Связь, которая есть между ними, для меня настолько удивительна, что я начинаю видеть намного более яркий свет, все время вспоминая о том, что когда я был младше, думал, что она разговаривает сама с собой. Разговаривала ли она все это время с ним? – Она всегда могла тебя слышать? – Когда она нуждается во мне, я всегда рядом с ней. Слово «смерть» уже не звучит так плохо, как прежде, и я хватаюсь за эту слабую надежду. – Будет ли это так же для меня с Куинн? – Ты – часть нее. Ты всегда будешь рядом с ней, в каком-то смысле. – Я не понимаю… что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я – часть ее? – Ты – сильная душа, Чейз. Не у всех такая судьба. Это как… группа избранных душ, но мы не знаем, как и кем мы были выбраны, или сколько здесь таких, как мы. Не думаю, что таких очень много, но я знаю, что это передается в семье. Я такой… Поэтому и ты стал таким. Сколько бы нас здесь ни было, мы – избранные души, в то время как большинство созданы, как единичные элементы, не как пары с одной предначертанной связью на двоих. Ты и Куинн… вы сильные души. Это означает, что ты был создан для нее, чтобы принадлежать ей, всегда, в каждой жизни, которую проживаешь. Так же и с Куинн. В этой жизни ты умер для того, чтобы спасти ее. Так что же, я умер ради нее? Благородно, но все же, как моя смерть может спасти ее жизнь? – Я пока еще не знаю. Я только даю тебе информацию, которой владею на данный момент. Ты узнаешь, когда настанет подходящее время, но ты должен понять, что это душа выбрала такой путь. Моя душа? Хотел бы я иметь возможность треснуть сейчас самого себя, потому что, черт возьми, я умер, в то время как мог бы жить? Что за херня? – Тебе дано было два варианта. Твоя душа выбрала этот. В котором ты должен умереть, чтобы она смогла жить. Прежде чем он успевает сказать что-то еще, я представляю ту жизнь, которая была бы у нее, выбери я другой вариант. Тот, где я думал, что у нас могло быть все хорошо, тот, где я бы выжил в аварии. – Некоторые решения и поступки нельзя исправить, – говорит он мне. Предполагаю, он имеет в виду аварию, потому что это происходит прямо передо мной. Более того, я могу видеть это. Мы на вечеринке, между нами спор, затем драка между мной и Дином, авария. Все это было частью нашего плана. Эта авария была частью нашей судьбы. А остальное было в моих руках. Я вижу себя в инвалидной коляске, парализованного после аварии, и Куинн, плачущую рядом. – Я разрушила твою жизнь! Ты… это… это каждый день напоминает мне о том, что я у тебя отняла, – она бросает мне на колени мою бейсбольную перчатку. – Не думаю, что смогу жить с виной, что отняла это у тебя. Теперь я понимаю, почему выбрал этот путь. Вина, которую она бы испытывала, в обоих случаях была бы сильной, но в этом случае, с моей смертью, может быть, она сможет слышать меня. Если бы я выжил, то остался бы парализованным из-за сломанной шеи, о которой никто не знал, пока не стало слишком поздно, и она винила бы в этом себя. Вот почему мои ноги так странно чувствовались, когда я выбрался из грузовика. – Твоя душа выбрала этот путь, потому что ты знал, что это единственная возможность остановить то, что могло последовать позже. Я вижу еще одну свою жизнь после аварии, только Куинн не слышит меня, и я не могу остановить ее от самоубийства, когда давление после аварии становится слишком сильным. Тейлор и остальные жестоко насмехаются над ней в школе, будто она врезалась в мой грузовик специально. Только сейчас, когда я мертв, я могу быть здесь, рядом с ней, когда она нуждается во мне. – Мы видим только то, что нам необходимо, – продолжает объяснять отец. – Неважно, какая высшая сила присутствует во всем этом, информация – это основа всего. И то, что я точно знаю, – у тебя намного более значимое предназначение, чем ты можешь представить, Чейз. Твоя жизнь навечно переплетена с ее жизнью, – он жестом указывает на Куинн, удерживая руку мамы. – Не все являются сильными душами, и мы не знаем, почему были избраны стать такими – но мы ими стали. И я знаю, что этот дар был в нашей семье с того момента, как мы стали существовать. У каждого из нас есть пара. Та, которая создана для нас навечно. Нам суждено быть вместе, но мы соединяемся, когда для этого наступает время. И времени нам дают столько, сколько необходимо. Вот почему, как смертный, ты ничего об этом не знаешь – потому что у тебя намного более значимое предназначение. – Так как возникли эти сильные души? Я имею в виду… ведь не каждый человек такой. – Из того, что я понял, сильные души созданы как единая энергия, женская и мужская. Это чистейшее единение. Говорят, это потомки греческих богов. Они созданы, чтобы целиком посвятить себя своей половинке, полностью и самоотверженно своей безграничной любви, которой так не хватает в большинстве взаимоотношений. Самоотверженная, безграничная любовь. Теперь я окончательно все понял. Я не могу отвести взгляда от Куинн, и я ощущаю связь, которая проходит сквозь меня. – Что это означает для меня? Отец целует маму в щеку, а потом наклоняется и шепчет ей что-то на ухо так тихо, что я не могу разобрать. Но я и не спрашиваю. Это чувствуется… не знаю… как интимный момент, в котором они оба нуждаются. – Ты будешь рядом, когда понадобишься. – В каком виде? – В каком бы она ни выбрала. Ты не узнаешь, пока она не сделает этого, – отец встает, и мы направляемся через что-то, похожее на путь по воспоминаниям, каждое из которых о Куинн и обо мне в течение всех лет, которые мы провели вместе, сначала как друзья, а потом уже как пара. – На самом деле, я не могу объяснить эту часть, потому что это уже не в наших силах. Твоя мама видела меня, разговаривала со мной все эти годы, в той форме, какая ей была нужна. Не каждую сильную душу можно увидеть. Смертные сильные души могут увидеть своих умерших вторых половинок, только когда этого требует ситуация, или если появляется угроза существования этой пары. – Так ты здесь из-за мамы? – Я годами помогаю ей, а ты здесь, чтобы помочь Куинн. Она сильная, невероятно сильная, и у нее есть сила преодолеть все это, но она нуждается в тебе. Она ранена, потеряна и в смятении, и ты единственный, кто может провести ее через это. Это ранит меня – его слова, мы с Куинн, наша связь. Я вижу утро, когда она в очередной раз пробирается в мою комнату. Ее глаза выглядят безжизненными, она бесцветная копия девушки, которую я знал раньше – девушки, которой я отдал свое сердце. – Ничего. Это не ничего. В этом и была причина того, что никто из нас не смог отступить, даже когда все было уже кончено. По этой причине я чувствовал присутствие Куинн, даже когда не видел ее. Мы одно целое, наши души связаны, соединены навечно. Она в моих костях, в моей крови, в моем сердце. По этой причине я и не мог отпустить ее, по этой причине меня и тянуло к ней. У меня болит сердце за нее, и я должен убедиться, что с ней все будет в порядке. Я беспокоюсь за нее. Я не жалею ни о чем, что было между нами, за исключением того, что не смогу показать ей и подарить ту любовь, которую она заслуживает в этой жизни. Как ни странно, я знаю, что это не конец. – Будь здесь для нее. Это все, что ты можешь сделать, – говорит мне отец. Глава 11 Куинн Большую часть субботнего дня я провожу в постели, дрейфуя между сном и реальностью. Я хочу уснуть такой разновидностью сна, которая поможет разуму полностью затихнуть, вот только мое сердце не позволяет мне этого. Вместо сна я пялюсь в потолок и плачу, слезы скатываются по моим щекам в уши. Пока я лежу так, воспоминания о Чейзе вращаются в моем мозгу настолько быстро, что я не могу различить их, но они там. Они как вспышки – годы, которые мы провели вместе, кем мы стали и что бы у нас было. Ощущения внутри меня – давление, страх – это слишком много. Мысли о том, что он умер – это что-то, что я не могу осознать. Что-то мерзкое и похожее на одиночество. Хотела бы я вернуть назад свою детскую невинность, как тогда, когда потеряла своих родителей. Все это напоминает мне утро после смерти родителей. Покрасневшие опухшие глаза и опустошенное сердце, выискивающее причину тому, почему жизнь изменилась. – Я был т-т-трусом, – его голос звучит подавленно и сокрушенно. – Я должен… сказать тебе. Для меня это не было… к-к-концом. Меня окутывает ранний утренний свет. Как суровое напоминание того, что воскресенье настало, возвращается боль, а я застигнута врасплох и сломлена. Я убила его. Я врезалась в него своей машиной. Он умер. Ушел. Одно слово, произнесенное мысленно, но такое окончательное. Мои мысли тут же переключаются на Джанет, на то, что, должно быть, она думает обо мне, через что ей сегодня предстоит пройти, прямо сейчас. Через что она будет теперь проходить всегда. Эти события не станут просто этапом жизни, после которого она сможет восстановиться, и, тем более, не станут просто периодом времени. Это будет с ней всегда – жизнь без единственного сына. Бездетность. Страдание. Боль. С одной стороны, я опустошена из-за произошедшего, а с другой, я не должна. Это Джанет должна быть опустошена. – Ненавижу то, что мне приходится оставлять тебя, но мне нужно на работу, – говорит мне Риз, когда в воскресенье утром мы сидим за кухонным столом. – Я не могу дозвониться до Эмери. Я пыталась. Они где-то за пределами Бристольского залива. Я не говорю ей ничего в ответ, когда она подталкивает в мою сторону бублик, намазанный сливочным сыром. Как я могу есть в такое время? – Тебе нужно поесть, Куинн. Я понимаю, что Риз хочет быть рядом, наверное, потому, что она думает обо мне уже как о сестре. Именно так мы себя и ведем. Все четыре года, что она встречается с моим братом, она живет с нами, и я привыкла к тому, что она всегда рядом. Только сейчас я мечтаю о том, чтобы она ушла. Я хочу погрязнуть в своих страданиях. Чейз мертв уже целый день. Двадцать четыре часа без него, и это похоже на вечность. Аварию показали по нашим местным новостям и в воскресных газетах поместили материалы вместе с фотографиями наших искореженных машин. Мне приходится сразу же отвести взгляд в сторону, а потом я снова мысленно возвращаюсь туда.