— А где твоя подруга? — спросил я. — Домой поехала, — ответила Лида. — Как–то у нее настроение не очень. Аппетита не было. — Не сдала? Лида вздохнула. — А ты сама как? Я тебя не видел. Наверное, ты еще до меня… Компот, залитый в стакан до самого края, расплескался, тут же впитавшись в салфетку на подносе — красные, влажные пятна, по цвету неотличимые от крови. — Ты садись, если хочешь, — предложила Лида, показав на пустой стул. — Тут не занято. — И посмотрела уже без напускного добродушия, с хитринкой. — Спасибо. Я с облегчением поставил поднос на стол. — Аня не сдала, да. — Лида недовольно покосилась на нетронутый лосось. — Этот наш логик — полный козел, — добавила она, втыкая в филе вилку. — Половину курса завалил, придирался ко всяким мелочам. Мне повезло на самом деле. — Мне тоже, — подхватил я. —Мне просто билет удачный попался — я эту тему знаю, сама ею интересовалась. Лида разрезала филе на мелкие кусочки и перемешала с овощным гарниром, превратив блюдо в некое подобие горячего — вернее, остывающего — салата. — Что за билет? — поинтересовался я. — Формы мышления. А у тебя? — У меня это… — пробормотал я, вспоминая. — Анализ, синтез и все такое прочее. — Формирование понятий? — Да. Знал средне, честно говоря. Но как–то вытянул. По крайней мере, хоть пересдачи не будет. — Вот он козел! — А что было у Ани? — Я не знаю. Она в таком состоянии уходила, я ее никогда такой не видела. В общем, не до расспросов было. Лида лениво перемешивала кусочки подгорелого лосося с клейким гарниром. Есть ей, видно, не хотелось. — А где твой друг, кстати? С которым ты все время… — Витя? Он мне сказал, что под конец пойдет. Он считает, что так сдать проще. Когда преподаватель устанет. — Разумно, — улыбнулась Лида и сощурилась от солнечного света; в ее глазах вновь заблестели искорки. — Надо будет в следующий раз попробовать. А чего сам не стал? — Да я хотел тоже в конце пойти. Но потом — не знаю. Надо было, наверное, как Витя, в самом конце и приходить, а то торчать в коридоре и ждать просто невыносимо. — Понимаю, — сказала Лида. Мы замолчали. Лида неторопливо ела салат, а я потягивал приторный компот, чувствуя, что меня начинает мутить от еды. — Тем не менее нас можно поздравить, — нарушил я затянувшееся молчание. — Ага, — согласилась Лида. — Куда поедешь на каникулах? — Никуда. У меня есть… — Лида задумалась. — В общем, есть разные дела. Останусь в Москве. А ты? — У меня тоже примерно так же, — сказал я и зачем–то добавил: — К тому же мама болеет, надолго оставлять ее одну не хотелось бы. — Мама? А ты с ней живешь? — Нет, я в общежитии. Из Москвы–то сюда не очень каждый день добираться — даже на маглеве. Я так, просто навещаю ее на выходных. Иногда. — А что с ней? Я уже жалел, что затронул эту тему. — Здоровье не очень. Сердце вот последнее время… — Понятно. Лида устало посмотрела в тарелку с лососем. — Ничего такого страшного в принципе, — принялся объяснять я. — Но все равно… — Это хорошо, что ты о маме заботишься! — сказала Лида. — Значит, к ней на каникулы переедешь? — Нет, я останусь в общежитии. Я уточнял — так можно. — Понятно, — повторила Лида. — А ты вернешься в Москву? — Да, я вернусь в Москву. Лида взглянула на свои тоненькие наручные часики. — Ладно. Что–то готовят тут сегодня неважно. У тебя, я смотрю, тоже аппетита нет. — Это все логика, — вставил я. — Да! — рассмеялась Лида. — Испортила аппетит. Я тогда пойду? Увидимся. Она встала, не дожидаясь ответа, и подняла со стола поднос. — Подожди! — почти выкрикнул я и тоже вскочил на ноги; отодвинутый рывком стул заскрипел и чуть не опрокинулся навзничь. — Я хотел тебя спросить… Можно я тебя провожу? — Проводи, — пожала плечами Лида. Я взял поднос с нетронутой едой — бифштекс, залитый жирным соусом, салат из ростков сои, — и у меня снова задрожали от волнения руки. Лида заметила, как покачивается на подносе стакан с недопитым компотом, и хитро сощурилась. — Совсем, я смотрю, аппетит отбила эта логика. — Да я понял, что есть особо и не хочу, только после того, как все уже набрал. — Бывает, — сказала Лида. Когда мы вышли из столовой, солнце скрылось за грозовыми облаками, и институтский городок затянуло унылой серостью, как вид в окне с опущенными электронными шторами. Ветер с запахом травы и столовой дул нам в спину, подгоняя, предвещая о готовящемся дожде, и у Лиды растрепались ее длинные блестящие волосы. Она убрала челку с лица. — А о чем ты хотел поговорить? — Это по поводу соцветия, — запинаясь, сказал я. — Твоя страничка… — А, это! — Лида небрежно качнула рукой. — Не бери в голову. Я там всякое пишу. А ты подписан? Она с любопытством посмотрела на меня. Я почувствовал, как внутри все онемело. — Да, и мы общались. — Понятно. Я был для Лиды одним из сотни безликих «друзей» в сети, которые добавляли в избранное ее нечеткие снимки и ввязывались в бестолковые споры на темы ее публикаций. Я едва сдержал страдальческий вздох и отстал от Лиды на шаг. Но она не обратила на это внимание. — Столько времени убиваешь на соцветие, — пожаловалась Лида. — Много времени, да… — пробормотал я. Я плелся за ней следом. Лида замедлила шаг. — Ты не обижайся, — неожиданно сказала она. — У меня там друзей много, комментариев куча, всех и не разберешь.