– Где сейчас ваши жена и сын? Она собиралась тайком от Руслана съездить расспросить Лину. Взять и у нее интервью. – Мертвы. – Как? – Умерли. Рамуте не поняла, он имеет в виду, что их буквально нет в живых или что они умерли для него. – Русланчик, смотри, чего я напекла. – Старушка принесла и поставила тарелку с выпечкой. – Ему такое нельзя, – пояснила она. – Но доктор сказал, что нужно приносить в комнату разные запахи, чтобы нос скорее заработал, как надо. – А чем вы его кормите? – Так а чем накормишь? Пюре, вон, через трубочку и капельница, если не может или отказывается. – Ясно. Ну, мне пора. – Уже? – Да. Но, если вы не против, можно я еще приду? Мне бы очень хотелось, чтобы люди узнали историю Руслана. У нее есть душа. – Мой хороший, ты не против, если деточка опять придет? Руслан моргнул один раз, Рамуте улыбнулась, а старушка достала из тумбочки пакет, обертку от упаковки. – Приходи, деточка. Сколько надо, столько и приходи. Ему хоть какое разнообразие. А то все развлечения – молитвы да приемник. – Ладно. Тогда до встречи. – Стой. На вот. – Старушка протянула упаковку. – Будешь идти, если сможешь, купи памперсы. В любой аптеке. Размер здесь написан. – Хорошо, конечно, никаких проблем. – Бери только такие. Других марок не надо. Если не будет, лучше никакие не бери. От других у него преет там. – Старушка нахмурилась. – Будет сделано. До свидания, Антонина Васильевна. До свидания, Руслан. Мужчина моргнул один раз, и Рамуте ушла. Глава 19 – Федор, здравствуй. – Привет! – Он дернулся, вскочил из-за стола, чуть не опрокинул его набок. – Можно? – Проходи, Рами, конечно. – А ты что это? Рылся в столе Роберта или примерял на себя место начальника? – Пф. Зачем мне это? – Он покраснел. – Ну не знаю. Хочешь, например, поскорее стать полковником. – Нет. Это не так. Совершенно, абсолютно не так. – Врешь. – Нет. – Почему тогда у тебя лицо ярче флага Советской армии? – Короче, Рами, ты зачем пришла? – К Роберту. – Его нет. – А где он? – Не знаю. Не появлялся. – Уже почти полдень. Странно. Федор задвинул стул и закрыл сейф. – Он вчера разговаривал с Москвой. Кажется, папа ему пообещал повышение после этого дела. Так он, видимо, заранее начал отмечать. Основательно начал. Думаю, сегодня его не жди. – Понятно. – Невелика беда, – буркнул Федор себе под нос и подтянул штаны. – А как продвигается расследование? – Не могу сказать. – Почему? Я же с вами в команде. Забыл? Он подошел вплотную к Рамуте и наклонил голову. – Мне неизвестно, что там произошло у вас с Робертом. – Он говорил с интонацией, намекающей на осведомленность о чрезмерной близости подполковника с Рамуте. – Но подполковник запретил с тобой что-либо обсуждать. – И как это понимать? – Не ко мне вопрос. И мне нет разницы. Главное, чтобы ваши разборки не мешали расследованию. Он сказал, что у тебя три дня информационной изоляции, пока ты не дашь ему ответ. Федор усмехнулся, намекая на то, что догадывается, чего добивается Роберт и какого рода ответ ему нужен. – Ты все неправильно понял. – Угу. Рамуте показала средний палец и вышла из кабинета. Набрала номер телефона Роберта. Не ответил. – Ну, сволочь, берегись. Сплетни он разводит. Нужно было тогда разрешить Никите набить тебе морду. – Она выругалась и набрала номер телефона Никиты. Ответила Екатерина: – Да. – Эм… Доброе утро. Катя, а можно Никиту услышать? – Для тебя я Екатерина. – Хорошо, премногоуважаемая Екатерина, дайте, пожалуйста, трубку Никите. – Зачем он тебе? – Что за глупый вопрос? Какая тебе разница? Просто заткнись, выдохни и передай ему трубку. – Не надо мне хамить! – заявила Катя и прервала вызов. Вот сучка! И с каких это пор она отвечает на звонки Никите? Рамуте набрала номер еще раз. – Не звони сюда. Мой Никита сейчас занят, и вообще он больше не хочет с тобой разговаривать. – Что?