Не в первый раз Лакс слышал от него неожиданные отсылки к западной поп-культуре. В гостиницах и дхабах на горных перевалах, как правило, есть общие «гостиные» с телевизором и видеоплеером и при них – разнообразный и до нелепости случайный набор DVD, оставленных предыдущими гостями. – Да, пожалуй, – ответил Лакс. – Ты присоединился к моему сангату и стал мне бхаи, братом. Это верно и для тебя, Гопиндер, и для тебя, Рави. В ответ Ильхам лихо заломил на лоб свою шерстяную куллу и, сощурившись, устремил взгляд вперед – туда, где солнце в золотой рассветной дымке выплывало из-за белоснежных Гималаев. Пустыня Чиуауа Никогда еще Саския не видела настолько безжизненного пейзажа. Даже Сахара, хоть она и крупнее, и безводнее, выглядит как-то помягче – она полна песчаных дюн. А эта пустыня была полна камней. Острых камней, никогда не увлажняемых, не сглаживаемых водой. Немногочисленные осадки, выпадающие на эту землю, мгновенно впитывают местные растения с единственной целью – отращивать себе колючки и шипы. Саския уже несколько часов смотрела в окно, но не увидела на поверхности ни капли воды. Еще до глобального потепления этот ландшафт грозил смертью всякому, кто осмелится сюда забрести. – Добро пожаловать на ранчо «Летящая S»! – громогласно объявил Т. Р., подняв пивную кружку, едва Пивной вагон пересек границу частной территории. Железная дорога здесь шла бок о бок с гравийной; путь обеих проходил меж двух каменных столбов, украшенных гербом – буквой S с крыльями. Рядом стояла железобетонная будка охраны с солнечными батареями и антеннами на крыше. Перед ней – мужчина в коричневой ковбойской шляпе, вооруженный (какое разочарование!) не парой шестизарядных, а всего лишь «глоком». Когда поезд проезжал мимо, он вытащил большой палец из-за пояса и помахал кому-то, кто, должно быть, махал ему из другого окна. Знакомая с современными мерами безопасности, Саския заметила, что на дороге имеются не только ворота, но и выдвижные оградительные столбики, достаточно прочные, чтобы не дать чужому транспорту прорваться внутрь. – Просто смешно! – пробормотала Амелия по-голландски. Они вдвоем сидели за столиком в Пивном вагоне; напротив расположились Руфус и Эшма, которая просто подошла и села рядом. Амелия сидела, скрестив руки на груди, и рассматривала ворота, словно студент, ломающий голову над задачей. Заметив, что Руфус смотрит в ее сторону, она перешла на английский. – Эти ворота техасских ранчо! Мы уже много таких видели. Огромные ворота в чистом поле! Они же ни к чему не присоединены! Она махнула рукой в сторону окна. От каждого из массивных каменных столбов отходила стена метра в два высотой, но тянулась она всего несколько метров. Затем уступала место забору из сетки-рабицы, явно поставленному совсем недавно, – но и он продолжался всего метров тридцать, а дальше начиналось обычное для этих краев ограждение: туго натянутая между столбов колючая проволока, высотой примерно среднему человеку по грудь. Руфус задумался над этим замечанием и думал довольно долго – так, что нидерландки даже заподозрили, что наткнулись на какое-то серьезное культурное различие. – Они присоединены к забору, – заметил он наконец. На это возразить было нечего. – Да, но… – начала Саския. – Традиционно ворота – самое слабое место в защитном периметре, – объяснила Амелия. – А не самое сильное. Просто по логике вещей. Ты же служил в армии и должен понимать… – Я понял, – кивнул Руфус. – Зачем они тогда? Просто для красоты? Напоказ? – Ради экстетики, – кивнул Руфус. Это слово они от него уже слышали: так он произносил «эстетика». – А еще это сигнал. Вы на моей территории: считайтесь со мной или валите отсюда. – Вполне логично, – заметила Саския. Руфус перевел взгляд на Амелию. – А кроме того – ты верно сказала, я ведь в армии служил. И знаю, что не стоит недооценивать колючую проволоку. Не смотри на само ограждение: посмотри, где оно расположено. Это глубокая оборона. Когда доберемся до места, может, нам дадут прокатиться на внедорожниках или еще на чем-нибудь с четырьмя колесами – тогда увидишь сама. Из окна пустыня кажется плоской, как стол, но стоит съехать вон с той дороги и попробовать проехать напрямик – очень скоро убедишься, что земля здесь вовсе не ровная-гладкая. Здесь даже пешком ходить нелегко – прежде чем шагнуть, думаешь, куда поставить ногу. Эшма кивнула. – Я ходила в походы по такой местности. Это изнурительно. Изнурительно для психики, я имею в виду, – поспешила добавить она. – Очень высокая когнитивная нагрузка – приходится обдумывать каждый свой шаг. – И она постучала кончиками пальцев по лбу. Руфус, подумав, кивнул; по лицу было видно, что, оставшись один, он немедленно наберет в поисковике «когнитивную нагрузку» и внимательно почитает ссылки. – Поэтому те, кто знает эту землю, предпочитают передвигаться по ней на лошадях. Ты определяешь только, в какую сторону скакать и с какой скоростью. А всю когнитивную нагрузку лошадь берет на себя. На случай, если кто-то пропустил въезд на территорию ранчо, по вагону прошли аниматоры с сувенирами: бейсболками, банданами и флягами, украшенными тем же символом – S с крылышками, – что и на воротах. Лишь на мгновение Саския подумала, что это старинное название ранчо – логотип, тавро, которым клеймили здешних коров. В следующую секунду сообразила: разумеется, название придумал сам Т. Р., и S – это «сера». Эшма радостно натянула бейсболку, сперва продев свой «хвостик» в отверстие на затылке. Прошлым вечером принцесса, теперь она вновь превратилась в Золушку – тихую, застенчивую девушку, не замечающую ничего, кроме своей науки. Этикет был ей настолько чужд, что несколько минут назад она подсела к королеве, не сказав даже «с вашего позволения» – и тем более не утруждая себя чепухой вроде «ваше величество». Саскии это понравилось; она сделала мысленную заметку попозже расспросить Эшму о математических моделях изменения климата, в которых, похоже, она первоклассная специалистка. По нескольким вчерашним репликам Аластера у нее сложилось впечатление, что аналитики рисков в финансовом мире без цифр, предоставляемых людьми вроде Эшмы, остались бы как без рук. Кажется, в подобных людях они видели нечто среднее между всезнающими супергениями и шарлатанами, гадающими на овечьих потрохах. Так или иначе, уважение, которое проявили к Эшме и Аластер, и Марк Ферлонг, было достаточно красноречиво. Амелия устремила взгляд на свою новую бейсболку, но, кажется, ее не видела. Она явно обдумывала замечание Руфуса о глубокой обороне. – Но ведь можно перекусить проволоку и проехать где угодно… – начала она. – Со скоростью три мили в час, – закончил ее фразу Руфус. – Проще выйти из машины и пойти пешком. По крайней мере, проветришься. – Есть транспорт, который может ездить быстрее… – Верно, гусеничный, – кивнул Руфус. – Хотя в пустыне и гусеницы могут полететь. Я в армии этим и занимался – ремонтировал танки и БТРы. Но вряд ли старина Т. Р. планирует отражать здесь танковую атаку. Если до такого дойдет, это будет значить, что он уже проиграл. При этих словах он поднял взгляд на Саскию – и у той на секунду перехватило дыхание; так ясно она ощутила себя под его взглядом не просто участницей беседы, но королевой. Снизив скорость до пятидесяти километров в час, поезд двигался через огромное ранчо – четверть территории Нидерландов! – по пути, далекому от современных стандартов. Сами рельсы, насколько Саския в этом смыслила, были в хорошем состоянии – видимо, Т. Р. их отремонтировал и где нужно заменил, но путь, проложенный много лет назад, изобиловал крутыми поворотами, подъемами и спусками. В целом дорога шла в гору. Несколько раз на крутых подъемах у Саскии закладывало уши. Она уже знала, что их пункт назначения находится ниже мили, но выше километра над уровнем моря. Не так высоко, чтобы ощутить нехватку кислорода, – но достаточно, чтобы проект от этого выиграл. Они проехали мимо взлетно-посадочной полосы. Здесь были припаркованы два бизнес-джета, три одномоторных винтовых самолета и вертолет. Виллем уже говорил, что позже здесь приземлится самолет из Нидерландов, который завтра должен их забрать. Взлетная полоса помогла Саскии определить свое местоположение на карте. Они едут на юго-запад, прямо к Рио-Гранде. Горный хребет, на котором Т. Р. установил свое устройство, – последняя преграда, которую приходится пересечь перед тем, как спуститься в долину Рио-Гранде и достичь мексиканской границы. Территория ранчо «Летящая S» простирается вплоть до реки. – А вот там, справа вдалеке, Сьерра-Дьябло, – объявил Т. Р., имея в виду, очевидно, ломаную линию зубчатых гор на севере, которым каким-то непостижимым образом удавалось выглядеть еще неприветливее здешней пустыни. – Место последнего вооруженного столкновения техасских рейнджеров и апачей в 1881 году. В самом конце пути железная и автомобильная дороги сливались воедино – полоса асфальта с вплавленными в нее рельсами; в таком виде дорога пролегала сквозь короткий туннель, пробитый в горной породе. Горы с почти вертикальными стенами служили естественной преградой, отделяющей северную часть ранчо «Летящая S», по большей части аллювиальную равнину, от более неровной и пересеченной местности по другую сторону хребта. Вынырнув из туннеля, который поезд преодолел со скоростью пешехода, путешественники въехали в естественную котловину протяженностью в несколько километров, с обеих сторон окруженную горами, которые теперь нависали над ними, и невысокими, но крутыми предгорьями, через которые поезд только что проехал. Рельсы завернули за угол, еще некоторое время шли вдоль предгорья, а потом вдруг оборвались. Конец пути. Изгиб дороги дал пассажирам возможность взглянуть вперед – и они увидели, что грузовые вагоны в начале поезда остановились перед группой складских зданий, окруженных погрузочно-разгрузочными машинами. Смотрелось впечатляюще, но по спутниковым фотографиям Саския знала, что основная часть комплекса находится под землей. За этим комплексом, отделенный от него ухабистым пустырем, виднелся аккуратный поселок из мобильных домов, окруженный стеной грузовых контейнеров. Саскии он напомнил военный блокпост вроде тех, что она видела в Афганистане. – Добро пожаловать! Вот мы и приехали! – объявил Т. Р. и сделал короткую паузу, оставляя место для вежливых аплодисментов. – Сразу предупрежу: удобств класса люкс вы здесь не найдете. Да и вообще никаких удобств, коль уж на то пошло. Для этого у нас есть поезд! Не только чтобы привезти вас сюда, но и чтобы вы в нем жили и ни в чем не нуждались. А для ваших помощников найдутся места вон в тех бытовках. – И он махнул рукой в сторону мобильных домов. – Разумеется, можете выйти, походить здесь, осмотреться. Вообще чувствуйте себя как дома! Обратите внимание на ребят в белых ковбойских шляпах. Это хорошие парни (и девушки), наверняка вы таких видели в кино. Их задача – вам помогать и оберегать от гремучих змей, обезвоживания, теплового удара, переохлаждения и прочих невероятных и уникальных опасностей пустыни Чиуауа. Оглядевшись вокруг, Саския заметила, что на некоторых из числа персонала действительно белые шляпы. – Коричневые шляпы – это работники ранчо, – продолжал Т. Р. – Тоже полезные ребята и всегда готовы вам помочь. А вот парни и девушки в черных шляпах – о, осторожнее с ними! Чертовски опасные типы! Их задача тоже в том, чтобы вас охранять, но охранять совершенно особым образом – отсюда и цвет их головных уборов. Это плохие ребята. Не для вас, конечно, – для любого двуногого, которому вздумается явиться сюда без приглашения. Как правило, они не так склонны к общению, как ребята в белых и коричневых шляпах. Но если вам что-то понадобится, разумеется, можете обращаться и к ним. Только не подкрадывайтесь сзади! На это они реагируют нервно. Самый Большой на Свете Шестиствольник и вправду оказался очень велик – так велик, что для передвижения по нему требовался лифт. В лифте удобно размещались лишь три человека – четверым было уже тесновато. Поэтому Т. Р. разделил осмотр на две серии; первыми отправились в глубины земли Сильвестр и Микьель, во вторую очередь – Боб и Саския. Лишь несколько зданий в пределах видимости возвышались над землей более чем на один этаж. Самым высоким из них был шахтный копер: этот термин из горной промышленности означает конструкцию, размещенную над стволом шахты, в которой находится подъемная установка. Копер, должно быть, метров десяти высотой представлял собой открытую стальную раму, внутри которой виднелось сложное переплетение кабелей, моторов и разного рода подъемных устройств. Трубы и кабели из других частей комплекса сходились сюда и исчезали в шахте. Когда буришь шахту, разумеется, необходимо куда-то девать извлеченную почву и горную породу. Здесь этот материал – «отходы» – был распределен по всему комплексу. Он окружал, подпирал или даже скрывал под собой периферийные сооружения: цистерны, перерабатывающие установки, административные здания, в которых, судя по всему, трудилось немало высокооплачиваемых сотрудников («наше командование», сказал о них Т. Р.). Иными словами, все здесь было ненавязчиво, но довольно серьезно укреплено. Руфус с первого взгляда определил в нескольких земляных валах «капониры» – слово, которое Саскии пришлось поискать в Интернете. Как выяснилось, оно означает взрывоупорную стену, возведенную вокруг потенциальной мишени, чтобы защитить ее от снарядов и осколков. Не нужно быть военным экспертом, чтобы понимать: крылатая ракета не оставит от всех этих построек камня на камне. Однако от скрытных атак малого масштаба, например от дронов с бомбами или снайперов, засевших на вершине горы, капониры выглядели серьезной защитой. Большие открытые пространства были затянуты сверху веревочными сетками с вплетенными в них полосами ткани. Смысл этого был Саскии не вполне понятен, но, очевидно, сетки защищали от дронов, давали тень, которой здесь очень не хватало, и затрудняли наблюдение со спутников. Из верхней части копера поднимался прямо в небо аккуратный «букет» из шести труб. Каждая имела на конце утолщение, очень напомнившее Саскии пламегаситель на дуле карабина. Водитель в белой шляпе подвез ее и лорд-мэра на небольшом внедорожнике ко входу в копер, расположенному на уровне земли. Здесь ждал их Т. Р., в неизменном ковбойском наряде, с крылатой буквой S на огромной ременной пряжке. При взгляде с этой точки становилось ясно, что шесть труб расходятся радиально, словно стволы у пулемета Гатлинга. Все они спускались прямо в шахту. Диаметр труб – около метра каждая – был намного меньше диаметра шахты, в которой запросто уместился бы небольшой дом, так что между ними оставалось достаточно места для другого оборудования. Над его идеальным распределением в этом пространстве, должно быть, немало поломали голову инженеры. Порывшись в памяти, Саския выудила из глубин сознания полупонятный термин «маршрутизированные системы»: так инженеры называют все длинное и тонкое – трубы, кабели, провода и так далее, – проложенное из одного места в другое. Результат размещения этих маршрутизированных систем был изображен на схеме, висящей возле двери и изображающей копер в разрезе: большой круг, шесть кругов поменьше, равномерно распределенные по его периферии, и между ними – настоящий пазл из множества деталей самой разной формы и размера. Самым крупным на схеме был одинокий прямоугольник лифта. Вторым по величине – круг, обозначенный как «снарядный подъемник». – Ну что, все сделали домашнее задание? – весело поинтересовался Т. Р., входя в лифт. Внешняя дверь его была плотной, но стены представляли собой стальную решетку. Под «домашним заданием» Т. Р. разумел ссылки на ролики на «Ютубе», которые разослал гостям накануне, – все посвященные бурению и внутреннему устройству шахт. – Я немного покликал, – признался Боб. – Люблю смотреть на всякие механизмы – видно, в детстве в конструктор не доиграл. – Я не смотрела, – покачала головой Саския. – Тогда начнем с самого верха, – заговорил Т. Р. – Вот мы решили пробурить шахту. Размещаем в нужном месте буровую установку. Вгрызаемся в землю. Буровым насосом выносим на поверхность выбуренную породу. Раз, другой и еще раз. По мере продвижения буровая установка опускается все ниже с помощью того же механизма, – и он похлопал ладонью по стальной решетке, – что сейчас опустит нас. Он вообще здесь главный: пустую породу возит вверх, все остальное – вниз. Спускаемся все ниже, через каждые несколько футов укрепляем стены железобетоном. На самом деле ничего сложного. Главное – упорство и настойчивость. Он закрыл дверь лифта. Трое посетителей расположились в кабине с удобством, а вот четверым уже пришлось бы тесниться. – Клаустрофобии ни у кого нет? – поинтересовался Т. Р. Чисто из вежливости; за последние сутки персонал раза три поинтересовался у Саскии (и, видимо, у Боба тоже), не страдает ли она клаустрофобией. Саския и Боб покачали головами. Т. Р. нажал кнопку «вниз», над головой что-то загудело, и лифт пошел вниз. – Здесь мы начинали не с нуля, – пояснил Т. Р. – На этом месте была старая заброшенная угольная шахта. Но всего в четыреста футов глубиной и для наших целей слишком узкая. – Держу пари, вы бы использовали ее в любом случае, – улыбнулась Саския. – Это ведь так символично. Т. Р. кивнул, но промолчал – лишь глаза его лукаво блеснули. Сквозь сетчатые стенки лифта хорошо просматривалось все вокруг. В первые несколько десятков метров, как и на схеме, в шахте становилось все теснее от разнообразных подземных труб, проводов, витых кабелей, то змеящихся по стенам, то свисающих вертикально вниз. После какой-то точки теснота в шахте достигла предельного значения и дальше не увеличивалась. Мимо проплывали горизонтальные полоски и цифры на стенах; по ним можно было судить о скорости движения. На панели, закрепленной на стене лифта, мигали цифры – глубина в метрах и упрощенная схема шахты, показывающая, где они сейчас находятся. – Не самый быстрый лифт на свете, – заметил Т. Р. – Сами понимаете, вряд ли им будут часто пользоваться. Мы здесь роботизировали все, что могли, и возить вверх-вниз людей для нас не приоритетная задача. – И если я правильно понимаю суть вашего плана… – начал лорд-мэр. – Нашего плана, Боб. Нашего. – Работать эта штука будет все время. Без перерывов. Т. Р. кивнул. – Согласно проекту будет работать непрерывным циклом в течение двух лет. Дальше потребуется все перебрать и отремонтировать. – Не понимаю, как можно такое… такую махину… «перебрать»? – нахмурился Боб. – Было бы желание, а способ найдется, – ответил Т. Р. – Если серьезно – скорее всего, никакого ремонта не будет. Просто засыплем эту шахту и пробурим новую. И не забывайте, что через два года наш мир очень сильно изменится! Для начала, в нем станет прохладнее. – Он повернулся к Саскии. – У вас в стране есть несколько старых угольных шахт, на которые я давно глаз положил. В юго-восточном углу Нидерландов. Отличные шахты, такие глубокие, что нам и копать почти не придется! И с символизмом у вас там все в порядке. Даже жаль, что пришлось от них отказаться. – Кажется, я знаю, о каком месте вы говорите, – ответила Саския. – Это у самой границы с Германией. Соседи будут жаловаться на шум. – А «зеленые» вообще озвереют, – кивнул Т. Р. – Этого так и так не избежать, – вздохнул Боб. Достигнув отметки в 215 метров под землей, лифт замедлил скорость. Кругом стало попросторнее – должно быть, какие-то из маршрутизированных систем нашли себе иные маршруты, – и теперь гости ясно видели вокруг себя все шесть стальных стволов Шестиствольника. Лифт плавно остановился. Через окошко в двери виднелась ярко освещенная камера – небольшое пространство, очевидно не принадлежащее к основной шахте. – Здесь, внизу, мы израсходовали чуть больше взрывчатки и получили дополнительную полость, – объяснил Т. Р.