– У меня сын с семи лет ходит на греко-римскую борьбу… – Хорошее дело, – водитель одобрительно закивал. – …а тут из командировки вернулся брат тренера. Участковый местный. Начал пацанам рассказывать, как в Зоне хорошо и что только там можно стать настоящим мужиком, а не под юбкой у мамаши. – Говнюк он, – констатировал Бубен. – …а тут мы с сыном поругались. Он поступил на бюджет как раз и первую же контрольную прогулял. Из вуза позвонили, мол, прогуливает. Мы ему – взбучку. Он обиделся. Сказал, что сам знает, как жить, и вообще в Зону уйдёт сталкером. – Знакомо, – Бубен с прищуром глянул в зеркало обратного обзора, прижался к обочине, пропуская тёмную легковушку. На улице уже совсем стемнело. В свете фар маячила впереди легковушка, где-то далеко впереди светили огни встречной машины. – Они к этому уроду-участковому пришли. Мой сын и ещё несколько ребят из секции, мол, хотим в сталкеры. Собирались у него оружие купить… – Оружие? – не понял Бубен. – А откуда у того оружие? – Да дети они ещё… решили, раз человек при погонах, то у него в шкафу арсенал на продажу. Насмотрелись фильмов про ментов. – Понятно… И что в итоге? – В итоге они какую-то машину нашли и рванули туда своим ходом. Бубен помолчал, потом сказал: – Знаешь, Монгол, ты особо не переживай. Там на Рубеже такие посты охраны, что и мышь не проскочит. Сцапают и вернут домой. Азат закивал, хоть и не был согласен с водителем. Кивал, чтобы отогнать дурные мысли. Да, всё будет хорошо. Да, их остановят. Да, их вернут. Но приобретенное в горах почти животное чутьё не давало покоя. – Притормози-ка, – вдруг хрипло произнёс Хусаинов. – Отлить? – понимающе поинтересовался водитель. – Нет… Мне вон та машина не нравится. Прижимается. – Яма на яме, вот и едет так. – Всё равно, притормози. Иномарка снизила скорость и замерла на обочине. Чёрная легковушка, маячившая впереди, тоже притормозила. Бубен и Монгол переглянулись. Во взгляде Хусаинова читалось: «Ну, что я тебе говорил?» Не произнося ни слова, Азат вытащил из-за пояса пистолет. Благо, дома он успел переодеться, сняв неудобную фуфайку, и зарядил полученный от участкового «макаров». – Думаешь, за нами? – спросил водитель. Наличие у Хусаинова пистолета его ничуть не взволновало. – Совпадений не бывает, – проговорил Азат тихо, словно боясь спугнуть удачу. Открылась водительская дверца чёрной легковушки, из машины выбрался парень лет двадцати в попугайски-яркой куртке и камуфляжных штанах с бесчисленными карманами. Оружия у него не оказалось, и Азат аккуратно убрал пистолет под сиденье. Парень явно желал поговорить. Опустив стекло с пассажирской стороны, Хусаинов ждал. Холодный ветер бросал ему в лицо злую, леденящую морось. – Вы Хусаинов, да? – поравнявшись с машиной, спросил человек в свитере. – Допустим… Парень переминался с ноги на ногу, явно смущаясь, что тощий, лысый водитель внимательно наблюдает за каждым его действием. Азат открыл дверцу, вылез из салона, незаметно положив на сиденье пистолет, который Бубен тут же смахнул к себе в карман. В случае чего Женькин приятель применит оружие. – Говори, – быстро бросил Хусаинов в поток ледяного ветра. – Я знаю, куда поехал ваш сын, – затараторил парень, – мы вместе занимались в секции, только я в старшей возрастной, а он в средней. У Евгения Петровича. – Дальше. – Он поехал в Зону. Он и ещё четверо пацанов. Хусаинов поморщился. Пятеро малолеток в Зоне… Чёрт возьми, он был в горах и знал, как непросто там выжить, а уж Зона, по рассказам знающих людей, была в тысячу раз опаснее и смертоноснее. До первой аномалии, до первого хищника они – «бравые сталкеры». Потом – мясо. – Как ты меня нашел? – Следил, – парень глупо захлопал длинными ресницами. – Я… хотел их отговорить. – Ясно… Кто с моим сыном ещё? – Горюнов, Погодин, Уланов… Самого старшего я не знаю, он вообще мужик взрослый. – Сколько ему лет? – Лет тридцать. Монгол беззвучно выматерился. Ещё всяких психов и педофилов не хватало. – И откуда этот тридцатилетний взялся? – Его Ваня Погодин нашел. Он когда в армии служил, этот у них комроты был. Тоже захотел в Зоне подзаработать. Они на его машине и уехали. – Какая машина? – «Лада» девяносто девятая. Номер не помню. Серая такая. – Ага… Получается, мой Рамиль и этот Горюнов – самые младшие. Погодин служивший, хозяин машины – тоже с опытом. А Уланов – это кто. – Мелкий совсем. Ему лет шестнадцать. – Да, мля, что ж они лезут на смерть, когда у самих ещё яйца лысые! Напуганный парень отрицательно мотал головой. – Не-не-не знаю. – Дуй отсюда, дитя. Собеседник кивнул и припустил к своему автомобилю. Монгол ещё с минуту постоял на ветру, сжимая в кармане кастет, потом сел в машину. – Поехали. Бубен послушно вдавил педаль акселератора, и машина, взвизгнув, сорвалась с места. – Их там, кроме моего сына, пятеро. Один – совсем шпендик шестнадцатилетний, другой – сопляк лет семнадцати. Двое постарше – служившие. – Служившие – это хорошо, глупостей не наделают. – А то, что в Зону детей потащили, – это, мля, не глупость? Там одному, сука, тридцатник! – Успокойся, – Бубен похлопал Азата по плечу. – Всякое бывает. – Этот, который старший среди них, может всех через блокпост протянуть. Договорится с кем-нибудь, умаслит, по дружбе его пропустят, к примеру. Надо гнать туда быстро. Вот сколько им до Зоны добираться? Суток двое. То есть, если они прошлой ночью выехали, то у нас меньше суток осталось, чтобы их догнать. – Не паникуй, Монгол, – водитель отмахнулся. – Наш Женька может всё разрулить. Он на Донбасс недавно ездил. Книжку пишет даже. Хочет по весне в Зону ехать, про неё книгу писать. У него там знакомых уже пол-Надеждинска. – Пол-чего? – Надеждинска. Город такой на Рубеже Зоны. Так что не волнуйся. Приедем в Москву, Женя позвонит, кому надо, они нашу машинку и примут. – «Девятка» серая, – зачем-то сказал Азат и мысленно добавил: «Держись, сынок… Держись подальше от Зоны». * * * В Москве оказались засветло. На окраинной заправке, мерцающей синим неоном, встретились с Женей. Писатель был бодр, после крайней встречи с Монголом заматерел, оброс щетиной и обзавёлся лысиной. Посидели в кафе, которое работники заправки не хотели открывать в такую рань, но увидев известного писателя, тут же накормили-напоили всех троих. Женька сфотографировался со смешливой толстушкой-официанткой, потом с поварёнком, который принёс вчерашний суп и пироги с капустой. Расписался в книге отзывов, подписавшись своим звучным «русскоговорящим» псевдонимом, оканчивающимся на долгое «эР». Решено было звонить на Рубеж некоему Вениаминову, который, по рассказам писателя, был «мировой мужик». Правда, этот «мировой мужик» трубку не брал. Тогда позвонили в комендатуру Надеждинска, попросили к телефону Сапунова или Верещагина. Ранним утром нашелся лишь Сапунов. Писатель обрисовал ему ситуацию, продиктовал имена беглых детей, марку автомобиля.