Часть 40 из 71 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А не дофига ли ты ему принёс? – поинтересовался мучитель.
– Чтобы карта шла, – стараясь не выдать волнения в голосе, сообщил Денис, не сводя с Воронова влажного взгляда.
– Артист, – с горькой усмешкой произнёс Саша.
– А? – не понял Сеня, камуфлированные тоже насторожились.
– Говорю, ну и артист же этот бармен.
Всё выглядело, как неудачная шутка, но Ромов понял. Он быстрым шагом направился к барной стойке, затем скользнул в подсобку.
Номер Артиста был вбит в его мобильник и поставлен на клавишу быстрого набора под номером «4». Сколько времени нужно Артисту, чтобы из дома добежать до бара? А если он не дома, а на пустыре, у чёрных берёз, или вообще в Зоне? Хотя нет… со дня на день обещали выброс, в Зону при таком смертоносном прогнозе никто не суётся. Все сидят по барам. Сидят и играют в карты.
– Пей резче, да будем заканчивать, – недовольно загундосил Сеня.
Воронов снял стеклянный набалдашник с графина, аккуратно наклонил графин, и рюмка в мгновение переполнилась. Водка потекла по столу.
– Ты чё творишь? – недовольно зашипел мучитель, хотел было схватить парня за грудки, но вовремя одумался – делать подобное в переполненном баре чревато. – Раздаём карты, – наконец, принял он решение, – нечего тянуть.
Сеня послушно взял колоду, принялся ловко тасовать картонные прямоугольники, на уголках которых уже виднелись влажные следы от водки.
Артиста всё не было. Дверь бара отворилась – нет, не он… Не пришел наставник и тогда, когда Саша вдруг выиграл у доходяги, а потом повторил свой успех, заставив того перемениться в лице.
– Понял, да?! – весело захохотал он, схватил рюмку, наполнил её и опрокинул в себя обжигающую сивуху.
Артист уже был не нужен. «Сталкерская удача» пришла.
– Поняли, да?!
– Понял я, понял, – тихо, вкрадчиво произнёс в ответ Сеня и выложил карты на стол, прямо в образовавшуюся на столе лужицу, – двадцать одно.
И водка стала колом в горле у Саши. Его девятнадцать – всё равно что ничего, против двадцати одного у противника.
– В общем, так, – подвёл итог мучитель, – Спам торчит нам два «высверка» и «серп», Сеня как победитель – только «серп».
Саша сидел, опьяневший и ошарашенный, тупо глядя на стол, где по картонным прямоугольникам карт расплывалась сорокаградусная сырость.
– У меня есть «серп»… Я в понедельник принесу, – запричитал радостный Сеня.
– Послезавтра чтобы оба принесли то, что должны. Ясно?
– Не-не-не, я не успею… – Сеня не побледнел даже – позеленел. – Я ведь и просил-то только припугнуть его… Почему такая большая плата?
– Послезавтра, – повторил молчавший до этого момента напарник мучителя, – иначе…
– Они ведь не смогут достать артефакты, – раздался совсем рядом голос Артиста. – Ты же понимаешь. До выброса – сутки от силы. Как они успеют найти артефакты?
Мучитель ничуть не смутился:
– За кого вписываешься, сталкер?
Артист указал на Спама:
– За него.
Оба камуфлированных с интересом воззрились на парня. Тот вдруг понял, что этим двоим не важны артефакты. Они упиваются властью над людьми, чужими страхами и болью. Твари! Спам хлебнул из графина пару раз и зашелся в кашле.
– Два «высверка» и «серп», – отчеканил мучитель. – Послезавтра чтоб были здесь, иначе – сам знаешь, что за проигрыш бывает.
Артист знал. А вот сопливый юнец, которого он пригрел, обучил всему и принял как сына, понятия не имел. Не знал он и о том, что связался с отъявленными головорезами, на чьём счету – множество жизней.
Пьяного Воронова оставили отсыпаться в подсобке у Ромова. Там он провалялся сутки. Первым вопросом было: где Артист?
– В Зоне, – сообщил Денис. – Твой долг отрабатывает… И как ты умудрился попасться на удочку этих?..
Саша – Спамом он себя называть стыдился – едва оторвал от подушки тяжелую голову, ощупал набухшую свежим синяком скулу, куда прилетел один из лёгких ударов мучителя в камуфляже. Тот, что потяжелее, должно быть, оставил ровный отпечаток кулака на рёбрах.
– А что я мог сделать, – простонал Воронов, садясь и оглядывая подсобку.
Он понимал, что Артист разочаровался в своём ученике, и спасение из лап вымогателей – последний дружеский шаг с его стороны. Всё, кончилась дружба! Сталкер тренировал парня, видя в нём себя. Таким же пришел он когда-то в Зону, возмужал и теперь хотел передать опыт, сталкерскую эстафету. Но Воронов эстафету не принял, лишь в дерьме извалял доброжелателя.
Вечером грянул мощный выброс. Отлёживающийся в подсобке Спам вскочил с топчана и выбежал в основной зал. Немногочисленные посетители ошалело смотрели друг на друга.
– На сутки раньше… – выдохнул один из пьянчуг. – Как же ребята, которые в Зоне? Они же и укрыться не успели…
Не успели многие. Как позже узнал Воронов, десятки сталкеров попали под выброс, обратились в бессловесных зомби и побрели к линии Рубежа. Страшное было зрелище. Молодой летёха, командир пулемётного расчёта Журавлёв отдал приказ стрелять, и гавкающие очереди срезали зомби одного за другим. Изорванные пулями тела внесли на территорию блокпоста, куда уже спешили со всего города растрёпанные женщины – жены и матери сталкеров, ушедших накануне в Зону. Они выли над окровавленными покойниками, проклинали военных.
Спам не решился подойти. Он боялся увидеть среди мертвецов Артиста. Час спустя пришел мучитель.
– Жаль твоего друга, – сообщил он бесстрастно. – Зомбак был.
– Теперь мне за артефактами идти? – тоном смертельно больного поинтересовался Воронов.
– Незачем. При зомбаке сумка была, а в ней – все требуемые артефакты. Если бы не выброс… В общем, живи, парень, но не забывай Артиста.
И ушел, позволяя Саше Воронову остаться наедине со своими кусачими мыслями.
Погибших во время выброса кремировали тем же днём, а прах развеяли по ветру над чёрными берёзами, куда все сталкеры Надеждинска приходили перед уходом в рейд. Стихийное прощание всколыхнуло город. Сотни жителей Надеждинска стекались рыдающим людским потоком к окраине, чтобы навсегда проститься с близкими.
Мрачный, погруженный в свои мысли Спам натолкнулся в толпе на Верещагина. Тот выглядел озадаченным, он явно узнал Воронова и теперь пытался вспомнить, где с ним пересекался. Наконец, протянул парню руку – вопреки сталкерским суевериям.
– Воронов, верно?
Саша кивнул.
– Ничуть не изменился, – потом, словно извиняясь, сказал: – Там есть вакансии, загляни в комендатуру, как время будет. Вот, к Калинину зайдёшь, – указал на одного из дознавателей, который возник рядом, будто из-под земли.
Спам кивнул, а Верещагин, обернувшись к кому-то из бредущих к окраине, принялся втолковывать:
– Да все прекрасно понимают, что тут полгорода – сталкеры с семьями, но ничего сделать не можем. Заречный обещал новый пропускной режим сделать, может, удастся отсекать. А так – сотнями гибнут каждый год…
Сумеречным сентябрьским вечером Саша перебрался через оживлённую магистраль, пересёк небольшой хвойный лесок, отделяющий линию Рубежа от мира живых, и направился к разведанной Артистом тропке. Ночью он пробрался в Зону, оставив свою потасканную личность, «ры-го-ту», по ту сторону, окончательно став Спамом.
Он не хотел становиться героем. Желал лишь разобраться в себе. Но Зона дохнула смрадом: ты! Да, да, ты – тощий, с пустым взглядом и синяком на скуле, шаг вперёд, за линию Рубежа. За шиворот тебя – и в пекло!..
* * *
В бункере у торговца Гривы пахло свежей хвоей и сосновой смолой. А ещё – мандаринами.
– К Новому году готовишься? – поинтересовался широкоплечий сталкер, протискиваясь в узкий дверной проём.
Его, тридцатилетнего прибалта, все называли Юргенсом.
– Типа того, – хохотнул вышедший навстречу торговец, мужик лет сорока с пышной бородой и копной рыжих волос вместо стандартного сталкерского «ёршика». – Домофон видел?
Сталкер кивнул.
– Во-от. Домофон установил, ковёр на пол постелил. Ты, кстати, разувайся… Кресла поставил, торшер.
– Зачем в бункере торшер?
– Чтобы ощущать себя, как дома. Задолбался я сидеть в подвале.
– Зато никакой мутант тебе башку не оттяпает.
– И то верно… Но заедает всё. Заказал тут сталкерам недавно ковёр, кресла, книги. Сижу, кофе варю – кофеварку, кстати, тоже приволокли – и книжки читаю. Знаешь такого Шарова?
Юргенс отрицательно мотнул головой.
– Сказочник феерический. Читаю его талмуд про Зону. Об аномалиях мужик вообще ни черта не знает, о мутантах слышал через десятые уши и пятый язык. Мрак, в общем. Красивая сказка. Знаешь, как твоё ползанье в грязи называется у этого писаки? «Приключение» – во как.
Сталкер фыркнул.
– Ага. Я сначала обалдел: какое, нафиг, приключение, когда каждую минуту тебя убить могут. Хочешь почитать?