Часть 55 из 71 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Вспомните бредовые, почти фантастические истории о том, что вода запоминает наши эмоции, что все мыслечувства людей составляют энергетическую оболочку земли – ноосферу. Вспомнили?
А теперь поверьте мне, всё это – правда. Наши эмоциональные всплески – будь то радость или злость – это особый вид энергии. С экранов телевизоров, по оптоволоконным и беспроводным маршрутам идёт к нам информация. Мир напичкан ею. Любая информация вызывает наш эмоциональный отклик. Падение цен на нефть – страх, злость, победа любимой спортивной команды – радость. И всё пространство вокруг нас – словно колба, заполненная эмоциональной энергией. От эмоции к эмоции выстраиваются связи, тянутся невидимые нервные волокна.
Когда происходит чудо, мы говорим, что бог спас, что вселенная помогла. На деле же – ноосфера откликнулась на наши мольбы.
Если мои записи кто-то прочтёт, в чём я сомневаюсь, не спешите сжигать их. Я не безумец. Быть может, я единственный в мире, кто знает, что сейчас творится с планетой.
Помните, вам ещё в школе говорили, что всё живое родилось из неживого, из первичного бульона? Так появилась жизнь на планете. Зона возникла так же. В огромном океане эмоций, бушующем, меняющем под себя пространство и время, не осталось места. Слишком много информации сошлось в одной точке, слишком много эмоций, просьб, слишком много людской боли и ярости. И однажды мёртвая ноосфера взорвалась, породив Зону.
Так из неживого появилась Она. Случайность, вероятность которой менее ничтожна, чем вероятность появления человека.
Я не религиозен, но порой ловлю себя на мысли: «А ведь божий промысел объяснил бы всё…»
Мне кажется, Зона была всегда. В детстве читал роман братьев-фантастов, где по мистической Зоне, огибая аномалии, бродили храбрые сталкеры.
Когда рвануло на нашей АЭС и с экранов телевизоров понеслось: «зона отчуждения», мне сделалось не по себе. Когда в девяносто пятом далёкое эхо кликало беду фразой «зона антитеррористической операции», я начал понимать, что события складываются в строгую цепочку. Тогда я считал ноосферу выдумкой, но натяжение межчеловеческих связей чувствовал кожей. Восточная Европа трещала от напряжения, готовая взорваться. Там, над Европой, набирал силу чудовищный энергетический вихрь. Монстр, готовящийся сожрать её. А мы с каждым годом подкармливали монстра. Мы говорили «зона», мы звали её. Так появилась компьютерная стрелялка, в которую ночи напролёт играл мой сын и некоторые коллеги из НИИ. Все думали – вот ведь находка группы программистов, но я понимал, что это первый звонок, первый сигнал к началу конца. Потом появились книги. Сотни. Их читали в поездах метро и в тенистых скверах, в пыльных библиотеках и с экранов смартфонов. «Сталкеры, – звучало всюду, – мутанты, аномалии. Зона». Чёрт побери, да о Зоне знали все. Знали ещё до её возникновения! Сотни тысяч детей грезили появлением Зоны, чтобы сталкерами уйти на её пустынные земли. Миллионы жителей почившего советского колосса с содроганием вспоминали апрельскую ночь восемьдесят шестого. Миллиарды человек ежеминутно разносили из уст в уста: «в Зоне АТО»… И ноосфера не выдержала, лопнула, взорвалась. Она породила то, чего боялись и о чём мечтали.
Мне возразят, что были катастрофы страшнее, что энергетическая оболочка могла лопнуть в годы Второй мировой, когда пылал Сталинград. Могла, но сдюжила!
Всё случилось в апреле. Ночью. В час, когда мы с внуком сидели на крыше многоэтажки и смотрели на мириады звёзд. Весеннее небо – в жизни не видел ничего прекраснее…
Помню, Тёмка тогда говорил мне: «Деда, звёзды нужно смотреть в августе», а я возражал. Мы видели всё. Сначала мир оглох. Там, где мгновением ранее холодно мерцали красные гиганты и белые карлики, вдруг потемнело. Полыхнуло многоцветье северного сияния.
Тёмка задрал голову, с восторгом смотрел наверх, что-то спрашивал у меня. Мне никогда не было так страшно, как в тот момент. Я почувствовал, что сейчас случится непоправимое…
Сияние разлилось по небу. Оно было куда ярче, чем многоцветье фонарей и неоновых реклам под нами. Куда там ночному мегаполису! Небо разбросало звёздную пыль. Казалось, вот сейчас цветные бусинки начнут срываться и падать к нам под ноги, но сияние вдруг поблёкло, и в той стороне, где дремал ещё не известный никому городок Неман, начало закручиваться в воронку. Казалось, что кто-то собрал веником светящиеся тенёта с потолка и тянет-тянет… А потом вернулись звуки.
– …Деда, давай я сгоняю за зеркалкой?
Я прижал внука к себе, чтобы он не смотрел в направлении чудовищного катаклизма. Чего в ту секунду ожидал? Конца. Я был уверен, что в следующий миг мир рухнет. Но свечение погасло, целиком стянутое с неба на землю, и всё прекратилось.
Телефон был в кармане куртки. По-прежнему крепко прижимая Тёмку к себе, достал смартфон, ткнул пальцем в экран. Нужно было срочно звонить напарнику по работе в НИИ, брать машину и ехать на место катастрофы. Тогда я уже догадывался, что произошло, но и подумать не мог о последствиях. На касания телефон не ответил. Нажал на кнопку питания – безрезультатно.
Лишь на следующее утро я узнал, что в радиусе семисот километров вышла из строя мобильная техника, сгорели ретрансляторы на вышках сотовой связи. Летом того же года я был в Москве, разговаривал с одним специалистом по электронике, и он по секрету сказал мне, что в момент катастрофы телефонная сеть была перегружена, как и каналы доступа к Интернету.
– Мы потом проверили. Оказалось, что кто-то тянул в этот момент с серверов личную информацию пользователей социальных сетей. Американские хакеры, наверное.
Я не стал разубеждать парня. В мою версию он бы всё равно не поверил. Представьте на секунду, что в результате энергетического выплеска безумное количество информации с телефонов и компьютеров пользователей попало в общее поле ноосферы, туда же, к эмоциональной энергии.
– Но ведь ноосфера не разумна и читать чужие смс не будет, – сказал я как-то коллегам и тут же спохватился: – Стоп! Ведь данные пользователей – это топливо, корм для Зоны. Она кормилась информацией. Неважно какой.
И холодок пробежал по спине. А если нет? Если Зона нашла способ понимать информацию? В таком случае она знает о нас всё?..
Знаете, есть такая легенда, что люди, которым суждено встретиться вновь, связаны красной нитью, которая порой спутывается, растягивается, но не рвётся, и эти двое встретятся непременно.
Я предположил (только лишь предположил!), что при определённых процессах, протекающих в ноосфере, которые я назвал штормами, люди со схожими судьбами собирались в определённых местах, рядом, что помогало ноосфере «отдыхать», давало ей разрядку.
Мой ученик и коллега, талантливый учёный Владислав Кривошеев (настанет день, и мир узнает о нём!) предположил, что ноосфера должна концентрировать энергию непосредственно на Земле, и наверняка существует энергетический узел в том месте, где случился выплеск. Физический накопитель эмоциональной энергии…»
* * *
Дневник сталкеры передали Болотнику, а Шарова попросили проводить их на территорию лагеря и помочь разблокировать спускающиеся в подвал лифты.
– У меня, конечно, есть ключ-карта для доступа, – сообщил тогда профессор, – но там ведь ещё автоматические турели на входе. Что, если они начнут стрелять по нам?
Турели отключили весьма простым и оригинальным способом – погнали на них стадо кабанов, подорвав у лежки свинорылых светошумовую гранату, а сами забрались за бетонные блоки и заклинили узлы управления механизмом. И две турели, стоимостью пять миллионов баксов каждая, не могли больше двигать плюющимися свинцом башками.
Потом Шаров вскрыл комплекс своей карточкой «полного доступа», попутно объясняя, что в Надеждинске на экране компьютера диспетчера высветится, кто и когда заходил в комплекс, а камеры наблюдения всё запишут.
– Вояки не сунутся сюда до утра, а нам нужно попасть на ту сторону.
– Это куда?
– В Проклятую Топь.
Шаров непонимающе заморгал.
– Тот шлюз из подвала ведёт к Проклятой Топи, в схрон к наёмникам, которые напали на научный лагерь.
Шаров задохнулся от восторга и процитировал стихи Полякова, пожалуй, самого популярного в здешних местах «менестреля» Зоны: «На Проклятой Топи горючее время – и то замедляет свой ход…»
– Поляк никогда не был на Топи, – ухмыльнулся Монгол.
Вшестером они прошли по полутёмному комплексу. Моргали в разных концах пустых коридоров люминесцентные лампы, хрустело под ногами бетонное крошево и стекло, громко гудел воздухоочиститель, запущенный Шаровым. Шутка ли, неделю это помещение было без свежего воздуха.
– А как наёмники попадают на Топь, если воздухоочиститель заработал только после того, как профессор приложил карточку? – не понял Спам.
– Не знаю, может, на вертолёте прилетают… – Монгол явно нервничал.
Незваные гости спустились на лифте на нижний уровень, вошли в помещение со шлюзом.
– Когда вас направили работать в лагерь, – обращаясь к Шарову, спросил Спам, – что сказали по поводу шлюза? Куда он ведёт, для чего служит?
– Ничего не сказали… Сообщили, что он заварен намертво, и нам лучше не знать, что находится по ту сторону.
– Не удивлюсь, если вояки вырыли тоннель специально, чтобы на Топь был прямой доступ из лаборатории… А что, удобно. Прошел метров двести под землёй, и ты уже у россыпей артефактов.
– Согласен с тобой, – Монгол остановился перед огромным, метра четыре в высоту, шлюзом. – Танк проедет спокойно, – сообщил он. – А как нам открыть его теперь?
Пока Спрут, Шприц и Медведь без дела слонялись по этажу, Спам и Шаров принялись искать пульт управления шлюзом.
– Не, всё было бы слишком просто, – рассуждал Монгол, – на объекте постоянные проверки, учёные – тоже не дураки. Увидели бы пульт управления, нажали бы пару кнопок, шлюз бы и открылся.
Он тоже подошел к толстой стальной стене, постучал по металлу костяшками пальцев.
– Но как-то ведь Барабас прошел…
– Барабас на то и барабашка, – горько усмехнулся Спам, – что может куда угодно забраться… Так, стоп…
– Что такое? – все уставились на сталкера. Тот вдруг шагнул к шлюзу, принялся ощупывать стены справа и слева от него.
– Не умнее ведь он нас, этот Сеня Барабас.
– Да ты в рифму начал говорить, общение с поэтом Поляковым пошло на пользу…
Внезапно створки дрогнули и поползли в стороны, открывая широкий тоннель. Будто великан разинул рот, и его будущему ужину предстала бетонная глотка.
– Вот так… встроенные кнопки, которые не увидишь, если не будешь специально искать, – торжествующе сообщил Спам, – опять «совпадение».
– Ты к таким чудесам уже привык? Я вот привыкаю, – хлопнул его по плечу Хусаинов. – Идёмте, ребята.
Щёлкнули, включаясь, шесть фонарей и осветили длинный тоннель.
– Нет, вы остаётесь, – обратился Монгол к Шарову.
– Я не останусь один в этом тёмном подземелье.
– Да, тоже верно. Спрут, оставайся с профессором. Утром выбирайтесь на Пятихатки. Мы вернёмся сами.
– Но я хотел…
– Просто сделай, мы справимся.
И справились. Ох, как справились! Если дорогу осилит идущий, то победу, без сомнения, одержит целеустремлённый. С того момента, как четверо с фонарями вышли из тоннеля на обратной стороне, в Проклятой Топи, и до встречи с врагом прошло немногим больше трёх часов, но за эти три часа сталкеры успели расставить ловушки и принялись ждать жертв.
– Ты был прав насчёт Рамиля… – наконец, сообщил Шприц Монголу. – Он вошел в тоннель. С ним – трое наёмников.
– Спам и Медведь на месте?
– Да, ждут…
– Отлично…
И завертелось. Поначалу сталкеры наблюдали за пришельцами, рассредоточившись по заранее намеченным точкам.