– Снаружи бак. Наверное, туда наливается дождевая вода… Она может быть заражена… Вика горько усмехнулась: – Да пофиг. Скажи только, оттуда, снизу, ничто меня не ухватит? Фрегат заглянул в сливное отверстие, пожал плечами. – И снова – пофиг, – услышал он за спиной голос Вики. – Из жуткой передряги выбралась, теперь многое кажется не таким пугающим. Когда он обернулся, девушка стояла посреди комнаты – обнаженная, светловолосая, белокожая. Грязная одежда комковатой кучей валялась у её стройных, в лиловых синяках, ног. Ещё вчера он грубо насиловал Вику, пользуясь безнаказанностью, и не видел в ней особой красоты и притягательности. Сейчас же смотрел на неё, как на тоненькую свечку, боялся дышать. – Найди мне что-нибудь переодеться, – улыбнулась она и шагнула в пахнущую сыростью душевую. Скрипнул вентиль, зашумела вода. Фрегат стоял над сваленными у входа вещами и думал, что слово «переодеться» прозвучало из уст Вики совсем по-домашнему. Он бы хотел почаще слышать «домашние» слова. – Вода тёплая, – высунулась из душевой девушка, – она как-то греется? – Скорее всего, это из-за близости аномалии, – предположил Фрегат. – У тебя там мыло или что-то вроде этого осталось? – Да, тут и мыло, и шампунь есть… Странно, зачем, уходя, оставлять столько вещей. – Чтобы вернуться, – Фрегат отыскал среди одежды бывшего хозяина чистую, упакованную в пакет футболку, полотенце, замотанный в целлофан тёплый свитер и положил на пол рядом с душевой. – Интересно, нам хватит воды на двоих? – вдруг спросила Вика, а потом позвала: – Иди ко мне. И всё стало не важно: Зона, сталкеры, Иванов… Лишь они двое, осыпающие друг друга поцелуями, жаркий шепот Вики, прерывистое, частое дыхание и стон. Так стонала лесная птица этой ночью. Так шептал ветер Зоны. Позже они лежали на застеленном тряпками топчане, пахнущие мылом и жизнью. Вика доверчиво положила голову на грудь Фрегата и задремала. Он не спал. Лёжа на спине, думал, что её поведение вполне объяснимо – какой-то там синдром, когда жертва влюбляется в насильника. Наконец, девушка проснулась, тихо спросила: – Тебе никогда не казалось, что ты не умеешь любить? Живёшь, встречаешь разных людей и принимаешь их чувства и свои собственные за любовь, а потом оказывается, что это и не любовь вовсе… – Мне часто кажется, что я не умею жить, – в тон ей отозвался Фрегат. – А как тебя зовут? Прости, глупый вопрос, но… – Алексей. – А меня – Вика… Но ты, наверное, знаешь. Не Белка, не «дурёха», не «эй, ты». – Хорошее имя, – сталкер улыбнулся. – Как думаешь, у нас может что-то получиться? …И всё же она была наивной девчонкой. Горькая юность, такие же горькие годы в Зоне и рядом с Ивановым. Вике подумалось, что Фрегат – именно тот человек, что предназначен ей свыше. Ведь не случайно судьба привела их в эту старую церковь. Не случайно! Вику пугало, что, возможно, это опять не любовь, просто она, сама того не понимая, ищет самого сильного мужчину и хочет быть с ним. Юргенс был сильным, и она преданно заглядывала ему в глаза. Иванов, словно карты, тасовал судьбы тысяч людей, выдёргивая из общей колоды и отбрасывая в отбой. И рядом с этим чудовищем была верная Белка. А теперь? – Я убил Инквизитора и Грызуна, – разлепив пересохшие губы, сообщил Фрегат. – А я принесла в научный лагерь артефакт, который убил сталкера. – Я добил своего друга, когда того ранили военные. – А я принесла сборку в один из домов Надеждинска, и живущая там женщина убила своего мужа, а потом и себя. – Я… – И ты, и я! – Вика вскочила на ноги. В тёплом свитере на голое тело она выглядела совершенно беззащитно и оттого ещё более притягательно. – Пойми, мы оба наломали дров. Но надо жить дальше! Эти, – она указала на заколоченный досками иконостас, – говорили, что можно искупить грехи. Может, нам убить Иванова, это чудовище, и так искупить грехи? – девушка тут же спохватилась, закрыла себе рот ладонями. – Нет-нет-нет! Что я говорю? Даже не думай об этом… Тебе нельзя видеться с Ивановым, он тебя убьёт… Лёша, скажи хоть что-нибудь!.. Фрегат молчал, глядя на Вику, по злой иронии судьбы родившуюся не в той семье, воспитанную не так и пустившую свою жизнь под откос. А ведь она хорошая. Настоящая. Но где-то на том свете с неё спросят за двоих убитых, а может, и за группу Монгола тоже. Правда, она будет спрашивать с себя за каждого всю оставшуюся жизнь. Будет просыпаться по ночам, когда во сне убившая мужа женщина спросит: «За что?», и Вика не найдёт ответ. – Меня давно не называли Лёшей, – прошептал он, поднялся с неудобного топчана и обнял девушку, – я не знаю, получится ли у нас что-то, сможем ли мы уйти от Зоны и самих себя, сможем ли забыть всё, что случилось. Но надо стараться. Согласна? Вика закивала: – Судьба дала нам вто… «Второй шанс», – хотела она сказать, но громкий стук в дверь прервал её на полуслове. – Кто там у нас? – послышался из-за двери властный мужской голос. – Отпирайте, иначе вышибем дверь! Что, в чужом доме крепко спится и сладко естся? Вика вцепилась острыми пальцами в предплечья Фрегата: – Не открывай… Я тебя прошу, Лёша, не надо. Нас убьют. Тебя убьют. Я знаю. Зона не прощает тех, кто хочет измениться. Это всё Зона… Фрегат поцеловал её в губы, указал в угол: – Бери пистолет и прячься там. Сам же схватил автомат и, как был, в растянутой тельняшке и чужих штанах, пошел к двери. Вечером они заперли церковь изнутри на тяжелые, массивные задвижки. Плечом такое не выбить. – Мы не знали… – начал он, прислонившись к двери, и в этот момент стоящий снаружи выстрелил сквозь деревянное препятствие. Фрегата швырнуло на пол. Ещё две пули пролетели над ним и впечатались в пустой иконостас. Вика закричала, кинулась к сталкеру. Стрелявший, явно рассчитав траекторию, пустил две пули ниже, под углом, и обе ударили в спину склонившейся над Фрегатом девушки. Теперь кричал сталкер. В ужасе и бешенстве, глядя, как начинает туманиться взгляд светловолосой Белки. Снаружи послышались голоса, грохнуло несколько выстрелов, но безуспешно. – Всё будет хорошо, – шептал Фрегат. – Ты же сама говорила, что из передряги выбрались… Всё будет хорошо. Он пополз к топчану, возле которого оставил свой опалённый аномалией рюкзак, чертя на полу кровавую полосу. Пуля в животе – это плохо. Очень плохо… – Господи, если ты есть… Помоги ей… Не мне, только ей… Чтобы не отключиться от боли, Фрегат до ломоты в скулах стиснул зубы, сжал кулаки и закричал. – Будь в сознании, слабак! Боль – херня! Боль проходит… В алтарной части церкви что-то громыхнуло, и Фрегат догадался, что кто-то ломает доски на одном из окон. Подтянул за ремень автомат, сделал рывок к рюкзаку. Подтянул автомат, рывок. Автомат, рывок… А в алтаре уже кто-то был. Перекатившись на живот, чувствуя, как в брюшине что-то пульсирует и будто даже лопается, Фрегат перевёл переключатель огня «калаша» на автоматический режим. – Господи, прости меня… И пустил длинную очередь в метре над уровнем пола, перечёркивая горизонтальной строчкой иконостас. Распахнулась и хлопнула о стену одна из тонких дверок, вторая слетела с петель, начали с треском отлетать доски, которыми со стороны алтаря был заколочен иконостас. Когда боёк сухо щёлкнул, Фрегат, оглохший от грохота выстрелов, закашлявшийся от порохового дыма, откинул автомат. Он должен был добраться до рюкзака. Обязан, ведь там лежит артефакт «серп», который он берёг для себя последние пару месяцев. Нет же, сейчас чудесная вещица нужна Вике. – Вика-а-а! – крикнул он, но смотреть в сторону девушки побоялся. Что, если она уже мертва? Зато о своей живучести заявил прежний жилец церкви. Он вышел из алтаря, изрешеченный пулями, с автоматом в окровавленной руке. Поднять оружие для выстрела уже не мог. Изо рта толчками вырывалась кровь при каждой попытке что-то сказать. Мертвец, который не подозревает, что уже мёртв. Незнакомец сделал шаг, второй и рухнул лицом вниз. Сталкер тем временем добрался до топчана, трясущимися, окровавленными руками подтянул к себе рюкзак и пояс с ножнами. Срезал ножом клапаны рюкзака, вынул из тканевой утробы контейнер с артефактом и пополз к раненой девушке, отталкиваясь ногами от пола и оставляя кровавые мазки. Больше всего на свете он боялся сейчас потерять сознание. – Вика, не умирай! – кричал сталкер. – Пожалуйста, не умирай! Он полз к ней, чувствуя, как из живота сочится кровь, а силы тают… Когда до Белки оставался последний рывок, Фрегат услышал шум в алтаре. «Их же двое», – горько подумал он. Но из алтарной части показался не человек. Два осклизлых, рычащих псевдопса выкатились в центр перегороженного ящиками помещения, сбивая паникадила и погружая церковь во мрак. Один из псов тут же вцепился в руку мёртвого незнакомца, принялся отгрызать пальцы. Второй двинулся к Фрегату. Пёс всё понимал. Ему было ясно, что двуногий – не противник, и вцепиться ему в глотку – самое сладкое, что может быть. Но сталкер не сдавался. Перехватив нож обратным хватом, он втыкал его в пол, подтягивался и повторял хитрый приём. В свете догорающих свечей единственного не сбитого псами паникадила, Фрегат вскрыл ножом контейнер, обжигая руки, достал небольшой, похожий на миниатюрный окорочок, светящийся желтым артефакт и что было сил, а их оставалось не так уж и много, шарахнул по артефакту лезвием ножа, а затем приложил «подарок Зоны» к свитеру на груди Вики. Голодный пёс прыгнул мгновение спустя, и Фрегат не успел воспользоваться ножом. Лишь прикрылся, сунув в пасть пса локоть левой руки. От неожиданности мутант взвизгнул, чувствуя, что под его зубами не мягкая плоть, а рукав футболки, но было поздно – сталкер с размаху вогнал нож ему в череп, откинул мутанта и потянулся к выроненному Викой пистолету. Он уже ухватил «Макаров», когда второй пёс, перелетев через девушку, схватил его за запястье правой руки, которая только-только нащупала оружие. Желтобокий артефакт соскочил с груди Вики и покатился по полу. Разрывая мясо и вены, пёс вгрызался в руку сталкера, зло рычал, а у Фрегата не оставалось сил сопротивляться. Болевой шок был близко. Очень близко. И тогда Фрегат сделал то, на что был способен, наверное, лишь Максим Зверев по прозвищу Зверь – он схватил пса здоровой рукой, повалил его на пол и вгрызся в глотку зверюги. С первого раза ухватить плоть не получилось, рот забивала покрытая лосиной кровью шерсть, но, наконец, гортань мутанта хрустнула, и пёс разжал челюсти. А человек – нет. Фрегат продолжал сжимать зубы до тех пор, пока не почувствовал во рту вкус крови. Лишь тогда он дотянулся до артефакта, уложил его обратно на грудь Вики, а сам лёг сверху, накрыв девушку собой. С полминуты он вслушивался в её прерывистое, булькающее дыхание, потом обнял, чуть приподнял с пола и запустил окровавленные пальцы в пулевое отверстие. Ему предстояло руками вырвать из тела Вики обе пули, иначе от артефакта «серп» не будет никакого проку. С первой получилось легко, а вторая засела глубоко, и Фрегат не сразу её нащупал. Но нащупал. Пока действовал артефакт, Вика не чувствовала боли, но если бы не «серп», умерла бы от болевого шока в тот же миг. Когда оба свинцовых конуса упали на пол, сталкер поднял футболку и запустил пальцы к себе в живот. Быть может, пребывающая в бреду Вика не ощущала боли, но он ощутил её за двоих, сполна. Близость артефакта помогала не умереть от шока, но от каждого движения пальцев внутри разорванного живота по телу прокатывалась волна жуткой боли. Он чувствовал себя лосём, на раздутое тело которого они набрели этой ночью. – Вика, пожалуйста, не умирай… – шептал Фрегат, продолжая искать в своём теле инородный предмет. Безуспешно. Тогда он обнял Вику, положив между нею и собой артефакт, левой, целой рукой ухватил пистолет и провалился в беспамятство. Утром Вика очнулась первой. Она не кричала, лишь с ужасом глядела на лежащего рядом, с ног до головы измазанного в крови Фрегата. Она помнила, как Лёша шел к двери, как в него выстрелили. Потом – пустота. Оглядела церковь и оцепенела от ужаса: посреди помещения лежал труп человека в сером камуфляже, а рядом – два мёртвых псевдопса. Ещё один, живой и здоровый, стоял в дверях алтарной части и, не мигая, смотрел на Вику. Когда девушка потянулась к пистолету, зажатому в руке Фрегата, мутант скрылся в алтаре. Сталкер очнулся минутой позже, получив пару хлёстких, болючих оплеух. Первым делом взглянул на погрызенное мутантом запястье и обнаружил, что место укуса зарубцевалось, а все пальцы двигаются нормально, кровоток есть. – Я боялась, что ты не очнёшься, – прошептала Вика. – А я боялся, что не очнёшься ты, – Фрегат захохотал, но потом вдруг болезненно скривился.