– Правда? – Он посмотрел на меня, переформулировал вопрос: – А знаете, что самое страшное? Страшнее того, что ваша дочь ножом пропорола себе шею? Я покачал головой. – Самое страшное – когда дочь возвращается домой из больницы и ненавидит вас за то, что вы спасли ей жизнь. – Он допил коньяк. – Мы с ней тогда поговорили, Уэйтс. Она сказала, что понимает свое состояние, понимает, что ее ждут тяжелые дни. И очень спокойно объяснила, что этот день был не из таких. Она все прекрасно осознавала и не могла простить мне, что я вызвал «скорую». – Долгой же была та извилистая дорожка, которая привела дочь министра к Зейну Карверу. – Да, дорожка была и долгой, и извилистой, – кивнул Росситер. – Моя дочь познакомилась с ним через кого-то из друзей. Насколько мне известно, она уже месяц живет в Фэйрвью. – Месяц? Он промолчал. Фэйрвью – так называлась резиденция Карвера. Большой викторианский особняк в южном пригороде, полном молодежи и студентов. Дом Карвера приобрел скандальную известность благодаря вечеринкам, куда стремились попасть все, от университетских сердцеедов до местных знаменитостей. – Не знаю, что обещал вам Паррс, но мне даны указания не лезть в гущу событий. Я слежу, как передают деньги за товар, выпиваю с дилерами помельче… – Оно и видно, – сказал он. – Но с сегодняшнего дня ваша задача изменилась. Придется перейти черту. Еще больше запятнать себя. Вступить в контакт с ключевыми фигурами. – И с вашей дочерью? – Нет, нельзя, чтобы домой ее вернула полиция. Слишком рискованно. – При всем уважении, сэр, если газетчики однажды уважили ваши просьбы, то проявят понимание и в этот раз. Да и вообще, что значит скандал по сравнению с тем, что она вернется? – Скандал? – переспросил Росситер. – Да я, не задумываясь, ушел бы в отставку, если бы это помогло вернуть Изабель. Я верил ему и пропустил первый тревожный звоночек. Таким тоном говорят о покойниках. – Не хочу, чтобы из-за меня она наложила на себя руки, – сдержанно сказал он. – Понимаете? Может быть, если бы я отчетливо видел его лицо, то понял бы, но нас окутывала тьма. Я пожал плечами. – Вы молоды. Вот погодите, на все будете готовы ради своих детей. – И что же я должен сделать ради ваших? Он помолчал, будто бы тщательно обдумывая ответ. – Можете подобраться к ней? Проверить, все ли в порядке? – Я могу ее лично спросить. – В прямой контакт лучше не вступать. – Не сказал бы, что вы облегчаете мне задачу, мистер Росситер. – Я не хочу, чтобы дочь вернули домой насильно. И уж точно не с помощью полиции. – Она и не поймет, что я полицейский, – возразил я. – Даже ваш особист в коридоре не сразу понял. Росситер ничего не сказал. – Послушайте, это опасные люди. – В какие неприятности они ее втянули? Секс? – Он с запинкой произнес это слово. – Вряд ли. Карвер считает себя джентльменом. Бизнесменом. – Это ведь хорошо, да? – Зависит от того, с какими бизнесменами вы общаетесь. Повторяю, этот человек очень опасен. Девушку с громкой фамилией можно втянуть во многое. В городе есть наркодилеры, которые обошлись бы с ней гораздо хуже. От них она бы быстро вернулась домой залечивать психологические травмы. И думать бы забыла, что вас ненавидит. Он хотел ответить на мой выпад, но сдержался. – А что Зейн Карвер? – Он другой. Скорее всего, знает, кто она. Скорее всего, постарается ей понравиться. Он торгует «восьмеркой»[4] и… – Восьмеркой? – Героином, – пояснил я. – Слово звучит вполне невинно, если произнести его на улице или в клубе. – Это исключено. У Изабель есть проблемы, но она не станет употреблять… – Поначалу все так думают. Пробуют, а потом втягиваются. Это университетский район. Вот уже несколько лет Карвер снабжает наркотиками молодежные вечеринки. Он знает, что Изабель – ваша дочь? – Наверное. – Росситер сглотнул. – Хотя обычно она стыдится об этом упоминать. – А если знает, то играет с огнем. Ему ведь не известно, что вы не отправите за ней полицию. – Хм… – сказал он, задумчиво крутя на пальце обручальное кольцо. – Она и раньше сбегала из дома? – Только в пятизвездочные отели, с моей кредиткой. – У вас есть ее фотография? Росситер достал из нагрудного кармана фотокарточку и протянул мне, прикрыв ладонью, будто огонек свечи. Изабель была бледной, симпатичной девушкой с пепельно-русыми волосами и умными голубыми глазами. На фотографии она смотрела чуть выше линзы объектива. Наверное, на того, кто ее фотографировал. – Послушайте… – Росситер подался вперед. – Простите мою неуместную шутку про то, что вы выпиваете с наркодилерами. Вам сейчас нелегко. Какое-то время мы сидели в тишине. – Вам нужна еще какая-нибудь информация? – спросил он. – Кто познакомил ее с Карвером? – Боюсь, я ее никогда не видел. – Ее? – Его, их, не знаю. – Может, ваша жена знает? – Алекса – больной человек. Не надо ее тревожить. – Ясно. Почему же вы решили действовать именно сейчас? Он изогнул бровь. – Изабель отсутствует уже месяц. – Верно подмечено. – На его скулах заиграли желваки. – Должен признаться, что я сейчас нахожусь между двух огней, Уэйтс. Алекса тоже страдает депрессией. Уже какое-то время между нами… все сложно. Изабель пропала в разгар наших семейных неурядиц. – Как мне с вами связаться? Он протянул мне визитку с рельефной печатью. Я провел пальцами по выпуклым буквам. – Звоните по этому номеру в любое время дня и ночи. – Спасибо за коньяк. Буду держать вас в курсе. Когда я уходил, он все так же сидел на диване – усталый и поникший. 5