– Помните, несколько недель назад я показывала селфи, которые прислала мне Корнелия? – С острова в Албании? Помню. – Так вот: селфи продолжаются. Похоже, это был не просто недельный круиз по Атлантике. Яхта у нее мощная: крейсерская скорость – тридцать узлов. А если не боишься качки, можно и быстрее. Саския повернула планшет так, чтобы и Виллем видел экран, и начала листать фотографии, видимо присланные Корнелией за три недели. Снимки рассказывали целую историю – правда, изобилующую пробелами. Вот яхта проходит через канал, узнаваемый с первого взгляда, – Суэцкий. Вот Корнелия на верблюде. Фото живописных пейзажей по обоим берегам Красного моря. Лазурные волны, коралловые рифы. Какие-то местные в костюмах, судя по всему, важные птицы, устраивают Корнелии экскурсию. – Мальдивы, – объяснила Саския. – Одна из стран, которым предстоит в ближайшие десятилетия полностью уйти под воду. – Почему они с ней так нянчатся? Она же не посол какой-нибудь великой державы. – Любой, кто приплывет на такой яхте и проявит интерес к их беде, для них ничем не хуже посла, – объяснила Саския. – Тем более что настоящим великим державам на этих бедолаг наплевать. – Что ж, справедливо. На следующем фото Корнелия уже восседала на слоне. Шри-Ланка. – Похоже, ей нравится поза наездницы, – усмехнулся Виллем, и Саския пихнула его в бок. На следующем снимке Виллем удивленно хмыкнул. Здесь Корнелия стояла в месте, хорошо ему знакомом. Индонезия, памятник нидерландцам – жертвам войны. – И правда, – заметил он, – похоже, она на этой своей яхте объехала полсвета! – О, это только начало! Следующее селфи: закат, палуба яхты, Корнелия пьет коктейли с Сильвестром Лином и Эшмой. На заднем плане высятся сингапурские небоскребы. Виллем невольно ощутил укол обиды: его-то не пригласили! Прошвырнувшись по Индонезийскому архипелагу, яхта бросила якорь в порту современного города довольно скромных размеров, может быть, масштаба Уэйко. – Не трудитесь угадывать, – сказала Саския. – Это Дарвин, Австралия. На следующем фото – ни зданий, ни других признаков человека. Только сухая дельта реки, серым топором разрубающая надвое стену тропического леса. – И-и-и… это, должно быть, Новая Гвинея! – догадался Виллем. – Теперь понимаю, к чему все клонится. – Тогда поспешим к финалу, – улыбнулась Саския и принялась листать фотографии быстрее. Вертолетная площадка (да, все на той же яхте Корнелии!), и на ней вертолет, выкрашенный в яркие корпоративные цвета «Бразос РоДаШ». Следующие несколько снимков сделаны из окна вертолета. Далеко внизу раскинулись джунгли. Среди джунглей – скромный городок. – Туаба, – определил Виллем. Саския удивленно на него взглянула. Вдалеке из зеленого растительного моря вздымаются высокие горы. И наконец, огромный котлован в земле. Дорога, врезанная в его крутые склоны, спиралью спускается вниз. О размерах котлована позволяли судить лишь какие-то соринки или черные мошки на дороге – если знать, что это крупнейшие на земле грузовики. – Знаменитый медный рудник, – объяснила Саския. – Даже я его узнаю. – Ваш знаменитый рудник. – И то верно. Вертолет опустился на площадку. По периметру ее стояли белые в камуфляже, с автоматами наперевес. Это, как и пулеметное гнездо с краю площадки, ясно давало понять, каков в этих краях уровень безопасности. Последнее селфи запечатлело Корнелию на фоне высочайшей горы в Новой Гвинее, рука об руку с Т. Р. Шмидтом. На головах у обоих красуются бейсболки с «Летящей S». На левом боку у Т. Р. – крупный полуавтоматический пистолет, с другого бока уравновешенный разгрузочным комплектом. – Конец, – объявила Саския. – С ума сойти, – сказал Виллем. – И когда вы получили это фото? – Вчера. – Что ж, это объясняет мой сегодняшний завтрак. Было в этом то сладкое ощущение, которое испытываешь, закрывая за собой дверь и запирая ее на все замки и засовы. Убедившись, что королева благополучно доставлена в Хёйс-тен-Бос, Виллем поехал на правительственной машине домой, в Лейден. Через блютус подключил телефон к аудиосистеме и, извинившись перед водителем, нашел и включил на полную громкость Riding the Storm Out группы REO Speedwagon – любимую композицию своей бурной юности. Много лет прошло, но хард-рок вставлял, как в молодости. Приехав домой, нашел на «Ютубе» канал «Огонь в камине», заказал пряный ужин из индонезийского ресторана и поужинал при свете искусственного огня. Выпив на ночь бокал новозеландского совиньон-блан, он отправился в постель. В четыре утра Виллема разбудил звонок из Луизианы. Отец сообщил: один из батопортов Масланткеринга сорвало с места, и сейчас море затапливает Роттердам. Уже пропали без вести сотни людей. Большинство, скорее всего, погибли. Вода идет дальше. А шторм еще даже не достиг пика. Виллем уже оделся и сбегал вниз по лестнице, когда ему пришло в голову: ведь они с Реми тоже могут быть в опасности. Реки и каналы Нидерландов – настоящий лабиринт. Что, если, опустошив центр Роттердама, вода двинется на север и затопит Лейден? Этот важный вопрос, прямо связанный с перепадами высоты, не случайно пришел ему в голову посреди лестницы. Он обернулся. Ремижиу, вышедший его проводить – он в шортах и халате стоял на верхней площадке, – не спускал с него вопросительного взгляда. – Так, а нас здесь… не затопит? Есть свои преимущества в том, чтобы быть соседом университетского профессора. Реми покачал головой. – Лейден основан до осушения Харлеммермера[86][Залив, осушенный в середине XIX века; сейчас на этом месте находится город Харлеммермер.]. – Разумеется. – В то время он был выше уровня моря. И сейчас выше… наверное. – Уровень моря! – проговорил Виллем, изобразив руками кавычки. И взглянул на свои ковбойские сапоги. После путешествия в Техас он уже не мог говорить об «уровне моря» всерьез. Реми вздохнул, соглашаясь с ним. – Да, все так. Но если бы я выбирал, где переждать, остался бы здесь. Теперь поезжай. А я останусь «выше уровня моря». Береги себя. – Только не вздумай… – Прятаться на чердаке? Конечно, я тоже читаю твиттер королевы. Несколько минут Виллем сравнивал время ожидания в разных транспортных приложениях. Прогнозы – один другого хуже. Попытался разобраться в расписании электричек, но там царил хаос. В конце концов просто проехал эти несколько километров на велосипеде. Крутить педали почти не приходилось: его подгонял дующий в спину ветер. Виллем отправился прямиком в Ноордейнде-Палас: по уровню серьезности ситуация была как раз для этого места. У себя в кабинете переоделся в сухое и включил телевизор. По всем программам показывали одно и то же: ворота Масланткеринга. Перекошенный северный батопорт, смятые трубы, щель между створками – и Северное море, рвущееся в эту щель с такой силой, что южный батопорт содрогается и трясется под его ударами. По дороге сюда Виллем припомнил схему рек и каналов вокруг Роттердама и пришел к выводу, что оттуда вода двинется в основном на юг. Частично затоплена окажется Зеландия. Как будто мало потопа в самом Роттердаме! Переключая каналы, он наткнулся на новости Би-би-си. Шторм каким-то образом прорвал или обошел Барьер Темзы, и в Лондоне сейчас тоже поднимается вода. Системы водоотвода к северу от города, не рассчитанные на такую нагрузку, переполнены; ситуация грозит затоплением и внутренним районам страны. Виллем понимал, что с такой проблемой скоро столкнутся и Нидерланды. Нет, черт возьми, никакой возможности остановить крупные реки, текущие из Германии! Они по-прежнему впадают в Северное море. А один из крупнейших выходов в море теперь перекрыт, и вода течет по нему в обратную сторону! И прочие перегорожены на время шторма. Теперь, когда Виллем добрался до своего кабинета, переоделся, включил телевизор и получил свежую информацию, встал вопрос: что же делать? Правильный ответ: ничего. Генеральные штаты, в которых он работал в прошлом, отвечали на стихийные бедствия заседаниями разных комитетов. А теперь Виллем – помощник королевы, не имеющей (по крайней мере, теоретически) никакой власти. Все, что могла, она уже сделала – три недели разъезжала по стране, убеждала людей быть бдительными и напоминала о правилах поведения в случае беды, которая сейчас разразилась. Повторить импровизированный перформанс на залитом морской пеной берегу в Шевенингене не удастся, да и не нужно. В такой ситуации, как сейчас, у королевы две задачи: сидеть тихо и помалкивать. Разве что, может быть, ближе к концу дня выпустить краткое заявление. А когда кризис утихнет (самое раннее, завтра), можно будет организовать пару фотосессий и возложить венки. Так что заняться ему сейчас совершенно нечем. Зря вылез из постели. Смотреть телевизор можно было и дома. > ПОЧЕМУ ТАК ЛЕГКО ПРОРВАЛАСЬ ПЛОТИНА?! – пришло взволнованное сообщение от отца. Виллем знал: тот же вопрос будут задавать и другие. Смутная догадка у него была; но она требовала подтверждения. На столе у Аластера лежал камень. Виллем видел его всякий раз, когда они разговаривали по видеосвязи. Будь камень чуть поменьше, его можно было бы принять за пресс-папье. Ничего выдающегося: гладкий, обточенный волнами булыжник неправильной формы. Как-то раз Виллем спросил, что это за камень, и Аластер ответил, что привез его с одного маяка в Орегоне. Однажды ночью смотритель маяка проснулся от какого-то грохота и поднялся по лестнице выяснить, в чем дело. На середине пути он обнаружил, что окно в маячной башне разбито камнем. Окно находилось в сотне футов над уровнем моря. Как попал сюда камень? Объяснение было только одно: его принесла гигантская волна, разбившаяся об утес, на котором стоял маяк. Аластер купил или просто выпросил этот камень у смотрителя и использовал как «мементо мори» – наглядный ответ хозяевам судоходных компаний, желавшим знать: а) почему за страховку судов с них дерут такие деньги; б) как так получается, что даже огромные корабли иногда без причин и объяснений исчезают в океане. Вид у Аластера, как и следовало ожидать, был взъерошенный, если можно так сказать о человеке с почти под ноль стриженными волосами. Прическа Аластера особых забот не требовала, однако он уже давно не брился и сидел в толстовке поверх заношенной футболки. – И ты, небось, хочешь узнать, почему прорвался Масланткеринг, – так он начал разговор. Это «и ты…», вместе с нескрываемой усталостью, подсказывало: Виллем далеко не единственный, кто сегодня обратился к Аластеру за разъяснениями. – И раз звонишь мне, значит, главный подозреваемый у тебя – волна-убийца. – А ты что скажешь? – спросил Виллем. – Скажу, что ты прав. Просто методом исключения. – То есть? – Эти ваши ворота спроектированы так, чтобы выдерживать большие нагрузки. Статические нагрузки. Море давит на барьер с определенной силой; штормовые волны становятся выше – давление усиливается. При слове «шторм» мы представляем себе что-то дикое и стремительное, но это неверно. Шторм развивается медленно и предсказуемо. Его силу можно спрогнозировать и рассчитать с точностью до запятой. Конечно, инженеры добавляют к этим расчетам «запас» на случай аномальной волны. Но и это стохастическое число в большинстве случаев остается в предсказуемых пределах. А то, что обрушилось на Масланткеринг пару часов назад, судя по всему, вышло за пределы допуска, заложенного его создателями… когда там? – сорок лет назад. И это была динамическая нагрузка, что со структурно-инженерной точки зрения намного хуже. Волна просто сломала затвор. Больше тут и сказать особо нечего. – Значит, просто не повезло, – сказал Виллем. – Это и есть моя специальность. Разбираться в невезении. Предсказывать невезение. Чертов Гэндальф-Буревестник. – Такая волна могла ударить куда угодно, – медленно проговорил Виллем; в уме он уже составлял пресс-релиз. – И сегодня по чистой случайности ударила в Масланткеринг. – Возможно, на входе в канал она сосредоточилась и усилилась. Точнее узнаем позже, когда будет больше информации. Могла сначала боком задеть Хук, при этом изменив направление, потом отразиться от плотины Маасфлакте, войти в канал и двинуться по нему, набирая энергию по мере того, как канал сужался. Предсказать такое, к сожалению, невозможно. Все, что нам остается, – так сказать, сделать вскрытие. Так же, как нельзя предсказать автокатастрофу, но легко ее реконструировать по следам на машинах и на дороге. – Ладно, тогда отключаюсь. У тебя и без того день будет хлопотный, – сказал Виллем. Он еще не договорил, а Аластер уже потянулся к красной кнопке, чтобы закончить звонок. > Волна-убийца, папа. Такое невозможно предсказать. Или предотвратить. > А КАК ЖЕ ДУБЛИРУЮЩАЯ СИСТЕМА?! > Ты же знаешь, нет там никакой дублирующей системы. И быть не может.