* * * Мел остается со мной весь день. Даже когда приходят копы и говорят мне о том, что по факту аварии ведется следствие, она остается рядом. Они дают мне визитную карточку адвоката, но я не оставляю ее. – Что-нибудь слышно от Джанет? – спрашивает Мел, переключая каналы, когда мы смотрим телевизор. – Нет, – подняв левую руку, я чешу пальцы под повязкой, а потом рассматриваю выданные мне болеутоляющие. Я не приняла ни одной. Я хочу ощущать эту боль. Это лучше, чем боль, разъедающая мое сердце. – Я хочу позвонить ей, но боюсь. Что, если она меня ненавидит? Мел искоса смотрит на меня. – Куинн, она не ненавидит тебя. Ты для нее как дочь, – она откладывает в сторону пульт от телевизора, берет лежащий рядом с ней телефон и смотрит на него. – Мы могли бы принести ей цветы или еще что, – предлагает она. На самом деле, это хорошая идея. Так я бы смогла проверить ее, но сделать это ненавязчиво. Я переодеваюсь в джинсы и толстовку, и мы с Мел направляемся к дому Джанет. На подъездной дорожке, рядом с ее машиной, припаркован черный «Експлорер», похожий на машину из проката. – Интересно, кто это? – спрашивает Мел, пока мы проходим мимо машины. – Вероятно, его тетя Барб – сестра Джанет, которая живет во Флориде. Мел кивает, ее капюшон натянут на голову, так как дождь продолжает лить. – Не могу поверить, что он получил полную стипендию. Я снова начинаю плакать из-за будущего, которого у него больше нет. Наверное, поэтому я и не могу открыть свое письмо. Если меня зачислят, я буду чувствовать себя виноватой, что его там не будет. Если меня не зачислят, мне придется остаться здесь навечно, в городе, главного героя которого я убила. Я ощущаю какое-то облегчение от того, что рядом с Джанет кто-то есть, но я не могу постучать в дверь. Что я вообще собираюсь ей сказать? Извините, что убила вашего сына? На обветшалом крыльце лежат цветы, открытки, еда. Каждый пытается выразить свои соболезнования ее потере. А что я собираюсь ей предложить? Цветы? Этого недостаточно, чтобы она смогла пережить свою потерю. Запаниковав, я смотрю на Мел, которая поднимает руку, чтобы постучать. – Мне нужно уйти. Я не смогу сделать это. Она кивает, почувствовав мою тревогу. – Хорошо, пошли, – она наклоняется и кладет цветы рядом с остальными. – Я оставлю их здесь. Я никогда не хотела причинять Джанет боль или отбирать у нее единственного ребенка. Того невыносимого чувства вины, которое я сдерживаю внутри, достаточно, чтобы утонуть в нем. Вы даже не сможете себе представить эти чувства, пока они не завладеют вами, не произрастут и уже больше никогда не отпустят вас. * * * Облака, темные и тяжелые, плывут со стороны Тихого океана и достигают берега. Слезы жгут глаза, когда боль становится такой же непреодолимой, как и волны. Я нахожу волны успокаивающими. Ветер, серость вокруг меня – это именно то, что мне нужно. Только это не так. То, что мне нужно, это Чейз. Почему я так долго избегала его? Как я могла позволить такому случиться? Умер. Он умер. Окончательно, навсегда, его искра в моей жизни угасла. Нервничая от того, что через несколько часов мне придется вернуться в школу, я проснулась, как только солнце поднялось с восточной стороны города. Судя по звукам, Мел, лежащая на кровати рядом со мной, спала. Я выскользнула из кровати и направилась на пляж. Сюда я приходила, когда была младше и скучала по своим родителям. В океане есть что-то бесконечно красивое и такое чувство, будто там, где вода встречается с небом, может произойти что угодно. И там я его представляю, будто он не ушел окончательно и бесповоротно. Чейз мог бы быть там, потеряться в переходе между водой и небом. Чувствую себя потерянной и онемевшей. От порывов ветра вода будто зеркальная – каждая крошечная волна отражает в себе маленькие блики света. Я лежу на песке и смотрю вверх, на небо, океанский бриз ощущается как соленые поцелуи на моих щеках. Я потеряна в своих собственных бурных мыслях. Пока я стараюсь делать один судорожный вдох за другим, мое лицо настолько жжет от рыданий, что, кажется, слезы никогда не прекратятся. – Чейз, я все испортила, – рыдаю я, наблюдая за облаками. – Прости меня. Не успеваю я произнести эти слова, как ощущаю холодок на своей коже. Мои руки покрываются гусиной кожей, и у меня получается дышать глубже, чем до этого. Чувство покоя и безопасности накрывает меня, я поднимаю руки с песка и скрещиваю их на груди. Закрыв глаза, я расслабляюсь и спокойно дышу. Я представляю, как его дыхание касается меня, как сквозь ветер он шепчет мое имя. Сегодня утром прохладно, но все, что я чувствую, это тепло вокруг себя, будто в этом крошечном пузыре вокруг меня наступило лето. Так же быстро, как это ощущение появляется, оно и проходит. Я заснула. Должно быть, я просто заснула. Это абсолютно невозможно, чтобы так явно я смогла почувствовать его присутствие. Но я почувствовала. Сев, я притягиваю колени к груди и прижимаюсь щекой к коленке. Теплый воздух окутывает мое тело, пока дождь бьет по моему лицу. Влажные волосы прилипают к щеке, и я отбрасываю их руками, чтобы осмотреть пляж, почти уверенная, что увижу его там. Я не вижу Чейза, но чувствую запах – приятный летний запах травы, пыли и его. Я тут же мысленно возвращаюсь в тот день, когда почувствовала, что влюбилась в него. Мне было тринадцать лет, я не понимала, что означает такая любовь, и как она будет действовать на меня. Это было прекрасно, и окончательно изменило мою жизнь. Туманным утром, пока мы потягивали горячий шоколад и облачка пара клубились над нами от каждого взрыва нашего смеха, Чейз сжал мою руку, и мое сердце подскочило к горлу и забилось так быстро и громко. В тот день, в тот самый момент, я влюбилась в него. Меня накрывают эмоции и воспоминания, такие знакомые. Они напоминают о блеске голубых глаз, об утренних поцелуях между прохладными простынями и о его руках, обнимающих меня, дарящих безопасность. Такое спокойствие я ощущала только в его присутствии, и ощущаю его прямо сейчас. Я боюсь пошевелиться. Может, если я останусь здесь, то смогу сохранить эти ощущения, это спокойствие, хоть на какое-то время. Я нахожусь здесь еще примерно около часа, смотрю на океан, заставляя себя снова сконцентрироваться на этих ощущениях, но я так и не чувствую этого снова. К тому времени, когда слышу, как позади меня кто-то кричит мое имя, я уже полностью промокла. Повернувшись, я вижу бегущую по пляжу Мел, ее ноги проваливаются в тяжелый мокрый песок. Тяжело дыша, она падает рядом со мной. – Ты напугала меня до чертиков, Куинн, – она прижимает руки к груди. – Я думала… ну, не знаю, что я думала, но, Боже, сделай мне одолжение, предупреждай в следующий раз, когда собираешься сбегать. – Прости. Мы сидим, и Мел, щурясь от дождя, оглядывает меня с ног до головы, пытаясь привести в порядок кудрявую массу вьющихся каштановых волос. – Ты не можешь лечь спать с кем-то, а потом просто оставить его просыпаться в одиночестве. Это просто грубо, – она улыбается, закатывает глаза, а потом начинает смеяться. – Из-за тебя я чувствую себя дешевкой. Сказать ей о том, что я чувствовала, будто Чейз был рядом со мной? Нет… не надо. Она подумает, что ты спятила. – Мне нужно было… – я замолкаю и хмурюсь, огорчаясь от мыслей, что почувствовала его, а затем снова потеряла, – немного воздуха. – Хорошо, – говорит Мел, потянувшись к моей руке. – Ну, давай, пошли. Здесь слишком холодно, и твой гипс весь промок. Бросив еще один взгляд на берег, я стряхиваю с ресниц капли дождя, надеясь, что, возможно, он появится снова. Только этого не происходит. * * * Этим утром меня переполняют эмоции. Это мой первый день в школе с момента субботнего происшествия, и я стараюсь быть нормальной, но в моей жизни уже никогда ничего не будет нормальным. Просто не будет. Я даже не уверена, что понимаю значение слова «нормально». В тот момент, как мы выбираемся из машины, Мел пытается поддержать меня. – Если захочешь, чтобы я кого-нибудь избила, просто скажи, – она разворачивается лицом ко мне, пока заходит спиной вперед в двери школы. – Я не дралась с пятого класса, – она поднимает свою правую руку и целует бицепс, – и настало время показать, для чего создавалось мое орудие. Если кто-то будет досаждать тебе, я врежу ему по лицу. Я дарю ей полуулыбку, стараясь ни на кого не смотреть – капюшон моей толстовки натянут на голову. – Как скажешь, Мел. Первый звонок еще не прозвенел, поэтому все находятся в холле, общаются. Это первый раз, когда я вхожу в школу после аварии. Только одна мысль о ней мгновенно возвращает маня назад к звукам разбивающегося стекла и скрежету металла.