– Твоему человеку нужно проникнуть в эту комнату. – Что, вот так просто? – Они прячутся у всех на виду. Нам известно, где именно. Известно, когда там никого не бывает. И никакой охраны, только замок на двери. Сигнализацию не поставили, чтобы не привлекать лишнего внимания. Хотя и без того никому нет дела до какой-то комиссии по утверждению Памятника. Вдобавок кабинет на шестом этаже. Карвер явно заинтересовался. – Твой человек мог бы наведаться туда в понедельник, – предложил я. – Хм. – Может, у него с ходу получится. А если нет, попробует через неделю. Карвер посмотрел на меня: – Возможно, это и стоит больше пяти. Мы еще немного поболтали, допили налитый коньяк. Карвер говорил уклончиво, но в целом оживленно. Он выпроводил меня из кухни, заставив прихватить остатки коньяка. Внезапно ко мне потянулись люди. Подковылял Зажим, весь в поту, странно напряженный, что-то буркнул и вручил пакет. Я кивнул, и Зажим прошаркал обратно в толпу. В пакете были деньги. Пять аккуратных пачек из пятидесятифунтовых банкнот. Я не без труда распихал деньги по внутренним карманам куртки. Изабель нигде не было. Может быть, она и Сара Джейн не ладят между собой? Изабель расстроилась, увидев меня с Сарой Джейн. А еще меня настораживало безразличие суперинтенданта. «Не увлекайся Изабель Росситер». Ее отец озаботился отсутствием дочери только через месяц. Нельзя допустить, чтобы она исчезла. – Празднуешь? – Кэтрин кивнула на бутылку. – Каждый день. – Я отдал ей коньяк. Кэтрин улыбнулась. Я уже забыл, как улыбаются по-настоящему. Улыбка осветила ее глаза, однако в этом доме настоящему не было места. Да и в наших отношениях тоже. Кэтрин сделала глоток, поморщилась и вернула коньяк мне. – Шикуешь. Разбогател, что ли? Я подумал про деньги в карманах. – А как еще развлекаться бедному человеку? Она снова улыбнулась: – Мало ли… – Могу к тебе поприставать. – И как бы случайно пролить мою выпивку. – Ох, прости еще раз. – Да ладно. Зато я от Нила отделалась. – А кто такой Нил? – Бармен в «Рубике». Он считает меня своей собственностью. Цепляется ко всем девчонкам. – Как это? – Ну, липнет. – А, такой небритый тип? – Ага, вроде как всю ночь не спал, преступников ловил. Я рассмеялся. Нил. Значит, Глен Смитсон, мерзавец, избежавший правосудия, назвался другим именем. Полезная информация. – Обычно мужчины с нами не заговаривают, – пояснила Кэтрин. – Боятся. – Рад это слышать. – Правда? А признавайся, зачем ты мою выпивку пролил? – Хотел познакомиться. – Со мной? Не с Зейном? – Сначала с тобой, – ответил я и понял, что говорю правду. Она положила ладонь мне на грудь и заглянула в глаза. – Что ж, попробуй ко мне поприставать, – с вызовом бросила она. – Всегда готов. Мы выпили еще. Потусили с толпой. Сами не заметили, как снова очутились наверху. Я целовал ее, и мне чудилось, что все вот-вот изменится. Моя душа, мое тело. Моя жизнь. Мы отстранились друг от друга. Я так и остался собой. Прежним. Это было терпимо. Ведь Кэтрин была со мной. Увидев, как я на нее смотрю, Кэтрин засмеялась и шутливо стукнула меня в грудь. Мы снова начали целоваться. Ушел я примерно через час. Закрывая входную дверь, вляпался во что-то влажное. Пальцы были перемазаны чем-то черно-белым, как птичий помет. Неделей раньше такое же пятно красовалось на крыльце. Птиц поблизости не было. Я понюхал пальцы. Пахло краской. Я сорвал лист с дерева у дороги и вытер руку. В Северный квартал я вернулся за полночь. Все вокруг приобрело приятную размытость. Я выпил воды, принял две таблетки обезболивающего и собрался поспать. На телефоне высветилось сообщение. С незнакомого номера. Всего два слова: «ЗЕЙН ЗНАЕТ». 18 Утром я встал рано. Стоя под душем, увидел засохшие потеки черной и белой краски на ладони. Вспомнил о птичьем помете на крыльце Карвера неделю назад. Потом об исчезновении Джоанны Гринлоу. «Ее крыльцо было заляпано краской – черной и белой». Я взял телефон. Надо было поговорить со знающим человеком. Из моих знакомцев в этом хорошо разбирался только один. Я со вздохом набрал номер Сатти. После ареста женщины в чадре мы с Сатти больше не виделись. Как и все остальные, он считал, что меня поймали на хищении наркотиков из хранилища для улик и отстранили от службы. Если он по-прежнему дежурил по ночам, то сейчас, наверное, отсыпался. – Алло, – хрипло буркнул он в трубку. – Сатти. – Угу. – Это Уэйтс. – Уэйтс? – С него тут же слетел сон. – Какого хрена? – Мне нужна помощь… – Фиг тебе, а не помощь. Совсем обнаглел! – Да-да, знаю. – Мне с тобой даже разговаривать нельзя. Если дело дойдет до суда, я дам показания против тебя. С радостью. – Слушай, я бы не стал звонить, но дело очень срочное… – У меня денег ни фига нет и времени тоже, так что… – Это не про деньги. Про метки преступных группировок. Он ничего не сказал, но явно заинтересовался. – Ты единственный, кто знает про них все. – А зачем тебе? – Частная работенка. В охране. – За нее платят? – Сотню фунтов в час.