На проходной больницы здороваюсь с двумя охранниками. Я тут многих знаю, как и меня. Раньше мы с Марьяшкой были здесь частые гости. Она была очень болезненной малышкой, но повезло нам с тем, что мой лучший друг и крестный отец Марьяны — заведующий детским инфекционным отделением этой больницы. Миха мне как брат, и всегда поддерживал в сложные моменты, коих было полно. Растить и воспитывать ребенка в одиночку — очень сложно. И если человек думает иначе — он ни черта не знает в этой жизни! Но я ни на секунду не пожалел о том, что стал отцом. Марьяшка — моя отдушина. Мой лучик света в беспробудной тьме однотипных рабочих будней. Я-то и представить не мог, сколько эмоций во мне может пробудить маленькая егоза. Как же я ее люблю! За чередой воспоминаний, сам не замечаю, как уже дошел до нужного корпуса и поднялся на нужный этаж. Останавливаюсь от неожиданности. Мария Сергевна сидит, привалившись к стене. Ее взгляд направлен с окно, колдовские глаза блестят от непролитых слез. Она даже не оборачивается на звук моих шагов… — Мария Сергеевна, — окликаю ее, и она подскакивает с банкетки, слезы срываются по ее щекам, и я впадаю в ступор. Ненавижу женские слезы! Не знаю, как себя вести в такие моменты, и, кажется, сам начинаю паниковать. А Мария Сергевна льнет ко мне, щедро орошая слезами мое плечо. Такая хрупкая, нежная и беззащитная… Хочется ее оградить от всех переживаний, обнять… И я обнимаю, глажу подрагивающие плечи и изящную спину. Вроде начинает затихать, но все еще всхлипывает. Слово за слово, Мария Сергевна вкратце рассказывает, как их с Марьяшей сюда привезли, и что ее не пустили с малышкой на процедуры. — Не переживайте, все хорошо. Марьяна сейчас в сестринской. — Откуда вам это известно? — растерянно спрашивает, рассматривая мое лицо. — Зав отделением мой друг и крестный Марьяны. Он позвонил мне и сказал, что вы здесь. Я с самолета сразу к вам. Сейчас переговорим с ним, заберем Марьяшу и поедем домой. — Мне на работу надо позвонить… Я завтра должна выйти на замену... Протягиваю ей свой телефон, но она крутит его в руках и задумчиво смотрит в сторону. — Я не знаю номеров наизусть, — виноватый взгляд заставляет что-то внутри меня сжаться. За что она чувствует себя виноватой? Что за черт? Ведь ничего из ряда вон не случилось. Я тоже не знаю многих номеров, и считаю это не столь важным аспектом. Беру телефон из ее рук и нахожу в Гугле номер гимназии. Говорю, что Мария Сергеевна заболела, а Маша смотрит на меня осуждающе. — Ложь во благо, — оправдываюсь я, отбив звонок. — Пойдемте, познакомлю вас с другом… Но общения с Михал Анатольичем не получается, его вызывают то туда, то сюда. В отделении работа кипит и днем, и ночью. Поэтому просто забираем Марьяшу, Мария Сергевна берет вещи из палаты, и идем на выход. Домой едем на такси, собирая все утренние пробки. Пока то ползем, как улитки, то стоим, девчонки засыпают на заднем сиденье такси. Вымотались… Машина останавливается перед домом, я забираю Марьяну из автокресла и несу на руках в дом. Укладываю в ее кроватку, снимаю с дочки обувь и курточку. Она так крепко уснула, что не просыпается от моих манипуляций. Мария Сергеевна не уходит, стоит у стены и наблюдает за нами. — Вам нужна моя помощь? — Нужна, — не думая ни секунды, отвечаю я. — Но вам нужно отдохнуть. Я побуду с Марьяной, а вы ложитесь спать. Пару секунд Мария Сергевна тушуется, но все же идет в свою комнату, не закрывая до конца дверь ванной комнаты. Марьяна все еще дышит сипло, но мы много раз проходили это. Малышка уже знает, что нужно делать, и какие процедуры проходить. Она у меня не по годам умненькая и самостоятельная. Целую ее в висок и зачем-то иду через ванную комнату к двери Марии Сергевны. Прислушиваюсь — тихо. Приоткрываю дверь и заглядываю в комнату. Спит, свернувшись в комок. Переоделась в пижаму, но не взяла одеяло, и теперь мерзнет… Достаю из шкафа плед, накрываю ее и, пытаясь отвлечь мысли от этой женщины, быстро выхожу из комнаты. Дел невпроворот, поэтому не теряю времени и иду в кабинет. 32. Мария Три дня… Целых три дня после больницы я провела в доме Макаровых. Дмитрий Романович почти все время отсутствовал, а я была с Марьяшкой. Как и обещал Макаров, ничего, кроме как заниматься с малышкой, я не делала. Готовила в доме повар, убирала приглашенная горничная. А Марьяша медленно, но верно шла на поправку. В среду вечером Макаров вернулся с работы, и я подошла к нему с вопросом о выходе с больничного. Он внимательно выслушал, смотрел на меня странно. Но в итоге отдал мне больничный лист на мое имя, с подписями и печатями. Ничего себе… Марьяша расстраивается, что я уезжаю, но мы с ней договариваемся, что как только она выздоровеет, пойдем вместе на концерт какого-нибудь оркестра. Домой меня привозит водитель Макарова. На этаж поднимаюсь сама не своя. Понимаю, что вот так пропасть на несколько дней после нашей с Левой близости — верх неуважения к парню. Но и он ни строчки не написал и не позвонил. Гоню от себя мысли о том, как теперь нам существовать в общем пространстве. На этаже пусто. Переодеваюсь в домашнюю одежду и иду в ванную комнату. Закидываю стирку, дел на сегодня особых нет, а больничный закрыт завтрашним числом, поэтому вполне могу позволить себе бездельничать. С утра иду к морю. Это место силы… Как же все-таки многогранна красота природы! То штиль, то шторм. То дождь, то солнце, которое пригревает совсем по-летнему. Скидываю с плеч толстовку, оставаясь в футболке. Отпиваю из большого бумажного стакана кофе. Наушники и телефон сегодня не вынимала из сумки, потому что хочется слышать звук накатывающих на берег волн и крик чаек. С наступлением тепла на пляже прибавляется народа, но все рассредотачиваются так, что не мешают друг другу. Лишь изредка ветер доносит чей-то смех и радостный визг детей, которые, пока не видят родители, норовят влезть в море. Волны окатывают их брызгами, вызывая бурные эмоции. Какое прекрасное время, детство! Совершенно неповторимое… Прикрываю глаза, подставляя лицо солнцу. Это я, конечно, зря. От солнца в меня появляются веснушки, но я не против. Осенью, когда солнечных дней становится меньше, веснушки тоже пропадают. Мама всегда говорит, что я поцелованная солнцем. Клонит в сон, и я решаю, что в следующий выходной обязательно возьму с собой коврик или арендую шезлонг. Когда прихожу домой, дверь в комнату Левы открыта настежь. Заглядываю внутрь, постукивая по дверному откосу пальцами. — Привет, — здороваюсь первая. — Привет, — улыбается он, но как-то… натянуто, что ли? — Ты уезжаешь? — срисовываю большой чемодан возле кровати. Лева, откинув голову на спинку компьютерного кресла, покручивается в нем туда-сюда. — Да, с Ильей в "М" едем. К спонсорам. Может, раскрутим на что-то еще. — Желаю продуктивной поездки, — я очень рада за Леву. У него столько идей… Хорошо, что есть человек, который может помочь с их реализацией и поспособствовать продвижению молодого таланта. — Буду скучать по тебе, — говорит он и поднимается на ноги. Подходит близко, касается пальцами моего виска, убирает выбившиеся из косы пряди за ухо. Дико смущаюсь. Вот, что бывает между людьми, которые однажды переспали. — Мне пора, — целует в щеку, берет чемодан, куртку, и уходит. Я же и облегченно вздохнуть не могу, и сказать ему что-то. Лева уехал, а мы так и не расставили точки. И он не спросил, где я была… Наверно, зря я себя так накрутила. Обидно, конечно, если Лева из тех, для которых вот такой спонтанный секс имеет место быть. Трахнул и забыл? Да ну, вряд ли… не похоже на него. Да и взгляд у него говорит об обратном. Но и я как собака на сене. Больно Леве делать не хочу, но и сама не смогу под него подстроиться… он слишком крупный для меня… Закрываю свою дверь и прислоняюсь к ней спиной. Чтобы как-то себя отвлечь, готовлю вещи к единственному на этой неделе рабочему дню, принимаю душ и запрыгиваю в кровать, открывая электронную библиотеку. Выбираю книгу одного из любимых авторов, которую все не доходили руки прочесть. Так зачитываюсь, что теряю счет времени. Откладываю телефон глубокой ночью и засыпаю крепким сном до самого утра. 33. Лева Я понимаю, что произошедшее между мной и Машей, для нас обоих не просто так. И я дурел, ощущая её тесноту и влажность. Она хотела меня, но что-то шло не так... А точнее, Маше было больно, когда я разгонялся. С ней по-другому не получается, она вся — сплошной секс. Ласковая, страстная, податливая... Но замирала каждый раз, когда я отпускал своих демонов. И стоило только отпустить поводья, понимал, что для неё это слишком. Я пытался притормозить, но крышу рвало так, что по венам словно не кровь текла, а раскаленное железо. Даже когда кончил, мне было мало. Но Машка смотрела на меня своими испуганными бездонными глазами... Сижу в своём кресле, раскачиваюсь мерно. Меня всегда отвлекала работа. Я мог часами не выходить из комнаты, но сейчас все пошло кувырком. Не сдержавшись, открываю на компе программку, которую установил и на телефон Маши. Не сдержался. Как маньяк, сижу, мониторю её передвижения за последние два дня. Она в каком-то загородном посёлке. Открываю спутниковое изображение, приближаю картинку. Ни хрена себе... Вот это домина... Внутри все переворачивается от осознания того, что у Маши может кто-то быть. Не просто же так она уже который день находится в этом доме. И жгучая ревность разносится по венам. Выдыхаю шумно, Вдыхаю... Но успокоение не приходит. С-с-сука! Ну как так-то, а? Надо отпустить... Вот вернётся, поговорим. И если Машка за время своего отъезда не примет решение в мою пользу — так тому и быть. Я не буду её принуждать. Хотя от одной мысли об этом становится невыносимо. Вырубаю комп и переодеваюсь. Надо отвлечься... Как раз Илья приглашал на шашлыки. Это хорошая идея, просто сменить обстановку. Смотрю в зеркало, прочесываю волосы пальцами, собирая пучок. Выгляжу, как побитая собака... Ч-ч-черт! Илья в секунду срисует, что у меня что-то не так. Надо брать себя в руки. К дому семьи Кречетовых приезжаю к семи часам. Во дворе довольно шумно и калитка не закрыта. У беседки Илья и ещё пара мужчин стоят у мангала, откуда идёт умопомрачительный аромат жареного мяса. В беседке Ольга и Вика хлопочут возле стола. Компания собирается весёлая, все едят и выпивают. Вика прибалтывает меня попробовать пиво из местной пивоварни, а чтобы не ехать домой на такси и потом возвращаться за машиной, Илья приглашает остаться у них ночевать. Почему бы и нет? Тем более, что пиво действительно вкусное. Когда гости расходятся, мы ещё немного сидим в беседке, но становится довольно прохладно. Дома у Кречетовых все стильно и одновременно уютно. Ольга провожает меня в гостевую спальню и уходит, а я падаю в удобное кресло и прикрываю глаза. Сколько так сижу — не знаю. И в голове, наконец-то пусто. Это хорошо. По телу разливается приятная слабость, и я вытягиваю ноги, закладывая руки за голову. В дверь то ли стучат, то ли скребутся. — Входи, — даже знаю, кто пришёл и начинаю улыбаться. Вика походкой грациозной кошки входит в комнату. — Не спишь ещё? – спрашивает очевидное. — Как видишь. — Что с тобой? Выглядишь уставшим. — Спасибо за комплимент, ты как всегда прямолинейная, Викуль. — Всегда пожалуйста. Так что у тебя стряслось? — Ничего... Просто устал. — А мне кажется, что тут Машка виновата. — А это уже личное, — пресекаю запретную тему. — Ну, ладно... Доброй ночи, Лева, — склоняется и оставляет на моей щеке томный поцелуй, прижимаясь губами чуть дольше, чем нужно. Приятно... Вика уходит, а я лишь хмыкаю. Я знаю, что нравлюсь ей. Вика мне не раз намекала, что я смотрю не в ту сторону. А я отчего-то морозился все время. Наверно, потому, что она слишком прямолинейная и напористая. Сейчас я понимаю, что в этом есть свои плюсы. И если бы я сейчас ей не намекнул на личные границы, мы могли бы провести горячую ночь. Но трахать дочку спонсора и делового партнёра в его же доме — не лучшая идея. Быстрый душ, сигарета на балконе и шикарная кровать — вот, чего мне хочется сейчас больше всего. И утром я сплю дольше обычного, потому что некуда спешить. А утром Илья говорит, что нужно срочно ехать в «М», пока там все тепленькие. И я еду домой собирать вещи. Маша все еще за городом, что меня очень расстраивает. Нет, не расстраивает… что я, барышня что ли, расстраиваться?! Меня это бесит! Вот, точное определение моего отношения к такому раскладу. Чемодан собран, и я бездумно качаюсь в кресле. Не хочется раньше времени ехать в аэропорт. Не хочется суеты и шума. Привык к тихому затворничеству и редким вылазкам с друзьями. А вот эти все перелеты, вечеринки и прочая чушь – не для меня.