Дальше Т. Р. повел всех к чердачной лестнице. Проходя мимо лифтов, обслуживавших вертолетную площадку, Виллем обратил внимание на табличку над дверями: «МЕДИЦИНСКИЙ ПАВИЛЬОН Т. Р. И ВЕРОНИКИ ШМИДТ». Ниже, по всей видимости, то же было повторено по-индонезийски и на одном из восьмисот местных языков. – А куда мы идем? Просто любопытно, – поинтересовался Виллем, вслед за Т. Р. спустившись по восьми пролетам современной железобетонной лестницы и оказавшись в куда более старом больничном крыле с линолеумными полами, деревянными дверями и запахом дезинфектанта. Такие больницы строили в Нидерландах сразу после войны. – В родовое. – Куда-куда? – Отделение родовспоможения, – пояснил Т. Р. Странный выбор, но, возможно, логичный? Травма, хирургическое, интенсивная терапия, реанимация – все они сейчас переполнены или скоро будут переполнены. А рожениц сегодня столько же, сколько и в любой другой день. Они долго плутали по лабиринту коридоров, характерному для любой больницы, но наконец нашли родовое отделение. Народу здесь в самом деле было немного. За одной закрытой дверью кричала роженица. В коридорах расположились группками посетители. Сестры-монашки сновали туда-сюда и сердито на них посматривали. Впрочем, Т. Р. здесь скоро узнали – и неудивительно: портреты его и жены висели на видном месте в медицинском павильоне, носящем их имена. Так что никто не спрашивал, куда они идут, когда Т. Р. провел Виллема, Амелию и одного из своих охранников вдоль по длинному коридору, а затем в палату, скрытую за деревянной дверью. Палата эта, судя по всему, уже какое-то время не функционировала. Скорее всего, ее собирались модернизировать. Сейчас там вдоль стен стояли коробки с каким-то медицинским оборудованием. – Спасибо, что меня терпите, – сказал Т. Р. – Просто… раз уж я здесь оказался – не мог пройти мимо и не заглянуть. – Но зачем? – спросил Виллем. – Что это место для вас значит? – Я в этой палате родился, – ответил Т. Р. Вскоре за ними пришел местный начальник, филиппинец в воротничке священника, и проводил на первый этаж, в офис, где все и расположились, пока Т. Р. решал, что делать дальше. Судя по обрывкам телефонных разговоров, доносившимся до Виллема, он был не прочь просто покинуть страну. Однако из-за беспорядков в городе не работал и аэродром, так что самолет Т. Р. пока не мог подняться в воздух. Его люди организовывали сейчас конвой на внедорожниках, чтобы отвезти его в резиденцию на окраине города, где обороняться будет проще, чем в отеле. Виллем и Амелия могут ехать с ним или… На этом «или» в офис влетела сестра Катерина, с которой Виллем встретился за завтраком в Гааге в прошлом октябре, – и заявила, что план Т. Р. полная чушь. (Сам Т. Р. этого не слышал, он висел на телефоне.) – Можем предложить вам убежище, – сказала она. – Но, если честно, здесь вы займете место, которое нужнее другим. Это звучало как приглашение к ответу: «Что вы, я и подумать не мог…» – и Виллем уже открыл рот, но сестра Катерина не дала ему заговорить: – Или могу быстро и безопасно доставить вас к вашему дяде Эду, если предпочитаете переждать у него. Виллем невольно задумался о том, что она предлагает переждать и как долго, по ее мнению, это продлится. Инстинкты требовали не уходить далеко от аэродрома с его отелями и прочими европейскими удобствами – казалось, здесь безопаснее. Но постояльцы «Сэма Хьюстона», наверное, тоже считали, что там безопасно, пока копы не выгнали их на улицу, а сам отель не взлетел на воздух. Так что он принял предложение сестры Катерины. Пять минут спустя они с Амелией лежали на полу в проходе желтого школьного автобуса; сестра Катерина завела мотор и выехала со двора школы на улицы Туабы. Уверенность, с какой сестра управлялась с ручной передачей и лавировала на забитых улицах, не стесняясь прибегать к гудку, заставила Виллема задуматься, какими еще навыками овладела эта невеста Христова за тридцать (или около того) лет в монастыре. – Большую Пушку видали? – спросила она по-голландски. – На Снеуберге? – Успели мельком, – ответил Виллем. – Дальше нас атаковали, пришлось эвакуироваться. – И все же хорошо, что вы ее увидели, – ответила сестра Катерина. – Не только Пушку – весь рудник. Теперь вы понимаете, с чем мы здесь имеем дело. Представляете себе масштабы. Виллем мысленно отметил, что монахиня не задала ни одного вопроса об «атаке». Он поднял голову и переглянулся с Амелией. – Как вы полагаете, – заговорил он, – атака связана с новым проектом, с Пушкой, или… – Еще чего! – ответила она так резко, что Виллем сразу понял, каково быть самым тупым учеником у нее в классе. – На это здесь всем наплевать. – Но глобальное потепление… геоинженерия… – Всем плевать. Кроме других стран. Но они решают нашу судьбу. – Пока вы остаетесь частью Индонезии… – Мы – не более «часть Индонезии», чем Индонезия была «частью Голландской империи»! – отрезала сестра Катерина, напугав Виллема сильнее, чем все предыдущие приключения тем, что бросила руль, обернулась к нему и изобразила обеими руками кавычки. – Я неудачно выразился, прошу меня простить, – поспешил ответить Виллем, проглотив последнюю часть фразы: «И следите за дорогой, черт бы вас побрал!» – «Иди и больше не греши!» – усмехнулась монахиня и решительно свернула на боковую улочку. Судя по тому, как Виллем немедленно приложился головой об пол, асфальт здесь оставлял желать лучшего. Автобус подпрыгивал на колдобинах, проваливался в огромные ямы. За окнами мелькала густая зелень. Вдруг зеленый древесный покров сменился углом огромного ржавого контейнера. На крыше контейнера, за плоской колючей проволокой, дежурил молодой человек в бейсбольной кепке козырьком назад и зеркальных очках: в зубах он сжимал сигарету, в руках – АК-47. Чуть подальше, на соседних контейнерах, виднелись его товарищи. Автобус сбросил скорость и замедлил ход. Сестра Катерина переключилась на нейтральную и ударила по тормозам с такой силой, словно давила скорпиона, угрожающего кому-то из ее учеников. – Приехали! – объявила она. – Вот мы и дома! – пробормотал Виллем, поднимаясь. – Спасибо, что подвезли, сестра Катерина. – Я с вами свяжусь, – бросила она на прощание, – когда все закончится. И снова Виллем спросил себя, что это за «все» и откуда монахиня знает, что оно скоро закончится. – Для вас здесь, пожалуй, самое безопасное место, – добавила она, повернувшись к Амелии. – Мы тут всегда прятали Беатрикс и остальных во время беспорядков. Амелия не знала, кто такая Беатрикс, но кивнула и вежливо улыбнулась. Виллем предвидел неприятную задержку у ворот и уже представлял, как размахивает руками перед глазком камеры дядюшки Эда, чтобы тот его заметил и впустил. Но ждать не пришлось: их прибытие совпало с отбытием нескольких партнеров Эда по бадминтону, которых на улице ждало такси. Как видно, никакие беспорядки не могли заставить этих достопочтенных джентльменов поменять планы. Последний из них узнал Виллема и просто придержал для него дверь ногой – на пару секунд, ровно настолько, чтобы зажечь сигарету. – До завтра, – бросил он на фучжоу проходящему мимо Виллему. Река Колумбия Шестое чувство Лакса – или, быть может, седьмое или восьмое, он уже потерял им счет, – подсказало ему, когда подгрести по-собачьи к левому берегу Колумбии и выбраться на каменистую землю. Пока он плыл под темной поверхностью воды, наверху вышло из-за горизонта солнце; однако место, где он выполз на сушу, под нависающим крутым берегом, оставалось в глубокой тени. На противоположном берегу не видно было никаких следов человека: только редкие сосны и густой кустарник, как и в том месте к северу от границы, где высадил его дядя. Лакс стянул с себя гидрокостюм и переоделся в обычную одежду, лежавшую сверху в водонепроницаемом рюкзаке: футболка, джинсы, кроссовки и бандана, временно заменившая кески. Гидрокостюм он спрятал в воде под камнями. У рюкзака вид был подозрительно военный, однако в нем имелась скатанная спортивная сумка, куда Лакс и переложил прочие свои пожитки: смену одежды, бутылку воды, кое-какую американскую еду. Здесь, ранним утром вдали от дорог, стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь плеском воды о берег. Однако проапгрейженный в Киберабаде слух Лакса уловил какой-то тихий стрекот. Лакс вертел головой туда-сюда, пока не обнаружил его источник: метрах в ста от него завис над речной гладью маленький дрон. От него пахло безопасностью, так что Лакс о нем больше не думал. В Канаде дроны за ним не следили, но, похоже, в Соединенных Штатах – другая история. Ведь всему миру известно, что здесь царит хаос, что Штаты неспособны поддерживать порядок даже в собственных границах. Люди вроде того техасского миллиардера здесь могут делать что угодно и выходить сухими из воды. Ну что ж – значит, то же под силу и индийской военной разведке. Сверху вдоль берега шло двухполосное шоссе. Лакс двинулся по нему на юг и дошел до старого моста, по которому реку пересекала еще одна такая же дорога. Примерно в миле от перекрестка начинался городок: здесь дорога расширялась и плавно перетекала в парковку с несколькими барами, столовыми и круглосуточными магазинами. Проходя мимо одного из них, Лакс заметил фуру с двухколесным прицепом, на котором стоял сорокафутовый контейнер. Отправляя Лакса на задание, ему сообщили только самое необходимое; однако несложно было догадаться, что контейнер недавно прибыл в Такому или в Сиэтл, откуда его и забрал водитель грузовика. Лакс прошел мимо, не особо приглядываясь. Впрочем, смотреть было и не на что. Выглядела эта фура как миллион других таких же грузовиков. Полминуты спустя он услышал, как фура, оставшаяся в паре зданий позади, взревывает и выезжает на дорогу, она же главная улица городка. Лакс повернулся и поднял вверх большой палец. Шоферу, на вид индийцу, должно быть, велели не разговаривать с Лаксом ни о чем, кроме самого необходимого. Когда Лакс спросил, как его зовут, тот просто возвел глаза к потолочной лампе и скорчил жалобную гримасу. Благодаря дяде Дхармендеру Лакс уже знал, как это понимать. Единственное, что сказал водитель: «Лечь можете там». Ах да, и еще протянул пластмассовую емкость с широким горлышком, которую Лакс сразу узнал – такими он пользовался в те несколько месяцев, когда головокружение не давало ему встать с кровати. – Вместо туалета, – сказал водитель. В тесном пространстве за сиденьями нашелся поролоновый матрас. Между встроенными шкафами крохотная морозилка, микроволновка, еще кое-какие удобства. На рейке под потолком плотная штора, которой можно отгородить «жилую комнату» от места водителя. Задернуть штору и поспать – соблазнительная идея! Однако в штате Вашингтон сейчас чудесное раннее утро. Так что Лакс сел и просто смотрел в окно с час или около того, пока водитель – молча, терпеливо, ни на секунду не превышая дозволенной скорости – вел свою махину по проселочной дороге, извивающейся среди побуревших от летней жары полей и каменистых холмов, поросших соснами и елями. По солнцу и по дорожным знакам было очевидно, что едут они на юг, в сторону Спокейна. Проехали пару городков, резервацию, где живут тезки их народа – индейцы. В положенное время оказались на окраине большого города, с такими же магазинами и фастфудом по обочинам, что и во всех других местах. Здесь Лаксом овладела сонливость: он сбросил кроссовки, пробрался назад и задернул штору. Проснулся он оттого, что фура стояла на месте. Мотор работал, но машина не двигалась. Лакс отдернул штору и удивился, обнаружив, что солнце уже село. Похоже, он проспал часов десять! Грузовик стоял на обочине федеральной автострады, на огромной парковке, скорее всего, коммерческой. Автострада тянулась с севера на юг, втиснувшись между складчатыми холмами. Последние лучи сияющего заката подсвечивали темные силуэты холмов к западу от дороги и окрашивали алым густой кустарник на холмах с восточной стороны. Водителя было не видно. Вытянув шею, чтобы оглядеться, Лакс увидел впереди огромное здание с плоской крышей и почти без окон, облицованное металлическими фасадными панелями. Его со всех сторон окружали пешеходные дорожки под навесами на высоких стальных опорах, ведущие ко множеству бензоколонок и зарядных станций для электромобилей. Их здесь не меньше сотни; многие явно предназначены для грузовиков, внедорожников и других крупных автомобилей, которым требуется много места для разворота. Ряд вывесок на здании возвещал, что внутри ждут рестораны, магазины и прочие удобства – все, что может потребоваться водителю на привале посреди долгой дороги. Лакс был доволен, что водитель отошел; он так давно не оставался один – если не считать подводного заплыва по реке, но под водой особенно не расслабишься. Он пописал в банку и тщательно завернул крышку. Однако при этом ощутил давление в кишечнике – и понял, что придется сходить в этот торговый центр (или типа того) и найти нормальный туалет. Лакс открыл сумку, достал оттуда влажные салфетки и небольшой деревянный гребень. Традиционно такой гребешок следует носить в волосах, но он плохо сочетается с гидрокостюмом. Обтерся салфетками и расчесал гребнем свои длинные волосы. На выбритых участках за ушами волосы уже начали отрастать, однако еще не скрывали ни шрамов, ни разъемов, установленных медиками из Киберабада. Лакс предпочел бы все это прикрыть, даже если бы верность своему народу и вере не требовала от него носить тюрбан. На дне сумки лежал аккуратно сложенный отрез черной ткани. Завязав волосы в узел над лбом, прикрыв и узел, и гребень банданой, он развернул отрез и привязал один его конец скользящим узлом к рулю. Другой конец протянул через кабину туда, где спал. Это дало ему возможность правильно сложить ткань по всей длине, аккуратно загнув внутрь оба ее края. Считай, полдела сделано. Разобравшись с этим, Лакс отвязал полоску ткани от руля, зажал один ее конец в зубах, а другой начал оборачивать вокруг головы. Несколько минут тщательного оборачивания и подтыкания – и на голове у него красовался вполне презентабельный тюрбан, скрывший и шрамы, и все прочее, оставшееся после операции. Тюрбан открывал лоб, и из-под него виднелся аккуратный треугольник банданы – штрих, который, как надеялся Лакс, заметят и оценят местные. Он плохо представлял, где он – но где-то на западе Соединенных Штатов. Значит, здесь есть ковбои. Первую часть операции он произвел в темноте, сидя, скрестив ноги, на матрасе; но для завершающих штрихов требовалось зеркало. Так что Лакс переместился на пассажирское сиденье, опустил солнцезащитный козырек и обнаружил на его обратной стороне зеркальце, снабженное двумя миниатюрными лампочками по сторонам. Лампочки он включил: снаружи было уже темно. Еще минуту или две возился с тюрбаном. Только всё обернув, аккуратно подоткнув и выключив свет, Лакс выглянул в переднее окно – и обнаружил, что метрах в десяти от машины стоят двое и смотрят на него во все глаза. Уже с минуту или около того он ощущал отчетливый неприятный запах. Обоняние у Лакса почти не работало; сосредоточившись на своем тюрбане, он подумал мимолетно, что, должно быть, где-то поблизости трубу прорвало, или перевернулся контейнер с токсичными отходами, или еще что-нибудь такое – словом, вонь должна быть знатная, раз даже до него долетело. Но теперь вдруг понял: кроме него, вони никто не ощущает. Она нереальна. Это сигнал системы оповещения, вмонтированной ему в мозг в Киберабаде. Сигнал опасности. Опасность появилась около минуты назад и становилась все сильнее – пока он не выключил свет и не увидел, что на него пялятся те двое. Мужчина и женщина, лет пятидесяти, оба полные и рыхлые, в обычной дорожной одежде. Именно такие люди, каких ожидаешь встретить на автостоянке где-то среди гор на западе США. Абсолютно нормальные, ничем не примечательные для этого времени и места. Странно, что пугающе выглядит здесь, наверное, только он сам. Должно быть, эта пара шла со стоянки или на стоянку мимо его фуры. Заметили свет в кабине, заглянули внутрь, а он здесь наматывает тюрбан. Процедура, которую эти люди наверняка видят первый раз в жизни. Лакс потянулся к ручке двери. Первым его желанием было выйти, поздороваться с этими людьми, представиться и вежливо объяснить, чему они стали свидетелями. Но прежде чем он успел пошевелиться, они развернулись и быстро пошли прочь. Мужчина крепко держал женщину за плечо и почти тащил за собой; та, прихрамывая, спешила за ним. Похоже, в будущем ее ждет замена тазобедренного сустава. Губы мужчины шевелились, но до Лакса не доносилось ни звука. Перед тем как скрыться за поворотом, женщина обернулась, бросив на него последний – недобрый – взгляд. Однако дурной запах рассеялся. Система, принципов работы которой Лакс даже представить себе не мог, сообщала ему, что опасность миновала, хотя бы на время. Все же он не хотел пугать этих бедолаг больше, чем, судя по всему, уже напугал, так что подождал, пока они зайдут в здание, и только после этого открыл дверь и вышел наружу. Здесь он на несколько секунд остановился, задрав голову и глядя вверх – на сияющую вывеску, заслонившую большую часть неба. Из бокового окна грузовика он видел пару колонн – массивных стальных труб, вделанных в бетонные основания и уходящих куда-то в небеса. А теперь, выбравшись наружу, увидел и то, что они поддерживают, – вывеску, по площади, должно быть, равную половине футбольного поля. Она взметнулась высоко в небеса, чтобы путешественники замечали ее за много миль. На вывеске забавный «мультяшный» ковбой, улыбающийся и подмигивающий, в белой шляпе, лихо заломленной на затылок. На нем клетчатая рубашка. Одну руку заткнул за широкий оранжевый ремень с пряжкой в форме штата Техас, другой приглашающе указывает на стоянку. А под ним – подпись огромными неоновыми буквами: «Т. Р. МИКС». Похоже, какая-то местная сеть. Вдоволь насмотревшись на вывеску и на бескрайнее звездное небо над ней, Лакс опустил взгляд и зашагал к центральному зданию. У входа начинался траволатор. В норме Лакс предпочел бы пройтись, просто чтобы размять ноги, – но сейчас внутреннее ухо повело себя как-то странно, словно потянуло его назад к грузовику. Опасаясь потерять равновесие, он встал на траволатор и взялся за перила. Из-за спины, едва различимый в реве моторов и визге шин, доносился тихий успокаивающий стрекот дронов, следующих за ним во тьме. У дядюшки Эда – Интересные дела происходят нынче на руднике! Это восклицание издал по-английски пожилой китаец, сидящий на складном стуле на краю бадминтонной площадки дядюшки Эда – должно быть, в перерыве между сетами. С того момента, как сестра Катерина высадила Виллема и Амелию у ворот Эда, прошло почти двадцать четыре часа. Порой, когда происходит много всего сразу, кажется, что время как будто сжалось – и после этого хочется его растянуть, чтобы восстановить баланс. Так что остаток дня Виллем ничем не занимался, заснуть сумел только после полуночи и проспал почти до полудня. Теперь его мучило чувство, что целый день прошел зря, – и престарелые, но бодрые игроки в бадминтон это чувство только усугубляли. Виллем моргнул и внимательно оглядел человека, который с ним заговорил. Белые кроссовки, белые носки. Травянисто-зеленые спортивные шорты и свободная тенниска без рукавов открывают для обозрения фигуру, лучшие времена которой, если вообще были, давным-давно остались позади. Вислая панама, прикрывающая голову от солнца, большие темные очки. Сидя в стороне от прочих игроков, старый китаец потягивал чай из стального термоса. По виду – приезжий из другого города, приглашенный гость, уж точно не регулярный визитер. А в следующую секунду Виллем его узнал. Перед ним сидел Бо. – Опять вы?! – воскликнул Виллем. – Черт, где вас только не встретишь! – Как и вас, – невозмутимо заметил Бо. В логике ему не откажешь, невольно подумал Виллем.