Он выглядит смущенным, начинает осматривать комнату, а потом его глаза округляются от того, что он видит. Я прослеживаю за его взглядом, и мое сердце замирает… на прикроватной тумбочке лежит упаковка от презерватива, и когда я опускаю взгляд чуть ниже, доказательство случившегося валяется на полу – использованный презерватив. – Твою мать! – орет Ганнер, ударяя по закрытой двери шкафа рядом с собой. Наконец, перестав бить шкаф, он быстро хватает свои джинсы и натягивает их на себя. Пока пересекает комнату, он с бешенством запускает руки в волосы, потом останавливается и смотрит на меня с полной опустошенностью во взгляде. — Какого черта, Куинн! О чем мы думали? Все, что я могу, это сидеть здесь и думать о том, как мы могли быть такими беспечными? Мы предали двух самых близких нам людей, которых любим больше всего на свете. Теперь это не вернешь назад. Ганнер хочет знать, о чем мы думали… очевидно, ни о чем. Чейз смотрит на меня после того, как увидел мои воспоминания. – Теперь ты понимаешь, почему я чувствую, что разрушаю все вокруг себя? Я переспала с твоим лучшим другом, Чейз. Я не достойна тебя! Он молчит, не выдает ни звука, и я опасаюсь, что он собирается уйти. Что, если я больше никогда его не увижу? На мгновенье я забываю о том, что он может слышать каждую мою чертову мысль. Без единого возможного секрета, все это должно быть намного проще, так? Но это не так. Даже несмотря на то, что Чейз может слышать каждую мою мысль, у меня такого дара нет. Выражение его лица пустое, оно не выражает ничего. Его взгляд настолько закрыт, что я не могу понять, что он чувствует или о чем думает, и он так избирателен в словах, которые произносит. Я складываю руки на коленях в ожидании, что найду какие-нибудь слова, но ничего не выходит. У меня есть только мысли и воспоминания, каждое из которых, как удар ножом в его сердце, и мне так жаль. Я так сожалею, что втянула его во все это. Чейз сдвигается, скидывает ноги с края кровати, чтобы встать, и приседает напротив меня. – Все в прошлом. Теперь это не имеет никакого значения. Но это не в прошлом. Я не могу взять и просто забыть о том, что сделала. – Нет, Чейз, ты ошибаешься. Это имеет значение. После того, что произошло, я понимала, если честно, я просто верила в то, что мы должны расстаться, потому что дать тебе узнать о том, что я спала с Ганнером, было бы настоящим предательством, и я знала, что это причинило бы слишком сильную боль, – я вскидываю руки в воздух, но тут же побеждено роняю их на ноги. – А потом, в довершение всего, я становлюсь причастной к аварии, которая тебя убивает. – Неправда. – Правда! – срываюсь я. – Вот почему я сделала вчера такой выбор. Почему ты просто не оставил меня одну и не дал мне умереть? Тогда бы все это, наконец, закончилось. Этот вопрос ему ни капли не нравится, его тело напрягается. Он делает глубокий вдох и полностью сосредотачивает взгляд на моих глазах, когда начинает говорить: – Ты должна выслушать меня, Куинн. Очень важно, чтобы ты услышала все, что я собираюсь тебе сказать. Поэтому я здесь. Ты спрашивала меня, почему, и теперь я знаю ответ. Крайне важно, чтобы ты поняла, что я пытаюсь тебе объяснить, потому что от этого зависят обе наши жизни. – Но ты уже мертв. Я не понимаю, Чейз, после всего, что я натворила, после всей боли, которую причинила, почему ты здесь? Он качает головой. – Посмотри на меня. Я не ушел. Я все еще очень даже присутствую в твоей жизни. И всегда буду. Я не понимаю, что он пытается мне сказать. Я не заслуживаю его прощения. – Куинн, – он вздыхает, качая головой, – не говори так. – Но это правда. Я не принесла тебе ничего, кроме боли, и все еще продолжаю ранить тебя. Чейз хочет, чтобы я посмотрела на него, поэтому приподнимает мой подбородок, и тепло от его прикосновения растекается по всему моему телу. Выражение его лица смягчается, а в глазах появляется сочувствие. – Если бы вчера я не остановил тебя, это стало бы концом для нас обоих. Навсегда. – О чем ты говоришь? – По этой причине меня можешь видеть только ты. Я приподнимаю бровь, думая о том, что он сошел с ума, или же я. – И это потому?.. Он берет мои руки в свои. – Потому что мы с тобой… так сказать, сильные души. Сильные души? Я смотрю на него, не понимая, что он пытается мне сказать. Что это, черт возьми, такое, сильные души? – Все произошло так, как и должно было произойти. Ты должна мне поверить, что ничто из всего этого не было нашей виной… Ганнер… Тейлор… моя смерть… все это было частью того, что должно было произойти. Мне было суждено умереть в той аварии, чтобы таким образом я смог спасти тебя. Моя душа приняла решение пожертвовать собой ради тебя и нашего общего будущего. – Ладно. Так что, ты принял решение закончить свою жизнь, но мне такой выбор не был дан? – Я не принимал решения покончить со своей жизнью, Куинн. Та авария, моя смерть – это было предначертано. Это должно было произойти. Мое сердце начинает биться немного быстрее. – Я не… я просто… – Куинн, любовь не прошла, – говорит Чейз, перебивая меня. – Не для нас. Это как закат солнца. Оно скрывается на короткое время, сменяясь темнотой, но оно всегда есть. Оно просто прячется, – большим пальцем он проводит по моей щеке, и это ощущается так тепло и так правильно. – А затем, когда ты начинаешь думать о том, что оно никогда больше не поднимется, оно появляется, и ты снова сталкиваешься с этой красотой. Я не уверена, как осмыслить то, что он говорит. Какое-то время Чейз наблюдает за мной, но ничего не говорит. В какой-то момент его взгляд опускается на мои губы, а потом снова возвращается к моим глазам, и я думаю о том, что он может поцеловать меня, или, по крайней мере, хочет это сделать. И огромная часть меня надеется, что он сделает это. Отклонившись, он с трудом сглатывает и создает между нами дистанцию. Ладно, ну, возможно, я не так все поняла. Мы не можем это сделать? Он не отвечает. – Ты все еще не объяснил, почему ты здесь? Как так получилось, что, кроме меня, тебя больше никто не может видеть? – спрашиваю я, желая услышать ответ. Я так нервничаю из-за того, что он может исчезнуть, как в прошлый раз, но, пока что, он все еще здесь, и мне нужно знать, что именно нас связывает. Я знаю, что это, скорее всего, любовь, чем просто сильная связь. Как бы еще он смог вчера спасти меня? – Потому что мы – сильные души, – повторяет Чейз. – А поточнее? – У каждого человека есть душа, но только у избранных есть дар быть сильной душой, – объясняет он. – Они созданы, чтобы быть вместе, и им суждено находить друг друга в каждой из жизней. Они произошли от греческих богов… созданы для вечной любви. Эти души, соединенные друг с другом, не всегда умирают вместе, но одно остается неизменным: в каждой жизни они будут связаны любовью. Я не уверена, что на это ответить, поэтому просто молча таращусь на него. – Знаешь, как говорят, «глаза – это зеркало души»? Ну, для нас это так и есть. В то время, как наша внешность с каждой новой жизнью будет меняться, единственное, что всегда будет оставаться неизменным, это наши глаза. – Так что, мы… – я замолкаю, пытаясь осмыслить, что все это значит. Если это правда, то это многое объясняет. Тогда неудивительно, что я сразу же положила на него глаз в детском саду – я ощутила такую огромную связь с ним и его прекрасными карими глазами. Э-э-э, погоди-ка, мы были вместе в других жизнях? Чейз кивает. – У нас их было много, хоть обстоятельства и меняются. Мы были созданы, как сильные души, с предназначением всегда быть вместе. – И какой урок я должна выучить в этой жизни? Просто все выглядит так, будто я продолжаю совершать одну ошибку за другой. – Если честно, я не знаю, но что я знаю точно, тебе еще так многому предстоит научиться и прожить так много жизней. – Что насчет тебя? Что было твоей задачей? – Спасти тебя, – он наклоняется и касается моей щеки, его легкое прикосновение отзывается во мне покалыванием по всему телу. – Моя душа принесла себя в жертву ради тебя. Я улыбаюсь, потому что он выглядит таким убежденным и уверенным, когда отвечает на этот вопрос. Это просто… в этом весь Чейз. С того дня, как мы познакомились, он всегда вставал на мою защиту. – Должна ли я поблагодарить тебя? Он тоже улыбается. – Это было бы мило с твоей стороны. Я улыбаюсь шире, но в этом всем для меня еще так много всего непонятного. – Я не совсем понимаю… так что, получается, не все души созданы друг для друга, ну, знаешь, как пара? – Именно так. Сильные души отличаются от обычных. Скажем так, они были «выбраны» и им предначертано проходить путь вместе, – объясняет мне Чейз, глядя на меня, пока медленно произносит: – В каждой новой жизни они обязательно соединяются. Когда один умирает, они никогда, по-настоящему, не уходят, потому что даже в смерти их предназначение остается прежним. Одно из предназначений – это спасение другого, и если они умирают, у них есть возможность дать знать своим вторым половинкам о своем присутствии, если те нуждаются в этом. – Получается, это происходило и раньше? – Ну, да, судя по тому, что я смог увидеть. Я увидел множество наших совместных жизней. Однажды ты спасла меня из горящего здания. Ты умерла, и только благодаря твоей жертве я выжил. Это объясняет, почему у тебя сейчас такой страх перед огнем, – он замолкает, и я выпучиваю глаза. Я ненавижу огонь. Я делаю короткий вдох и ощущаю привкус дыма в горле, как происходит каждый раз, когда я остаюсь одна, даже на пляже. Но я никогда не говорила никому об этом. Даже Чейзу. – В одной из жизней я был наркоманом и настоящим говнюком. Так или иначе, в одну дрянную ночь я попал в ужасную автомобильную аварию, и ты была парамедиком, которого вызвали на место аварии. Ты помогла мне той ночью, а потом навещала меня в больнице, где у нас зародилась дружба. После этого ты помогла мне побороть мою зависимость, и, в конце концов, наша дружба переросла в любовь. – Чем это все закончилось? – Двумя замечательными детишками. Мы умерли в преклонном возрасте… вместе. – Так, после смерти мы все равно вместе? – Да, когда один умирает, вторая половинка, в каком-то смысле, всегда рядом. Как в нашем случае, так должно было все случиться. Нам обоим суждено было быть там той ночью, и у моей души был выбор, выжить или умереть в той аварии. Если бы я выжил, то остался бы парализованным, и из-за чувства вины ты бы покончила с собой, как пыталась сделать это вчера на пирсе. Моя душа видела это. Я бы не смог спасти тебя, поэтому я выбрал смерть, потому что это означало, что я мог бы быть рядом, когда был бы тебе больше всего нужен.