– Что? – Месяц назад генеральный прокурор назначил Мону Данфорт исполняющей обязанности окружного прокурора округа Колумбия. – Окружным прокурором? Это же была папина должность. – Она самая, – с отвращением подтвердила Бет. – Ее назначил генпрокурор? Я думала, такие назначения предлагает президент, а потом утверждает Сенат. – Генпрокурор назначил Мону на сто двадцать дней. Если за это время президент не предложит постоянную кандидатуру, а Сенат утвердит ее, право назначения перейдет к окружному суду. Проблема в том, что генпрокурор, президент и люди из окружного суда обожают Мону. И получается, она идеально подходит для этой должности, как ни крути. Я думаю, президент со дня на день официально предложит Мону. А после этого утверждение Сенатом – чистая формальность. – Поверить не могу, что эта женщина получит самую большую окружную прокуратуру в стране… Из всех прокуроров, которых я встречала, у нее хуже всего с моралью. – Она все еще вопит, что ты получила слишком легкий приговор благодаря своим связям. Имеет в виду меня, разумеется. И если б нам не удалось обжаловать приговор, она бы сейчас не вопила, а злорадствовала. – Ей самое место в тюрьме. Сколько раз она не замечала фальсифицированных доказательств или исчезнувших улик, если они не соответствовали ее линии обвинения? Сколько раз она сидела и выслушивала лжесвидетельства под присягой, лишь бы они подходили ее взглядам на дело? Бет засунула «Блэкберри» в карман. – Где доказательства, сестричка? Слухи тут не годятся. Она держит в кулаке всех, кто может помешать ей вскарабкаться по лестнице. Мейс, уронив голову на руки, застонала: – Должно быть, это параллельный мир, где Супермен – зло… И как мне от этого избавиться? – От этого не избавишься. Ты просто учишься идти другим путем. Мейс посмотрела на сестру в щель между пальцев: – Значит, на тебя давят Мона и ее прикормленные тяжеловесы? – Мона никогда не была моим поклонником. – Ответ однозначно положительный, я так понимаю. – Я с этим справлюсь. – Но лучше бы отложить попытки выяснить, кто меня подставил. – Для кого лучше? Для бандитов? Для Моны? Мне плевать на все это дерьмо. Никто не запретит полиции расследовать преступления. И если нам повезет и удастся прихватить мерзавцев, твою судимость вычеркнут, ты получишь официальные извинения и сможешь вернуться в полицию. – Извинения? От кого, от Моны? – Не надейся. – Ладно, так мы обсуждали мои возможности… – Тебе запрещена любая деятельность, требующая доступа к закрытой информации, что отрубает тебе большинство возможностей в этом городе, а обычные рынки труда сейчас в глубокой заднице. – Если ты пытаешься поднять мне настроение, прекращай, пока я не воткнула себе в сердце вилку, раз уж мне больше нельзя носить пистолет. – Ты спрашивала о вариантах. Я их перечисляю. – Пока я не услышала ни одного. Ты рассказываешь, чего я не могу. Бет толкнула к ней лист бумаги. – Вот это ты сможешь. Мейс посмотрела на бумагу. – Доктор Эйбрахам Альтман? Я его помню. – И он тебя помнит. Не много найдется профессоров колледжа, которым удалось досадить самым гнилым наркоторговцам из Девятого района. – Это точно. Хороший парень, просто занимался исследованиями городских проблем. Но люди из ГН-12 смотрели на это по-своему и поехали в Джи-таун огорчить его. – И тут появилась ты и спасла его задницу. – Ты продолжала общаться с ним? – Меня пригласили прочесть лекцию по уголовной юриспруденции в Джорджтауне, когда ты была в Западной Вирджинии. Там мы с ним заново встретились. – И при чем тут я? – Он ищет ассистента-исследователя. Мейс вытаращилась на сестру. – Бет, я даже колледж не закончила. Моя «выпускная работа» – шестнадцать недель в полицейской академии, так что вряд ли я сойду за образцового научного работника. – Он занимается исследованиями городских проблем, особенно в бедных и опасных районах Вашингтона. Я не думаю, что он сможет найти более квалифицированного помощника, чем ты. Кроме того, Альтман получил на исследования большой федеральный грант и сможет хорошо тебе платить. Сегодня вечером он будет дома. Около семи, если тебе подходит. – Ты все это устроила? – Я только предложила такой вариант Альтману. Он и так на втором месте в списке твоих фанатов. До Мейс не сразу дошло, как нужно интерпретировать эту фразу. – В смысле, ты – на первом? Бет встала. – Мне пора бежать. Нужно заслушать свидетельские показания и… Ее мобильник загудел. Она ответила, выслушала и убрала телефон. – Планы меняются. – В чем дело? – Только что сообщили. Какая-то серьезная дама-юрист выпала из холодильника в своей фирме. Носилкам уже позвонили, – добавила она, подразумевая «Скорую». – Преступник, очевидно, давно скрылся. Мейс выжидающе смотрела на сестру. – Что? – спросила Бет. – Мне нечем заняться. – Так расслабься, поспи на настоящей кровати. В холодильнике есть «Роки Роуд»[12]. Нарасти немного мяса на свои кости. – Я не устала. И не изголодалась. По крайней мере, по еде. – Ты что, хочешь на место преступления? – Спасибо, Бет. Я поеду за вами на байке. – Притормози. Я не говорила, что разрешаю. – Я просто предположила. – Мейс, никогда не предполагай. Это главное, чему научил нас папа. – Я не буду вам мешать. Клянусь. Мне… мне просто… Бет, мне этого не хватало. – Извини, не думаю, что это хорошая идея… Мейс оборвала ее: – Ладно, забудь. Ты права. Я поем «Роки Роуд», а потом вздремну. И попробую не умереть от возбуждения. Она пошла прочь, повесив голову и опустив плечи. – Ну хорошо, хорошо, можешь поехать, – неохотно сказала Бет. – Но держи рот на замке. Ты невидима. О’кей? Вместо ответа Мейс рванулась к своему мотоциклу. – И прекращай кукситься, – крикнула вдогонку Бет.