– Ш-ш-ш-ш, – говорю я, крепче обнимая его. – Они уже едут. Просто держись, пожалуйста, малыш, держись. « Полиция штата сообщает, что ожидает токсикологический отчет, который поможет им понять, что стало причиной аварии, которая ранним субботним утром в Вестпорте убила бейсбольного игрока и звезду старшей школы Окоста. Чейз Паркер, семнадцати лет, которому недавно была предоставлена полная бейсбольная стипендия Университетом штата Флорида, по-видимому, потерял контроль над управлением своего грузовика и разбился в районе часа ночи на трассе Саут Форест в Вестпорте в субботу. Полицейские сообщают, что причины аварии, в которой столкнулись Паркер и еще одна ученица школы Окоста, Куинн Хэдли, расследуются. Паркер – хорошо известный бейсбольный игрок, ученик старшей школы Окоста – скончался в больнице в Харборвью рано утром в субботу. Хэдли, как сообщается, оказали первую медицинскую помощь и, в связи с незначительными травмами, отпустили. Множество одноклассников после того, как узнали об аварии, в субботу утром выложили в социальных сетях посты в память о лучшем бейсбольном игроке, который считался одним из топовых шорт-стопов и которому пророчили многообещающую карьеру в Университете штата Флорида. Полицейские также сообщили, что по одной из версий, решающим фактором в аварии могла стать скорость». Они выложили посты в социальные сети? Забежав в комнату, я хватаю мобильный телефон с прикроватной тумбочки и открываю «Инстаграм», чертовски хорошо осознавая, что мне не стоит этого делать. А потом я думаю о Чейзе: он собирался в колледж, в тот же самый, в который подала документы и я. Я разрушила его шанс на карьеру. Риз вздыхает, когда я возвращаюсь к столу. Подтянув колени к груди, я пролистываю ленту с фотографиями и постами наших одноклассников. – Может, мне стоит позвонить на работу и сказать, что я заболела? – спрашивает Риз. – Они обвиняют меня в аварии, – говорю я ей, а потом замечаю, что Тейлор отметила Чейза на видеоклипе, который, как она утверждает, напоминает ей о нем, а в «Пинтерест» написала, что потеряла любовь всей своей жизни. Но хуже всего – это фотография, которую она выложила, на ней они вдвоем и подпись: «Моя жизнь опустела. Ничто уже никогда не будет прежним». Ничто в ее жизни уже никогда не будет прежним? А как насчет жизни его матери? На сердце становится тяжело, когда я вижу фотографию. У Чейза колени в пыли после игры, он прижимает ее к своему боку, кепка повернута козырьком назад, и он целует ее в щеку. Я узнаю этот одурманенный победой взгляд и покрасневшие щеки. Я узнаю это потому, что получала все это многие годы. Мне интересно, что бы она подумала, если бы узнала о том, что он сказал, что любит меня. Это были самые последние слова, слетевшие с его губ. – Я л-л-любл-лю… т… т-тебя. Он любил меня. Мой серый мир заиграл красками от осознания того, что Чейз любил меня. О, Боже, так больно, что его больше нет. Эта рана, где-то глубоко внутри, то появляется, то исчезает, но никогда по-настоящему не исчезнет. Это как волны в море в бесконечном движении. – С тобой все будет хорошо? – спрашивает Риз, неуверенная в том, как можно меня успокоить. Она выглядит так, будто хочет меня обнять, но боится. Затем протягивает мне конверт с эмблемой Университета штата Флорида. – Держи, может, это поднимет тебе настроение. Прежде чем я успеваю что-то сказать, входит Мелинда с тремя пакетами продуктов, и я засовываю конверт под выписки из больницы, лежащие на столе. – Я справлюсь с этим, Риз. Сегодня я буду заботиться о своей девочке. Я не поднимаю на нее взгляд. Не могу, так же, как и не могу открыть конверт от Университета штата Флорида. В одночасье мое будущее больше не имеет значения. Не знаю, как можно думать о том, что моя жизнь будет продолжаться, в то время как его – нет. Отодвинув в сторону мысли о письме, я фокусируюсь на выставленных в «Инстаграм» постах. Самое худшее, что я начинаю ощущать вину за вчерашнее на более разрушительном уровне. «Не могу поверить, что Куинн врезалась в него. Я просто… не могу поверить. Она отобрала у меня любовь моей жизни. Я надеюсь, что она не может спать по ночам от той боли, которую мне принесла». Она это серьезно? К сожалению, да. Это именно то самое эгоистичное дерьмо, которое я от нее и ожидала, но все равно, до сих пор не могу в это поверить. Я, практически… оцепенела. То, что я навсегда разрушила его мечту профессионально играть в бейсбол, это уже достаточно скверное чувство, но теперь во мне присутствует дополнительное чувство вины за то, что подвела каждого в этом пассивном городе. – Ты можешь поверить в наглость этой сучки? – спрашивает Мел, заглядывая в телефон через мое плечо, пока Риз суетится по кухне, пытаясь найти свои ключи. Я не отвечаю. Не могу. Я в шоке. Мел садится на стул рядом со мной. – Я буду не прочь попросить Джанет сделать скриншот того сообщения от Тейлор, чтобы запостить его. У меня снова пересыхает в горле от мыслей о его маме и о том, что она, должно быть, чувствует сегодня, находясь в том доме, в котором он жил вместе с ней. – Что, если Джанет увидит это? Я имею в виду… она потеряла своего сына. По какому праву Тейлор ведет себя так, будто это она жертва всего случившегося? Прошлой ночью я была не в себе. Я полностью признаю это. И я оставила Джанет с врачами, чтобы она еще раз смогла увидеть своего сына. Она обняла меня, а я не смогла сказать ничего другого, кроме того, что мне жаль. – Насколько я знаю, у Джанет нет «Инстаграм», – Мел откусывает от моего бублика, к которому я даже не притронулась. – И я не думаю, что она будет обращать на Тейлор внимание. Особенно если знает, что они расстались. Риз целует меня в макушку. – Вернусь примерно к семи вечера, – она указывает на Мел. – Не оставляй ее сегодня одну. Мелинда подмигивает ей. – Я так и планирую. Буду рядом. – Мне не нужно, чтобы ты была рядом, – говорю я ей, закатывая глаза, и кривлюсь от того, как сильно у меня болит голова. – Нет, нужно, – говорит Риз и закрывает за собой входную дверь. Я жду, пока не слышу звуки ее машины, покидающей подъездную дорожку, а затем поворачиваюсь к Мел. – Серьезно, тебе не обязательно оставаться здесь со мной. Я буду в порядке. – П-п-пожалуйста, не надо, – шепчет он мне на ухо. – Об-б-бними… меня. Неа. Я не буду в порядке. Я чувствую, что сейчас снова сорвусь, и не хочу, чтобы в этот момент она была рядом. Я просто хочу, чтобы меня оставили наедине со своими мыслями. – Ты разговаривала с Ганнером этим утром? Мел закатывает глаза. – Все утро. Он писал мне смс, задавая кучу вопросов. – Каких вопросов? Я никогда не участвовала в школьных сплетнях и гордилась собой, что в последнее время начала их игнорировать, но сейчас мне внезапно стало очень интересно узнать о том, что они говорят обо мне. Она корчит гримасу, как делает всегда, когда не хочет мне что-то рассказывать. – Он спрашивал о том, что произошло. Кажется, он слышал, что ты резко свернула, когда увидела приближение машины. – Я этого не делала! – кровь приливает к моему лицу, щеки начинают пылать. – Как они вообще могут говорить такое? Их там не было. Я была ослеплена его чертовыми фарами и туманом. Что еще они говорят обо мне? Что произойдет, когда мне придется завтра утром вернуться в школу? О, Боже, не хочу никого из них видеть. Я тут же начинаю размышлять о возможностях не возвращаться в школу или вообще не покидать этот дом. Нет никакого чертового шанса, что Эмери позволит мне бросить учебу. В любом случае, это условие моего трастового фонда. Я должна окончить обучение в школе. Но должен же быть хоть один способ никогда не возвращаться в эту школу и не встречаться лицом к лицу с этими людьми. Может, перевестись? Сдать экстерном? Эмери не позволит этого. Засранец. Особенно когда до выпуска осталось всего три недели. От мысли о том, чтобы вернуться в школу, мне становится не по себе. Я знаю, что они думают обо мне – что я убила Чейза, что врезалась в него намеренно, но я не делала этого. Я бы никогда не смогла. Я не хотела быть этой грустной маленькой девочкой, потерявшей своих родителей, и не хочу быть убийцей школьной суперзвезды бейсбола. Но я такая. И пока нахожусь здесь, всегда буду такой. Мел тянется к моей руке, понимая, что именно сейчас происходит в моей голове. – Успокойся. Я знаю, что это не твоя вина. Ты знаешь, что это не твоя вина. Это все, что важно. Я могу себе это сказать, но не могу в это поверить. Глядя на меня, Мел приподнимает бровь, и на ее губах появляется едва заметная ухмылка. – Могу я сказать тебе кое-что, что поднимет тебе настроение? Дина арестовали прошлой ночью за распространение наркотиков. Похоже, что старичок Динни-бой какое-то время не будет доставать тебя. Наверное, для ареста было слишком много оснований. Несмотря на то, что это хорошие новости, они не поднимают мне настроение. Приподнятое настроение не вернет Чейза назад.