До этого момента я и не верила в судьбу. Моя теория заключалась в том, что ты сам строишь свою судьбу, а карма рано или поздно настигнет тебя. Я верила, что моя карма меня настигла, и потом мне пришлось жить с ее последствиями. Я никогда не была так счастлива из-за того, что ошибалась. В этом мире все гораздо сложнее. Сейчас я в этом уверена, спасибо Чейзу, хотя я все еще не могу представить, как мне жить дальше. Возвращение в школу, определенно, не возглавляет мой список дел, которыми нужно заняться, но я понимаю, что мне нужно встретиться со школьным консультантом и перенести экзамены, которые я пропустила на прошлой неделе. Я с большим удовольствием покончу со всем, что придется сделать, чтобы выпуститься. А что будет после этого, я не уверена. В последние две недели мой мир полностью остановился. Раньше моя жизнь была сосредоточена на том, что будет после окончания школы, сейчас же я не готова думать об этом. Письмо от Университета штата Флорида все это время пролежало на моем комоде, и я ни на шаг не подошла ближе к тому, чтобы открыть его, так же, как и две недели назад. Думать о будущем – значит, двигаться вперед, а я все еще не уверена, что достаточно для этого сильна. * * * Когда я выхожу из комнаты, одевшись в школу, наконец-то, в футболку и джинсы, а не в толстовку с капюшоном, Эмери сидит на кухне за обеденным столом, безучастно уставившись в кружку с черным кофе. Он слышит мое приближение и тут же разворачивается, будто я напугала его. Улыбнувшись, он встает и направляется ко мне, притягивая меня в крепкие объятия. Я вздыхаю, слезы жгут глаза. Боже, как же я нуждалась в этом. Я так сильно соскучилась по нему. Серьезно, за последние три месяца это первый раз, когда мы видим друг друга. Он уехал в марте, так что его не было ни на момент аварии, ни на похоронах Чейза. – Черт, Куинн. Я так рад видеть тебя, – говорит он, глубоко вздыхая, и отстраняется, чтобы осмотреть мое лицо. – Я так рад, что с тобой все в порядке. Как рука? Болит? – Нет, она в порядке. Я знаю, Риз рассказала ему обо всем в тот день, когда, наконец, дозвонилась до него. Он работал на Аляске, и целый месяц у них не было телефонной связи. Раньше я завидовала, что ему приходилось отключаться от мира и находиться там, где никто не сможет его найти. Хотя в экстренной ситуации это все же отстой. Я смеюсь, пытаясь дышать, когда он сжимает меня еще в одном крепком объятии. – Я тоже скучала по тебе, Эм. Обернувшись, я вижу Чейза. Он стоит на кухне с теплой улыбкой на лице, наблюдает за нашими с Эмери объятиями и выглядит от этого таким же довольным, как и я. – Как долго будешь дома? Когда Эмери отпускает меня, я начинаю копаться в холодильнике. Я, на удивление, голодна, поэтому вытаскиваю яйца и бекон. Эмери внимательнее разглядывает меня, прислонившись к кухонной стойке. – Несколько дней, – он прочищает горло. – Ты хорошо себя чувствуешь? Я слышал, ты пропустила несколько занятий в школе. Самая лучшее в Эмери – что мне никогда не надо извиняться или во всех красках объясняться с ним. Он переживает, поэтому, естественно, задает вопросы, но если я игнорирую вопрос, он всегда дает мне время, чтобы я решила, что именно я хочу сказать и тогда, когда сама этого захочу. Он всегда старается делать для меня только самое лучшее, и я никогда этим не пренебрегала. Когда погибли наши родители, ему было восемнадцать, но он ни разу не дал мне почувствовать, что сожалеет о том, что застрял со своей одиннадцатилетней сестрой. Не думаю, чтобы его хоть раз похвалили за то, что он пожертвовал своей жизнью ради меня. – Мне становится лучше, вроде бы, – наконец, говорю я ему, когда решаю приготовить для нас обоих яйца. Он продолжает наблюдать за каждым моим движением, присаживаясь за стол. – Сегодня я собираюсь сходить в школу, чтобы договориться сдать на этой неделе экзамены, которые я пропустила. Когда я даю себе минутку на то, чтобы посмотреть на него, я понимаю, что он выглядит намного старше. Его темные волосы длиннее, вьются на концах, выглядывая из-под бейсболки, а челюсть покрыта густой бородой после месяцев работы на судне. Улыбнувшись, я качаю головой. – Как отнеслась к бороде Риз, Дак Династи? (Примеч.: имеется ввиду Duck Dynasty – американский телевизионный сериал, главные герои которого известны своими длинными бородами). Эмери снова улыбается и поднимает свою кружку с кофе, чтобы сделать глоток. – Она сказала, что мне лучше успеть побриться до того, как она вернется домой. Какое-то время мы просто болтаем, и он не давит на меня разговорами о том, что происходило последние две недели. Комната наполняется запахом свиного жира, и становится тихо. Чейз сидит за столом, жалуясь на то, как хорошо пахнет бекон, и как это нечестно, что у него нет возможности съесть его. – Тебе нужно поговорить с ним, Куинн. Расскажи ему правду о том, что с тобой происходило, и как ты себя чувствуешь из-за всего этого, – говорит он, глядя на сковородку на плите. Я почти отвечаю ему вслух, а потом вспоминаю, что Эмери не может видеть Чейза, и все ощущения нормальной обстановки, которые есть в этот момент, тут же вылетят в окно, как только он подумает о том, что я разговариваю со своим мертвым бывшем парнем. Серьезно! Хватит говорить мне, что мне делать. – Ты винишь меня, Эмери? – спрашиваю я, продолжая удерживать взгляд на шипящем беконе. Теперь доволен, Чейз? Чейз смеется. – Да, доволен. – За что? – спрашивает Эмери. Я поворачиваюсь к нему лицом и улыбаюсь от того, насколько сильно он похож на нашего отца со своей бородой и глазами цвета океана. – За то, что произошло с мамой и папой. – Что? Никогда, – он смотрит прямо на меня, может, слегка растерянно. – Ты думаешь, я виню тебя? Я пожимаю плечами, перемешивая яйца на сковороде, а потом выключаю плиту. – Иногда я думаю, что ты должен. – Я не виню тебя. И никогда не винил, Куинн. Это был несчастный случай. Будь честной. Скажи ему о том, что ты чувствуешь. Он должен знать. – Я чувствую, будто подвожу тебя. Достав две тарелки, я накладываю на одну яйца и бекон для него. Эмери берет кусочек бекона и медленно грызет его. – Ты бы подвела меня, если бы сдалась и испортила свое будущее. Поезжай в колледж. Выберись из этого городка и начни все сначала на новом месте. Мне во многих вещах пришлось повзрослеть слишком быстро, и я не хочу этого для тебя. Да, я доволен тем, что имею на данный момент, так что просто побудь ребенком, отправляйся в колледж и повеселись. Я знаю, что он имеет в виду. Никто из нас не выбирал такую жизнь, но именно она была нам дана. Я, наконец, начинаю это понимать. И снова показывает свою уродливую голову это слово – «колледж». Мои планы на будущее. Все то, о чем я не хочу думать. Этот разговор возвращает меня к моим прошлым размышлениям о том, чтобы избегать разговоров, касающихся этого вопроса. Я знаю, что в том конверте на моем комоде хранятся ответы, но не могу пересилить себя и встретиться с ними лицом к лицу. * * * Когда возвращаюсь в свою комнату, чтобы забрать школьный рюкзак, я смотрю на письмо, которое лежит рядом с любимой бейсболкой Чейза. Той, которую он оставил на моей кровати в первый вечер. И которую я не планирую возвращать. Я отвожу взгляд в сторону – не думаю, что у меня хватит сил на это ранним утром. – Рано или поздно тебе придется открыть его. Уф-ф. Мы можем просто не говорить об этом? Я пожимаю плечами, беру его бейсболку и надеваю ее себе на голову. – Может, вечером. – Ты же понимаешь, что времени у тебя не так уж много? Я снова пожимаю плечами и наклоняюсь за рюкзаком, который покрыт песком. В тот день я оставила его на причале. Еще одна загадка, как все это оказалось снова в моей комнате. – Мне всегда нравилось, когда ты была в моей бейсболке, – говорит Чейз, когда мы садимся в мою машину. Я в растерянности, потому что мне нравится то, как спокойно я себя чувствую, когда он рядом, но я всем сердцем ненавижу то, что знаю – скоро всему этому придет конец. – Мне тоже. Могу я забрать себе и твою толстовку с капюшоном? Ты мертв. Она тебе больше не нужна. – Серьезно? – он выгибает бровь. – Мою толстовку? Чейз любил свои толстовки так, будто они были вытканы из золота. Он редко позволял мне надевать их, когда мы встречались, но мне все же удалось украсть несколько. – Что? Ты не можешь винить меня за это. Ты умер. Не похоже, что ты можешь носить их.