– Где эта чертова кнопка… Ладонь ещё пару раз хлопнула по дереву, потом послышался тонкий писк, и из динамика, вмонтированного в стол, донеслось: – Слушаю, товарищ полковник! – Калинин, что там со звонком? Отследили? – Так точно, товарищ полковник… Вот как, значит. Полковник. – Вызов поступил шестого апреля… – Чё ж не первого, – сквозь зубы зло процедил толстяк. – …со стационарного номера. Аппарат располагался в здании комендатуры. Точнее смогу сказать после детального анализа всех исходящих звонков. – Работай… – устало отозвался полковник и вновь забарабанил по нижней поверхности столешницы. – Не служба безопасности, а ведро дырявое… – в сердцах воскликнул Стеценко и присовокупил к своему праведному воплю ругательство в пару этажей. Саша в тот момент мало что понимал. Пытаясь выстроить в уме картину происходящего, он то и дело напарывался на границы здравого смысла и возвращался к исходному: кто-то позвонил ему, представился полковником Стеценко. Вернее, переврал звание и должность толстяка, но не в этом суть. Некто, устроивший подобный розыгрыш, звонил не откуда-нибудь, а из здания комендатуры. Зачем? Почему именно ему? – Ты из какого города, парень? – прервал затянувшуюся паузу полковник. – Ноябрьск. – Задница мира, – констатировал Стеценко. – И какого хрена кому-то понадобилось тебя сюда тащить?.. Он снова замолчал. – Хороший у меня город, – насупился парень. – Может, я смогу пригодиться, раз уж приехал. – Уж… – Стеценко тяжело вздохнул, – что же мне с тобой делать?.. Снова пауза, на этот раз вдвое дольше предыдущей. – Вот что, – наконец, принял решение полковник, – сходи в бар, выпей, купи у торгашей какой-нибудь дребедени вроде клыков секача, чтобы на родине все девки давали, и дуй в свой Ноябрьск. Мои люди тебе ещё позвонят потом, когда выяснят все обстоятельства… Так и становятся героями. Бессмертье шагает навстречу. Вот ты. Да, да, ты – тощий, мелкий, сгорбленный – шаг вперёд. Сейчас станешь героем. Не хочешь? А кто тебя спрашивает. В Ноябрьске ждут? Подождут. И за шиворот его – из привычной реальности. Пошел! Многим позже Саша узнал, что Валерий Стеценко – «серый кардинал» на Рубеже, что в прежние времена он руководил частной военной компанией «Резец», но правительство наняло «варягов» Стеценко охранять Надеждинск, и постепенно Валерий Дмитриевич врос в армию, из которой когда-то выпростался в мир больших возможностей. Стал полковником, а после успешной нейтрализации «террористической группировки», а точнее, одной из сталкерских групп – генералом. Но и после всего вышеописанного ходили упорные слухи, что Стеценко сформировал из своих наёмников несколько отрядов, действующих в Зоне, и даже якобы легендарные головорезы Рашид и Децематор – в прошлом его люди. Всякое говорили… Но это Спам узнал потом, спустя годы скитаний по Зоне. В день своего освобождения из комендатуры Саше было не до рассуждений ни о глобальной гегемонии в мире и Зоне, ни о том, почему его выдернули телефонным звонком из родного Ноябрьска, и, главное, почему он поехал. Позже Болотник рассказал, что случившееся называется «зовом». Это Зона собирает нужных людей. Мистика… А тем утром он шел по Надеждинску, ёжась от пробирающего до костей, чужого ветра, хлюпал носом и совершенно случайно остановился у здания с яркой вывеской «Пьяный мутант». Позже Болотник уверил парня, что в Зоне нет случайностей, но тогда… Чёрт возьми, тогда всё было случайным, жизнь пестрела совпадениями, и нужные люди оказывались в нужном месте, как по мановению волшебной палочки. Двухэтажное здание бара выделялось на фоне бетонных коробок домов своей необычной раскраской. Тёмно-зелёные и малиновые полосы, завитки, стрелки покрывали все его стены до самой крыши, вырисовывая причудливые картины. На правой от входа стене полосы и завитки складывались в портрет азиата – монголоида, как помнил Саша из уроков истории, слева виднелось точёное лицо славянина. Стена со входной дверью представляла собой изображение огромной оскаленной морды, где глазами были окна второго этажа, а разверстой пастью – двустворчатая дверь. Жуткое впечатление… – …ули ты мнёшься? – поприветствовал Воронова вышедший из бара испитой мужичок. – Да я… з-зайду, – растерялся парень. Мужик пожал плечами и двинулся прочь от бара по змеящейся меж домов улочке. – Подождите… – окликнул его Саша. Алкаш напружинился, правая рука утонула в кармане плаща, и парень был готов поклясться, что услышал щелчок предохранителя. – Чё надо? – Я в Надеждинске впервые… подскажите, кто нарисован… изображен… Саша замялся. – Тот, что узкоглазый, – Монгол, а второй – Хем. Легенды Зоны, ёпта. Не ссы, не ты первый о них спрашиваешь. Доходяга сплюнул, развернулся на месте и направился по своим делам. Руку из кармана он так и не вынул. * * * Зона не прощает ошибок. Не заметил мутанта – смерть. Не спрятался от выброса – смерть. У любой ошибки здесь один итог – гибель. Но, несмотря на это, сотни людей рвутся в аномальные земли, надеясь на лёгкую наживу. Возвращаются единицы. Александр Воронов часто видел в баре таких «возвращенцев» – жалких пьянчуг, желающих забыть прошлое с помощью спиртного. Они – те, кого Зона пощадила по одной ей ведомой причине. Разжевала и выплюнула. Он не уехал из Надеждинска в родной Ноябрьск, как советовал Стеценко. Однажды, войдя в бар, понял, что отныне стал частью Зоны. Боялся себе признаться, что ничего, кроме этой безрассудной поездки на границу Зоны отчуждения, не было в его жизни. Родители и сестра в далёком Новом Уренгое, у них своя жизнь, а он в холодном Ноябрьске оставался один. Личная жизнь не ладилась, хотя Саша был красив, достаточно мужественен, чтобы ловить на себе взгляды симпатичных девушек. Но как будто печать одиночества лежала на нём. За два месяца до прихода в Зону он расстался с Машей. Встречались больше полугода, и вот, в один совершенно не прекрасный день, она сообщила, что уезжает в Питер, к подруге, а он, этакий тюфяк, если не научится рисковать, так и останется с задницей, примёрзшей к сугробу. И Саша рискнул. Нет, не сорвался сей же час в Надеждинск. Сел вечером на кухне, положив на холодный стол мобильник, взглянул на своё отражение в черноте потухшего экрана и долго раздумывал. На следующий день он купил в книжном магазине бестселлер, книгу «Зона, как она есть» некоего Бориса Шарова, прочёл от корки до корки и только после этого поехал. Он много читал в книге Шарова про смелых солдат, глядящих в глаза смерти сквозь перекрестье прицела, про дерзких сталкеров, про страшных псиоников. На деле же видел отрешенные лица вернувшихся и, как маленький ребёнок, обманутый красивой сказкой, вновь и вновь проклинал лживого писаку. Саша устроился работать в «Пьяный мутант», обязавшись наладить систему видеонаблюдения, и превратился в завсегдатая бара на долгие месяцы. В конце июля в бар зашел широкоплечий человек лет сорока и попросил налить всем сталкерам за его счёт, ведь сегодня он «сорвал куш». Услышав слово «сталкер», посетители уткнулись в свои стаканы, будто за спиной вот-вот появится особист и арестует за «незаконное проникновение в Зону отчуждения», вроде бы так это у них называлось. Скучавший за дальним столиком Саша приободрился. Наконец-то он видел настоящего сталкера, не нытика, а крепкого мужика, который способен научить многому, стать примером. – Я присяду? – поинтересовался он, подойдя к столику, за которым сидел незнакомец. – Падай, – дружелюбно разрешил тот и сделал бармену знак. – Налей этому пареньку… Меня зовут Артист. Он поднял свой бокал и прокричал: – Выпьем за Зону, кормилицу нашу! Все посетители вновь уткнулись в свои тарелки, а сталкер, после небольшой паузы, обратился к Воронову: – Видишь этот сброд, парень? Думаешь, это сталкеры? Нет! А ты знаешь, что отличает сталкера от таких вот алкашей? – Нет. – Риск. Сталкеры живут риском. Пан или пропал. Понимаешь? – Кажется, да. – Так вот, я кричу всем и вся, что я сталкер. Рискую попасться, но какой сталкер не рискует. Скажу по секрету, вчера я рискнул жизнью и выиграл столько, что никакому мародёру не снилось. А эти, – он с досадой сплюнул, – даже голову поднять боятся. Тоже мне, охотники за артефактами? – Артист сделал ещё несколько глотков и продолжил: – Мой тебе совет, парень, не надо гнить здесь, как эти. Рискни. Кто знает, может, из тебя выйдет толк. Сашу пробрал озноб. В Зону? Э, нет… Пусть здоровые, как быки, Артисты, Монголы и Хемы идут в Зону, а он останется. Рано или поздно Стеценко решит взять парня к себе, и тогда… – Тебя хоть как зовут, молчаливый собутыльник? – Артист широко улыбнулся, и Саша увидел, что желтозубая улыбка сталкера насчитывает две пробоины по нижнему ряду. – Саня, – стараясь придать голосу хриплую мужественность, сообщил он. Артист отхлебнул пива, отчего на недельной щетине остались забавные пенные усы. – Дай-ка догадаюсь… – Сталкер выудил из-за пазухи пачку сигарет. – Ты ни разу не был в Зоне, но очень хочешь туда пробраться. Так? – Не угадали… – Ну, значит, ищешь смысл своей никчемной жизни здесь, у Рубежа. Вариантов-то всего два, счастливые и на голову здоровые сюда не приходят. Саша потупился. – Знал я одного паренька твоих лет. – Артист покрутил в пальцах сигаретную пачку и с силой хлопнул ею о стол, посетители начали оборачиваться, скользить по гостю опасливыми взглядами. – Даже младше. Моро его звали. Так он за год в Зоне ни царапины не получил, ни одна пуля его не чирканула. Знаешь, почему? – Потому что рискнул? – Не-а, – Артист прищурился, – хотя и это тоже. Он просто понял, что такое – жить на грани. Всё остаётся в прошлом: сомнения, радости, горести. Есть только ты и Зона. В противостоянии с ней весь смысл. Моро это понял. – Немец какой-то или итальянец?