разделить пиццу с другом Зака, спасшим Камелию Фрост, и подругой Зака, не способной пропасть более чем на пару суток. Может быть всё дело в Заке?.. Может быть необходимо было прикончить его?.. Своего единственного конкурента в марафоне за власть в фирме Максвелла Оуэн-Грина. Почему бы его не убить?.. Почему он должен жить, когда Пэрис мертва?.. Пэрис заслуживала жизни во сто крат больше, чем этот заботливый сынок своей сексуальной мамаши. Если мертва Пэрис, ему точно незачем здесь задерживаться… Я думал об этом, когда мы уже выходили из кафетерия, оставив аппетитной, хоть и подержанной официантке с противно скрипучем именем Бернадетт щедрые чаевые. Мы уже почти прошли столик, за которым сидел шериф с этой сучкой из большого города, носящейся по Маунтин Сайлэнс со своим удостоверением агента ФБР, как ворона с блестящей финтифлюшкой в клюве, как вдруг… – Кто-то по фамилии Фаулер или Флауэр? – обращаясь к столику шерифа, вздохнула Афина Фрост. – Нет, никого с такой фамилией не припомню. Но есть созвучная фамилия Фаррелл, интересует? – Что за Фаррелл? – подал голос Шеридан-старший. – Ну как же, тот одноногий пират из Дэнс Форест. – Столетний старик из дремучего леса? – разочарованно выдохнул шериф. – Нет, не подходит. – А вы ищите кого-то молодого? – поинтересовалась Афина, но взгляд шерифа уже был сосредоточен на нас. Неужели он посмотрел на меня?.. Нет… На своего сына, идущего позади меня.