Миссис Коул хмурится. – Ты знаешь, о чем я говорю, Куинн. Естественно, я знаю, о чем она говорит. Неужели кто-то и правда думает, что я смогу забыть о том, что произошло? Как будто могу просто притвориться и не думать о том, что сделала. Всякий раз, глядя на себя в зеркало, я вспоминаю обо всем. Всякий раз, глядя на фотографии с ним или с моими родителями, я вспоминаю обо всем. И всякий раз, глядя на Ганнера, я вспоминаю обо всем. Это трагедии моей жизни, и, наверное, поэтому все думают, что мне нужно напоминать об этом. – Нет, я не уверена, что понимаю. Вы говорите о моих родителях или о Чейзе? Эта сердечность в ее глазах, я вижу ее. Ей не все равно. Ей на самом деле не все равно. – Я знаю, что это был несчастный случай, и если тебе нужно больше времени, в конце концов, мы можем придумать что-нибудь. Я встаю со стула и поворачиваюсь к двери, мне хочется плакать, но я сдерживаю себя. – Я в порядке. Как только оказываюсь в коридоре, на меня все начинают пялиться, молча ожидая моей реакции. Они наблюдают за каждым моим движением, не желая пропустить мое крушение. Моя рука соскальзывает с двери, и позволяю ей закрыться за своей спиной. Смотрю на Мел… только вместо сочувствующего взгляда, который я получала последние несколько дней, я вижу в ее глазах боль. Произошло что-то очень плохое. Я замечаю, что все вокруг меня смотрят на свои телефоны, и я не уверена, что именно они там рассматривают, до тех пор, пока мельком не заглядываю в телефон Мел и понимаю, что там я. Ганнер. Я. Та ночь. Они знают. Я в ужасе от того, на что они смотрят. Как это могло произойти? У кого была возможность сфотографировать это? Я знаю, что Ганнер никогда бы не сделал этого. – Теперь все знают, что ты шлюха, – говорит Тейлор мне в спину. Я разворачиваюсь лицом к ней и смотрю на телефон, крепко зажатый в ее руке. На нем фотография, которая была разослана всем по смс. С той ночи… четвертого августа… день рождения Мел. В желудке начинает все гореть, кипит так, будто по всему моему телу разливается кислота. Это парализует меня, нет ни малейшей возможности сдвинуться с места. Мои руки и ноги дрожат. – Ты на самом деле думала, что никто не узнает об этом? – с каждым словом мои глаза все больше наполняются слезами. Это не из-за Тейлор, а из-за Мел, которая стоит позади нее со слезами на глазах. – Не могу поверить, что ты поступила так со своей лучшей подругой. Я моргаю, по большей части из-за шока. Я не ожидала этого. Я полностью потеряла дар речи. Мелинда стоит возле моего шкафчика, и я могу видеть ее через плечо Тейлор. Я наблюдаю за ней, ожидая, пока она поймет, насколько я подлая, поймет, что ее лучшая подруга уничтожила любое воспоминание о взаимоотношениях, которые у нее были. Я жду ее ненависти. – Какого черта, Куинн? – спрашивает она достаточно громко, чтобы окружающие нас могли услышать, развернуться и уставиться на нас. – Это правда? Я понимаю, почему это так важно для нее. В то время она встречалась с Ганнером, а через две недели они расстались. Ганнер, так же, как и я, был подавлен тем, что произошло, и не только потому, что переживал из-за Мел и не хотел причинять ей боль, но, по большей части, из-за Чейза. Чейз был лучшим другом Ганнера, и последнее, чего он когда-либо хотел, это намеренно предать его. Поэтому мы приняли решение хранить это в секрете, что, как мы думали, будет лучше для всех. Проблема была не в том, что это произошло на вечеринке, где присутствовала половина школы, и мы понятия не имели, сколько людей могли увидеть нас вместе, а в том, что никто из нас не помнил, что именно произошло той ночью. Мы честно не знали, что тогда было. Когда я не отвечаю, Мел качает головой. – Я заслуживаю ответа, Куинн. Она заслуживает ответа, да, но у меня нет ни одного для нее. Я не могу причинить ей боль. Но я должна, и это плохо. Я не могу вздохнуть. Что мне делать? Какое-то время я просто дышу, пытаясь успокоиться, но это не помогает. В животе сворачивается паника, будто по моим венам медленно растекается яд. Нужно сглотнуть подступившую к горлу желчь, но я не могу. Мое тело застыло. Мел делает шаг ко мне. Вот все и начинается. Мне тут же становится страшно, страх накатывает на меня, как волна на берег. Но потом она останавливается, из ее глаз текут слезы, и она разворачивается и уходит. Она не назвала меня сучкой и не накричала. В этом не было нужды. Достаточно ее молчания. Я разворачиваюсь, намереваясь уйти, и замечаю Ганнера, стоящего рядом и наблюдающего за мной. Он делает шаг в сторону, и я вижу обеспокоенность в его глазах, он сожалеет. Смешно. Мы оба на этой фотографии, но шлюха я. Я предала свою лучшую подругу. Никто не осмеливается смотреть на Ганнера с такой же ненавистью и отвращением, с какими они пялятся на меня. Так, будто они думают, что я сделала выбор, предав свою любовь, а Ганнер был просто одной из моих жертв. Я поднимаю руку, показывая, что ему не стоит сейчас ко мне подходить. Мне хочется бежать и кричать. Во рту так пересохло, будто я не пила несколько дней. К щекам резко приливает кровь, в груди то же самое чертово жжение. Если посмотрю вниз, то, уверена, увижу, что она вся в пятнах и покрасневшая. Я чувствую, как меня снова накрывает воспоминаниями. Ничего не становится лучше, ничего не проходит. Я навсегда застряла в той ночи – на том повороте, в том тумане. Я все молюсь и молюсь, и когда это не помогает, когда ничего не меняется, мне становится противно от самой себя. Так бесит, что каждая моя мысль – мрак и наваждение. Я хочу, чтобы все это закончилось. Обида, боль, злость и вся моя жизнь, потому что, как только я начинаю нервничать, это сразу приводит к воспоминаниям о той ночи, когда умер Чейз. Несколько месяцев назад, еще до его смерти, я медленно отгородила себя ото всех, и сейчас я по-настоящему одна, и это самое подавляющее чувство, которое я могу себе представить. Наконец, я беру себя в руки и сдерживаю слезы, пока угрызения совести от того, что я сделала, не загонят меня в такое место, из которого я не смогу выбраться. Я больше не могу бороться с этим, и не хочу. Это слишком тяжело. Я облажалась во всем… Чейз, мои родители, Мел… моя жизнь. И вот так просто меня осеняет. Это единственный правильный выход от последствий сделанного мной неправильного выбора. И сразу же я больше не боюсь одиночества, потому что понимаю, что это единственная возможность все исправить. Я не боюсь своего разбитого сердца. Это единственная возможность унять боль и вернуть себе немного покоя. С этими мыслями я разворачиваюсь и через входные двери выбегаю наружу, вперед, по направлению к пляжу. Я знаю, что должна сделать. Глава 18 Чейз Я не знаю, сколько прошло времени для меня, может, минуты… секунды, но я стою на пирсе рядом с Куинн, ее мысли удушающие. Нас окружают большие черные скалы, холодный ветер с пляжа треплет ее волосы вокруг лица. Сейчас ее капюшон снят, и я могу заглянуть в ее глаза. Я не могу заставить ее повернуться ко мне. Я знаю, что она меня чувствует, но я не в состоянии сделать что-то, чтобы она меня увидела. Под нами расстилаются, как она думает, ответы, бесконечные воды… бесконечная серость… бесконечная красота, для нее, для нас, навечно. Эта вода… она хочет верить в то, что эта мутная рифленая поверхность подарит ей свободу. «Здесь может быть Чейз, потерявшийся в переходах между двумя горизонтами». Я смотрю на Куинн. Волны бьются о скалы, до наших ног долетают брызги океана. Ее лицо мокрое от слез, из-за чего я ощущаю, будто по моим венам растекается яд. – Мне не нужна такая жизнь. Мне не нужно все это… мне нужен ты, Чейз. Я хочу, чтобы эта боль прошла, – всхлипывает Куинн. Она закрывает лицо ладонями и прислоняется к скале, свернувшись в калачик, крепко обхватывая руками свое трясущееся тело. – Я не могу справиться с этим. Ты мне так сильно нужен. Я жду, когда она подумает о той ночи и о том, что делала с Ганнером, но она этого не делает, и я не знаю, вдруг это намеренно. Я не смог увидеть, что видели на экранах своих телефонов все, кто стоял в коридоре. Очевидно одно: то, что произошло между ними, было достаточно плохим, чтобы они оба договорились никогда не рассказывать об этом. Мел или мне. Но о чем? Все, что я могу, это утопать в смятении и боли, которую она ощущает, и в ее мыслях о том, чтобы покончить со своей жизнью. Как получилось, что все резко пришло к этому? Ее боль пульсирует в моей груди, затрудняя дыхание. Я пытаюсь сдерживать разрывающие меня изнутри рыдания. Это так отличается от ощущений, когда я плакал раньше, потому что сейчас это не приносит облегчения. Я не получаю никакого освобождения. Опускаясь на колени рядом с ней, я хочу отдать ей все, что только могу. Но правда в том, что я сам нуждаюсь в ней, и это как бы, не знаю, эгоистично, да, но, может… может, таким образом, мы наконец-то сможем снова быть вместе. В тот момент, когда я сажусь рядом с ней, меня накрывает ее скорбь, и я перестаю что-либо видеть, в каком-то смысле, я практически ослеплен. Ее тело переполнено горем, рыдания такие сильные, что почти беззвучны. – Это единственный выход, Чейз. Я не могу жить без тебя, и после всего этого, больше ничто не сможет разлучить нас, – говорит Куинн, а затем, покачиваясь, встает. Еще одна волна врезается в скалу, намочив ее одетые в джинсы ноги, она делает еще один шаг и прыгает. Как только она ударяется об воду, я больше не знаю, о чем она думает, и пытаюсь услышать ее мысли, но не слышу ничего, кроме своего имени. Волны обрушиваются на нее, течение тут же затягивает вниз. На одну долю секунды я снова задумываюсь над тем, что, может, сейчас это наш шанс. Может, может… хорошо, что все так произошло, и мы снова сможем быть вместе. – Нет! Сейчас, Чейз, ты должен слушаться меня! – кричит отец, тут же оказавшись рядом со мной, и указывая на воду, где находится Куинн. На мгновение я отшатываюсь от его злости, в шоке от того, что он так расстроен из-за всего этого. – Этого не должно произойти. Ты должен остановить ее. Но… это могло бы означать, что… мы снова будем вместе. Отец хватает меня за руку, разворачивая лицом к себе. – Сейчас, ты должен спасти ее. Ты не можешь позволить этому произойти. Я знаю, что должен остановить ее – я чувствую это – но эгоистичная часть меня хочет позволить ей сделать это. Я хочу снова быть с ней. – Нет! – снова кричит отец, ярость в его голосе настолько сильна, что меня пробирает до костей, внутри меня все вибрирует. – Ты не понимаешь. Вы не сможете быть вместе, если она умрет вот так. Она добровольно прыгнула в воду, желая покончить с собой. Это разорвет вашу связь навсегда. Это будет концом для вас обоих.