– Хватит. Один раз уже тебя послушал. Доверился. И что теперь? Молчи, говорю! Ты уже все сказал, теперь жди. И успокойся. Хотя чего тебе переживать. Это же моя голова полетит. – Можно? Я хотя бы… – Не можно! Все, утомил. – Есть. – Тянуть некуда. Вот пусть их специалисты приезжают и сами разбираются – ритуальные это убийства или серийные маньяки, мясники или еще какие наркоманы. Пусть расследуют. – Есть. – У меня нет подходящих кадров. Ни подходящих, ни каких-либо других. Может, ты сам поедешь осматривать найденных сегодня разлагающихся? Я видел, как тебя стошнило. Начальник наконец отвернулся от весов, достал телефон и направился к выходу. Федор пошел следом. – Не ходи за мной. Предоставим дело опытным людям. – А нам как? – Федор хотел спросить «а как же я», но скромно перефразировал. – Как как, задом об косяк! Начальник остановился на ступеньках, обернулся и навис над Федором, уставившись в глаза подчиненному, который и не думал отводить взгляд. – Ты не стал проводить расследование. – Он подчеркнул интонацией «ты». – У тебя была возможность. – Он выделил голосом «у тебя». – А мне теперь разгребай. Федор молча слушал. Ждал, когда полковник выговорится и даст возможность ответить. – Или хочешь сказать, что это я виноват? А, Федор? – Он не дождался ответа, развернулся и пошел к машине. – Нет, подождите. Я хочу сказать, что могу… – Появится информация, любая, любые подробности, сразу ко мне с докладом. А пока все. Свободен… Алло, да. Продиктуй мне номер телефона управления Следственного комитета, нужно срочно связаться с Москвой. Полковник сел в машину, взял ручку, раскрыл записную книжку и развернул на чистой странице. – Чего ждешь? Свободен, говорю. – Начальник захлопнул дверцу, чтобы отгородиться от назойливого старшего лейтенанта. – Есть. – Федор достал недокуренную сигарету, у которой оставалось меньше половины, и прикурил. «Голова его полетит. Урод». Федор затянулся и посмотрел на полковника, мило беседующего по телефону. Проверил карманы, достал ключи. «Даже не попытался начать расследование. Глухарь в архив – и умываем ручки… Урод. А теперь из меня крайнего делает». Он спустился к подвалу, собирался войти внутрь, но передумал и пошел наверх прогуляться, побрякивая связкой ключей. Прогуляться пешком, чтобы подышать свежим воздухом и переварить события последнего часа. Он еще не привык к безразличию своего руководства и к беспроигрышной системе расследования: главное – прикрыть свой зад. Он всем сердцем желал проявить себя. «У меня нет достойных кадров». Федора задели, обидели уже ставшие привычными слова полковника о беспомощности местных служащих. Он шел, пиная носком ботинка камень, и размышлял об упущенной возможности. Нужно было собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Со своей службой, с начальством и со всеми этими убийствами. «А теперь пусть ему специалистов выпишут, у него, понимаете ли, нет подходящих кадров… Урод. Самый настоящий. Урод». Федор посмотрел на небо. Красивое звездное небо, ни облачка. Таких звезд в городе не увидишь. «Хоть в этом можно не сомневаться, – подумал он и затоптал окурок. – А еще в том, что я изначально был прав – водители стали жертвами серийного маньяка». Глава 8 – Рами, постарайся разговаривать с ним помягче. – Ты же знаешь, я сама вежливость. Никита покачал головой: – Знаю, потому и предупреждаю. Этот человек… Он, как тут выразиться? Чересчур ранимый. – Не нуди, разберемся. Рамуте нажала на звонок, за дверью послышались шаги. – Если что, его зовут Валентин. – Угу, Валя, значит. – Нет, он настаивает на том, чтобы его называли… Дверь приоткрылась. Сквозь образовавшуюся щель выглянуло заспанное лицо. – Валентин. Добрый вечер. Меня зовут Никита, а это моя подруга Рамуте. – Он отступил на шаг, чтобы художник смог увидеть девушку. – Не помешаем? – Кто вы? – Валентин прокашлялся, прочищая горло. – Что надо? – Я же говорю, эм… вы, наверное, меня не помните. Я Никита. Наша фирма обращалась к вам за помощью. А это Рамуте. – Какая, на хрен, фирма? Зачем пришли? – Вы рисовали нам эскиз. Узоры там всякие для оформления, картинки разные. Помните? – Рисуют дети в садике. Всего доброго. Художник попытался закрыться от незваных гостей, но Рамуте просунула ногу между дверью и косяком. – Мы журналисты. Хотим взять у тебя интервью. – Как? – Валентин остановился. Его передернуло от голоса Рамуте, и он приник ухом к двери. – Журналисты, говорю. Открывай. – Да-да. Именно. Мы журналисты, – подхватил Никита. – Как только узнали, что такой талантливый человек, художник, трудится здесь, в нашем городе, сразу поспешили к вам. – Поспешили, значит? – Валентин хмыкнул. – Уже опоздали. Я вас ждал лет двадцать назад. А теперь слушай и запоминай. Ты сразу иди на хрен, а ты ногу убери, забирай своего дружка и проваливай. Рамуте отодвинула ногу и посмотрела на Никиту. В ее глазах читалось – «ну же, давай, сделай что-нибудь, иначе это “что-нибудь” сделаю я, и тогда всем будет невесело». Если отступать при каждом препятствии, стóящего материала не получится. Никита не знал, что придумать. Он развел руками в ответ, наблюдая, как уменьшается проем между дверью и косяком. Рамуте успела скривить самую злую гримасу и приготовилась стучать, когда цепочка слетела и дверь распахнулась. На площадке запахло вином, сигаретами, краской и грязью. – Заходи. На пороге стоял седой длинноволосый мужчина в протертом махровом халате. В его усталых глазах еще блестел огонек, но потрепанное опухшее краснощекое лицо говорило о приближающемся отчаянии и непрекращающемся похмелье. Его заношенные тапочки были испачканы каплями краски. – С какого телеканала? – А? – Из газеты, – ответила Рамуте. – Вернее, если быть совсем уж честными, с радио. Валентин прищурился. – Твой голос… Мне знаком твой голос. Откуда? – Говорю же, что работаю на радио. Наверное, слышал мою передачу, называется… – Какая шустрая. На все у тебя готов ответ. Но я не слушаю никакие передачи. И когда мы с тобой перешли на «ты»? – Извини, Валя, но я не вижу причин обращаться к тебе на «вы». Валентин остановился, прислонил кулак к подбородку, стараясь вспомнить, откуда он все-таки знает Рамуте. И вообще, чего это она такая наглая? После минутной паузы он сказал: «Что ж. Проходи», – махнул рукой и повел гостей на кухню. – Ты. – Он обращался к Рамуте, не обращая внимания на Никиту. – Не стесняйся, чувствуй себя, как дома. – Спасибо, – сказал Никита. – Валентин, нам очень приятно. Мы ценим ваше гостеприимство. Никита не глядя сел на табуретку. Только потом он понял, что угодил пятой точкой во что-то липкое. Покачал головой, но решил промолчать, чтобы не мешать Рамуте. Незаметно нащупал лужу под собой, поднес пальцы к лицу. Судя по запаху, сейчас он сидел на пролитом супе.