– Как там у Бельмана?[5] «Цветы любви, политые вином…» Я люблю вас, друзья. За вас! Они чокнулись. Йенс – признанный мастер застольной беседы – перегнулся через стол и посмотрел в глаза Ханне. – Тема сегодняшнего вечера – любовь. Виктор Гюго говорил, что настоящая любовь – та, что случается вопреки воле влюбленного. Это противоречит точке зрения Аристофана, который полагал, что наши далекие предки имели по четыре руки и столько же ног, а потом каждого из них разделили надвое, и с тех самых пор люди обречены на поиски своей второй половины. Мы ищем недостающую часть самих себя. Сартр считал, что подлинная любовь мимолетна, поэтому ее невозможно сохранять сколь бы то ни было продолжительное время… – Поэтому они с де Бовуар выбрали жизнь без любви, – задумчиво кивнула Ханна. – Точнее, без секса. Бовуар полагала, что женщина обречена оставаться зависимой от мужчины. Йенс закатил глаза: – В действительности всё наоборот. Никто из нас не в состоянии прожить без женщины… хотя бы одной. Он хотел рассмеяться, но осекся, натолкнувшись на серьезный взгляд Эрика. Сёдерквист давно уже понял: что-то здесь не так. И он видел, что Ханна чувствует то же. До сих пор Эрик выжидал удобного момента, и теперь, когда он выставил на стол доску с сыром и откупорил новую бутылку, ему стало ясно, что дальше так продолжаться не может. Хозяин дома обменялся взглядом с женой и посмотрел другу в глаза: – Что произошло, Йенс? Поначалу тот сделал вид, что не расслышал, и сосредоточился на сыре, отрезая себе огромный кусок. Попробовав его, одобрительно кивнул: – Свежесть – первая заповедь повара. Ханна посмотрела на Эрика и взяла Йенса за руку. Он остановился, переводя взгляд то на нее, то на друга. – Я думал сначала покончить с едой. Не хочу портить вам настроение. Эрик покачал головой: – Оно уже испорчено. Давай выкладывай. Вальберг сделал глоток. – Ну, хорошо… В общем… это опять тот вирус. Первым делом Сёдерквист оглянулся на Ханну. Она опустила глаза и отложила вилку. Ее муж перевел взгляд на Йенса: – Что ты имеешь в виду? – Он опять распространяется. – Опять? То есть? Компьютерные вирусы распространяются по всему миру, но мы научились противостоять этой беде, не так ли? Вальберг снова покосился на Ханну. Он почувствовал, что ей неприятен этот разговор, и поэтому стал тщательно подбирать слова. – Компьютерный вирус, да… Но я не об этом. Эрик тряхнул головой: – Я тебя не понимаю. Ханна отвернулась к окну. Даже в свете стеариновых свечей было заметно, как она побледнела. Йенс продолжал: – Врач Ханны, Томас Ветье, уже заразился. И медсестра, которая ему помогала. – Пия? Гость кивнул. – Оба находятся в инфекционном отделении больницы в Худдинге. И это не все… Некоторое время Эрик перебирал куски сыра на тарелке, а потом заговорил, не поднимая глаз: – А с чего ты взял, что это именно тот вирус? – Симптомы схожие. Жар, головная боль, потеря памяти, нарушенная моторика, рвота. Повышенная электрическая активность мозга даже в состоянии комы. ЭЭГ-пики, как при эпилепсии. Лицо Эрика стало белым как мел. Как будто огонь в открытом камине вдруг утратил весь свой жар и холодный ветер с дальних шхер наконец пробрался в комнату. – И… каким образом они заразились? – спросил хозяин дома. – Ничего не известно. Но вирусу уже придумали название: Novel Corona Like Virus, он похож на коронарный[6]. Сёдерквист словно не расслышал последней фразы. – У меня больше нет антивируса, – монотонно заметил он. – Программа самоуничтожилась, когда я загрузил ее в свою ментальную поисковую систему. Так что… лекарства не существует. Эрик повернулся к супруге, которая мяла салфетку, держа ее обеими руками, а потом поднялся, обошел стол и обнял ее. Йенс развел руками в торжествующем жесте: «Ну, а я что вам говорил!» Ханна высвободилась из объятий мужа и подошла к окну. Снаружи уже успело стемнеть. Вода потоками стекала по стеклам и била фонтанами из водосточных труб. Сёдерквист не видел лица жены – только его призрачное отражение на стекле. Белая тень, дрожавшая на поверхности бездонного моря мрака. Стекавшие дождевые капли усиливали этот эффект. – Я давно это знала. – Женщина заговорила как будто сама с собой, не оборачиваясь. Эрик опустился на ее стул, вдруг почувствовав себя смертельно усталым. – Что ты знала? – спросил он в спину жены. – Я знала, что это должно случиться, но… Видишь ли… Мое выздоровление было ошибкой… точнее, исключением. Никто не должен был спастись… И то, что говорил Йенс… Это только начало. – Дорогая, я не понимаю, о чем ты? – Я видела сон… когда болела. Это был не совсем обычный сон. Скорее предостережение. Хозяйка дома повернулась к мужчинам – такая маленькая и хрупкая. Эрик снова представлял ее на койке в Каролинской больнице. Белоснежную простыню, под которой обозначались контуры ее тела… Он рванулся вперед. – Ханна, я… – Вирус будет распространяться дальше, – остановила его жена. – Это вы понимаете? Лекарства нет и не может быть. Доктора не справятся с ним, потому что он не имеет никакого отношения к природе. Сёдерквист поднялся со стула. Он хотел сказать супруге что-нибудь утешительное, но его голова разбухала от противоречивых мыслей. Ханна сама подошла к нему и положила голову ему на грудь. – Она никого не пощадит, – сказала женщина. Эрик поцеловал ее в темя, а потом в холодный лоб. Йенс перегнулся через стол: – Кто никого не пощадит? Ханна сжала пальцы в замок и ответила как будто через силу: – Маленькая девочка… Мона. Стокгольм, Швеция В кирпичном здании Института инфекционных заболеваний на Нобельвег в Сольне было темно и пусто. Свет горел только в конференц-зале на третьем этаже. Кофейная машина сломалась, и поэтому обоим участникам совещания пришлось довольствоваться минеральной водой «Рамлёса». Встречу организовала Ульрика Сегер – руководитель секции защиты населения от патогенных микроорганизмов. Единственным ее гостем был профессор Свен Сальгрен – главный вирусолог Каролинского института. Ульрика озабоченно смотрела в окно. – Ну и погода… Как и всегда, в самый разгар солнечного лета. Потоп! Свен улыбался. Он перенервничал и чувствовал себя уставшим, но держался из последних сил. – Есть в этом и положительный момент. Теперь ничто не помешает нам вернуться к работе. – Это так… Ну, мы собрались здесь среди ночи не для того, чтобы поговорить о погоде. Еще раз благодарю вас за то, что выкроили для меня время, и прошу прощения, что заседание приходится проводить в столь экстремальных условиях. Завтра мне предстоит принять участие в обсуждении проблемы в правительственных, так сказать, кругах. Поэтому я хотела бы получить как можно более полное представление о том, что происходит. – Ульрика склонилась над своим айпадом и продолжила, не поднимая глаз от дисплея. – Итак, начнем с самого начала. Как обстановка в сто шестьдесят четвертой? – К нам поступили пятеро пациентов, у которых диагностировали NcoLV. У всех наблюдаются характерные симптомы: жар на начальной стадии, плохое самочувствие и рвота в сочетании со сниженными когнитивными способностями. Уже на начальных стадиях болезни пациенты страдают галлюцинациями и мучаются кошмарными снами. В этом отношении ситуация только усугубляется – явный признак того, что NcoLV воздействует на синапсы кортекса. На вторые-третьи сутки после заражения пациенты впадают в кому, демонстрируя даже в этом состоянии повышенную электрическую активность мозга. Пики ЭЭГ далеко за пределами нормы. Возможное объяснение – кошмарные сновидения, которыми они мучаются, находясь в коме. – И каково их состояние на сегодняшний день? – Стабильное – только у одного. Еще у двоих – критическое. У многих наблюдаются сильные кровотечения. За последние сутки у двоих из пациентов образовались большие волдыри в подмышечных впадинах. – Вы уже знаете, как произошло заражение? – Нет. Мы сделали все возможное, чтобы отследить круг общения каждого в период накануне инфицирования. По всей видимости, на сегодняшний день заражение происходит через слизистые оболочки, при непосредственном контакте с носителем. Ульрика оторвала глаза от айпада: – Что значит «на сегодняшний день»? – NcoLV – очень необычный вирус. До сих пор нам не приходилось видеть ничего подобного. Когда его впервые обнаружил доктор Томас Ветье… – Он тоже заразился, насколько мне известно? Свен кивнул и продолжил: