Капитан Русинский на пару секунд задержался, опять улыбнулся Анне, дождался от нее такого же ответа и только после этого произнес вполголоса: – Я знаком с Виктором Васильевичем только с утра. Но уже ценю его как человека высокой порядочности и ответственности. Не обращайте внимания на его слова. Наговорить в сердцах каждый из нас может всякого. Но он, как я уже увидел, человек отходчивый, через полчаса будет жалеть о своих словах. – Знаю, – ответила Анна. – Я сама такая же. Подполковник Россомахов и капитан Русинский спускались по лестнице достаточно неторопливо. Приемные часы уже закончились. Посетители удалились. Больные разошлись по палатам, разбирали пакетики с яблоками, бананами, апельсинами и мандаринами, принесенными им. Дежурный персонал готовил к ужину столовые на каждом этаже, изредка погромыхивал посудой. Однако эти люди никак не могли помешать двум офицерам. Окна, про которые говорил Валерий Николаевич, располагались на первом этаже, рядом с лестницей, с которой можно было сразу шагнуть на широкий подоконник, заставленный горшками с цветами. Капитан Русинский, как уже делал недавно, легко сдвинул цветы в сторону, открыл окно и выглянул наружу. Осмотр территории он произвел так же быстро, как это сделал бы сам подполковник Россомахов. После этого капитан шагнул вперед, слегка пригнулся и выпрыгнул. Виктору Васильевичу, который был на несколько сантиметров выше, пришлось пригнуться сильнее. Однако выпрыгнул он так же легко и быстро. Россомахов сразу увидел, что его напарник, придерживая полу куртки, прикрывающей пистолет-пулемет, бежит к торцу здания, куда вела широкая асфальтированная дорожка. По ней могли проехать не только легковые машины, но даже тяжеловесные и неповоротливые грузовики, не говоря уже о микроавтобусах «Скорой помощи». Для них, как видел еще раньше подполковник Россомахов, с торца здания было сделано отдельное крыльцо с въездом и выездом под навесом, а к крыльцу посредине вела небольшая лесенка. На него выходили широкие двери приемного покоя, которые позволяли завозить больных на каталках. Сюда доставляли травмированных людей. Здесь же, с этого же торца, располагалась и пожарная лестница, ведущая на плоскую крышу семиэтажного корпуса. Неудобство имелось только одно. Самый низ лестницы хорошо просматривался из окна приемного покоя. В темное время суток свет из него должен был на эту лестницу падать. Оставалось надеяться, что медсестры и врачи в кабинете используют в темное время суток шторы, если не любят, чтобы на них смотрели как в телевизор с большим экраном. Попасть на крышу необходимо было как бандитам, так и офицерам военной разведки. Сложности у тех и у других имелись одинаковые. Однако все они обучены были преодолевать любые проблемы. Забежав за угол, Виктор Васильевич сразу увидел, что капитан Русинский уже занял свое место на переднем сиденье «Мазды», остановившейся поблизости. Капитан Журавлев сидел, как ему и положено, за рулем. Россомахов заметил, что задняя дверца автомобиля слегка приоткрыта. Специально для него. – Куда? – сразу спросил капитан Журавлев. – Давай мою машину посмотрим, – ответил подполковник, устроившись сзади, где уже сидел раньше. Это место его вполне устраивало. Если кто-то будет всматриваться в автомобили, проезжающие мимо, то в первую очередь обратит внимание на водителя и пассажира, находящегося на переднем сиденье. Редко кто вообще сможет различить, что на заднем есть еще кто-то. А уж узнать этого человека можно только сбоку, да и то в случае, если он и стекло опустит, и сам высунется. Подполковника Россомахова, внешность которого изменилась, определить вообще можно было только в том случае, если он сам кого-то окликнет и, в дополнение ко всему, громко представится. Капитан Журавлев, совсем недавно прекрасно сыгравший роль забияки и скандалиста, отправивший двух врачей хирургического отделения больницы на лечение в их же заведении, управлял машиной с перевязанной рукой. Это обстоятельство нисколько не помешало ему на дорожке развернуться и поехать к выходу через другие ворота, где не было устроено засады из двух микроавтобусов ФСБ. – Что с рукой? – строго спросил Виктор Васильевич? – Нос у этого докторишки какой-то нестандартный оказался. Я его, конечно, вправил ему. Когда опухоль сойдет, он мне еще спасибо скажет. – У него в субботу свадьба намечалась. Теперь, наверное, ее перенести придется. Если не постесняется с разбитой физиономией гостей принимать. Однако мне показалось, что его больше расстроила другая беда. В портфеле банка со спиртом разбилась. Тоже, наверное, на свадьбу припас. Но гости простят. Главное, чтобы больные поняли, почему им вместо спирта шприцы чем-то другим обрабатывают. – Сейчас все шприцы одноразовые. Они без спирта используются. Их вообще ничем не протирают, – заметил капитан Русинский. – Но что-то там спиртом все же протирают. Места, например, куда укол ставится. Руки перед операцией со спиртом моют. Или после таковой. Не знаю точно. – Да, для чего-то им спирт выдается, – согласился капитан Журавлев. – Не думаю, что целенаправленно для гостей свадьбы. А рука заживет, никуда не денется. У меня в субботу свадьбы нет. Четыре года назад уже отгулял. Жена сейчас далеко, приедет, только когда нам служебную квартиру выделят. Старую, в военном городке, сдаст по акту, а я новую по такому же акту приму. Тогда и увидимся. К тому времени мой выбитый палец уже на место сам по себе встанет. – Кстати, насчет жены, – вспомнил вдруг Русинский. – Позвоню-ка я своей, предупрежу, что сегодня не вернусь. Ох как она взбеленится. Останови, Игорь. Разрешите, товарищ подполковник? Россомахов согласно кивнул. Капитан Журавлев остановил машину на въезде во двор, в котором они оставили «Киа». Валерий Николаевич вышел из машины с телефоном в руке и стал звонить домой. Разговор был бурным. Об этом можно было догадаться хотя бы по тому факту, что Русинский даже ожесточенно жестикулировать начал. Он словно дирижировал оркестром в такт своим словам. В какой-то момент капитан делать это перестал, замер с поднятой рукой, но тут же продолжил разговор в той же манере. Он возвратился к машине, опустился на свое переднее сиденье и заявил: – Меня точно заметили. – Кто? – осведомился капитан Журавлев слегка вальяжно, словно бы в спокойной обстановке занимался разбором шахматной партии. Россомахов молча ждал объяснений. – Там, во дворе, стоит черный микроавтобус с тонированными стеклами, но без красной полосы по корпусу. Он вроде бы очень похож на тот, по которому товарищ подполковник сегодня утром стрелял. Сейчас надо проехать во двор. Там, в подвале одного дома, расположена нотариальная контора. Я раньше еще вывеску видел, когда мы сюда «Киа» ставили. Сейчас эта контора уже наверняка закрыта. Рабочий день кончился. Я просто подбегу к двери, подергаю ее, посмотрю на вывеску, на часы и вернусь назад. Вы из машины не выходите. Я маленький спектакль устрою, чтобы наши друзья из ФСБ не поняли, что они давно уже обнаружены. Пусть они и дальше об этом не догадываются. – После этого сделай вид, что ты снова звонишь, что-то кому-то объясняешь. Так же рукой размахивай, – внес подполковник Россомахов режиссерскую корректуру. Русинский согласно кивнул. Журавлев заехал во двор и спросил: – Куда дальше? – Налево. У середины дома останови. У среднего подъезда. «Мазда» проехала туда. Россомахов откинулся на заднем сиденье. Он словно постарался стать ниже ростом, при этом слегка отдалился от окна и произнес: – Тот самый, похоже, «Фольксваген». Номер они сменили и стекло, похоже, вставили. Но борт, кажется, пулей пробит. Это я вдогонку стрелял, когда они уезжали. Надеялся в водителя попасть. Только вот не достал его. Наверное, пуля срикошетила. Может, в какое-то ребро жесткости угодила. Что будем делать? – Брать! – решительно заявил капитан Журавлев. – А чего ради они тут сидят? – Я думаю, что вас дожидаются. «Киа», скорее всего, заминировали. Хорошо еще, что захотели сами убедиться в том, что взрывное устройство сработает. А ведь могли бы и уехать. Тогда вы за руль сели бы, и машина громыхнула. – Да, они откровенно перестарались. Если только и в самом деле машину заминировали. Может, просто меня дожидались? – Тогда и встали бы не в другом конце двора, а на въезде, чтобы можно было дорогу перекрыть. Они так специально приткнулись, чтобы их взрывом не достало. – Да, скорее всего, – сказал Россомахов. В это время капитан Русинский уже возвращался к машине от двери нотариальной конторы. Он на ходу разговаривал по телефону, все так же отбивая рукой в такт словам. Только вот их никто не слышал, потому что капитан никому не звонил. Он опустился на свое переднее сиденье. – Будем брать? – спросил капитан Журавлев. – Я не против, – решительно, ничуть не сомневаясь в своих возможностях, проговорил Русинский. – Каждый должен заниматься своим делом. Выезжай со двора, – распорядился Россомахов. Капитан, посматривая через плечо, стал выезжать задним ходом. Только у крайнего подъезда он нашел место, где можно было развернуться. Россомахов тем временем набрал номер полковника Личуткина. – Василий Андреевич, добрый вечер! Разговаривать можете? – Здравствуй, Виктор Васильевич! Насчет прослушивания не волнуйся. Телефон под контролем спутника. Есть новости? А то я уже дома, сам поужинал, и пытаюсь Ларису Витальевну с ложечки покормить. Ее сильно беспокоит тошнота от запаха еды. Она вообще и всегда сильно реагировала на запахи, а после этого случая – тем более. Со мной тут четыре офицера из группы силовой поддержки. Двое меня охраняют, другие – Ларису Витальевну. Так они все в один голос настоятельно рекомендуют все же покормить Ларису, даже через силу. Говорят, потом ей легче станет. Я с их мнением согласен. – У нас сложности возникли, товарищ полковник, с вашей машиной. – Выкладывай. Подполковник Россомахов рассказал о ситуации. Не забыл он упомянуть и том, что капитаны Журавлев и Русинский рвутся в бой, хотя сейчас невозможно определить количество людей, находящихся в микроавтобусе, и их вооружение. – Никого не подпускайте туда! – распорядился Личуткин. – Это во мне естественная жадность говорит. Если они хотели вас взорвать, а сами при этом не уехали, то у них наверняка самоделка с дистанционным взрывателем на базе мобильника или радиоуправляемым стандартным. Эти ребята всегда могут успеть если не вас, то хотя бы машину уничтожить, стоит только кнопку нажать. А мне машину просто жуть как жалко. Да и тебя лично, признаюсь, тоже, пусть и слегка. Поэтому я сейчас позвоню дежурному по управлению, он примет меры. Вы далеко не уезжайте. Я сам скоро за машиной подъеду. Обратный обмен совершим. Кстати, из Сирии вернулся твой недавний оппонент полковник Савелкин. Я думаю, он горит желанием с тобой встретиться, чтобы рассчитаться за удар в сонную артерию. Его в прошлый раз долго откачивали, едва в себя привели в госпитале. По закону он сейчас должен в отпуск уйти. Или уже из него вернулся. Я не понял толком. У него, кажется, свадьба намечается. Мне так доложили. – Еще одна свадьба! – заявил подполковник Россомахов и иронически хмыкнул: – У меня с собой сотрудник, большой специалист по расстраиванию свадеб. В случае чего придется к нему обратиться. Хорошо, товарищ полковник. Мы ждем вас на месте. – Адрес сообщите. Виктор Васильевич назвал его. «Мазда» закатилась за дом и остановилась там. Но двигатель капитан Журавлев не заглушил на тот случай, если придется дорогу микроавтобусу перекрыть. Ждать и напрягаться офицерам пришлось недолго. Первым на изменение ситуации отреагировал капитан Русинский. – Никак машина нашей группы. Точно. Силовая поддержка пожаловала, – сказал он. Подполковник Россомахов сначала услышал сирену машины «Скорой помощи», потом только увидел, что она сворачивает с улицы в их сторону. Валерий Николаевич смотрел именно на эту машину, видимо, определил ее по номеру. Он вышел из «Мазды» и поднял руку. Его узнали. «Скорая помощь» остановилась, и с переднего пассажирского сиденья поднялся майор Родимцев, командир группы силовой поддержки. Опытный взгляд Россомахова сразу определил под не застегнутым зеленым байковым медицинским халатом пистолет-пулемет, слегка прижимаемый рукой. Майор пожал руки капитану и подполковнику, потом спросил: – Где они? – Во дворе стоят. – Значит, мы правильно по план-карте района сориентировались. Второй выезд со двора перекрыт. Там еще одна наша машина.