Виктор Васильевич повернулся к Русинскому и спросил: – Что задумался? – Лицо у этого типа на каталке знакомое. Мы, наверное, где-то встречались. Только сразу никак не вспомню. – Ладно. Потом вспомнишь. Что внизу? Докладывай. – В микроавтобусе по меньшей мере пять или шесть бойцов спецназа ФСБ и опер на переднем сиденье. Он без автомата и бронежилета. В машине через дорогу, скорее всего, людей тоже не меньше. Ждут. Но я через дорогу не ходил, могу только догадываться. Заходить в больницу они вроде бы не намереваются. Я просмотрел пути нашего незаметного отхода. Можно через окно с лестницы выйти в больничный двор. Там никаких проблем нет. Высота окна – девяносто сантиметров. Ребенок с ногой в гипсе спрыгнет. Что будем делать? – Сначала дождемся Анну. Надо ее проинструктировать. Потом уйдем. Ждать пришлось минут двадцать. Больные и посетители в коридоре, где происходила смена часовых, посматривали на двери индивидуальной палаты косо. Разводящим был молодой лейтенантик с горящим взором. Глаза у него засветились в два раза ярче, как только подполковник Россомахов с капитаном Русинским представились ему. Особое впечатление на разводящего почему-то произвел капитан. «Должно быть, есть за что капитана уважать. Мне всего знать просто не дано», – подумал Виктор Васильевич без всякой зависти, которая ему была чужда как личности. Россомахов вообще считал завистливых людей самыми коварными среди себе подобных. Разводящий спросил у офицеров пароль, назвал отзыв, после чего поинтересовался, будет ли товарищ подполковник проводить отдельный инструктаж часовых. – Их, я думаю, и без того уже проинструктировали и настропалили в достаточной степени, – ответил Россомахов. – Кое-что им предыдущая смена передаст. Особенно касательно людей с удостоверениями ФСБ. Часовой, сдавший пост, услышал эти слова и стал громко нашептывать что-то на ухо сменщику. – В ночное время мне приказано выставлять здесь трех человек, – сказал лейтенант так, словно ждал отмены этого распоряжения, но ничего подобного не последовало. – Это правильно, – сказал подполковник. Ночное время – самое сложное. Я, скорее всего, буду дежурить на крыше. С одним или двумя офицерами. Думаю, что-то должно произойти. – Я выход на крышу уже проверял, – произнес лейтенант. – Там изнутри надежно закрыто. С крыши проникнуть внутрь здания невозможно. Как и на саму крышу изнутри. – Но попасть на крышу можно и по пожарной лестнице. Я уже обратил на нее внимание. Она с торца здания. – А смысл? – спросил лейтенант. – Стрелять сквозь седьмой этаж? Или взорвать два верхних вместе с больными? Это трудно рассчитать. Ошибиться можно, и все здание уничтожить. – Стрелять можно и через оконное стекло. Спуститься с помощью полиспаста на нужный уровень и открыть огонь. В этом случае пост у палаты помочь не сумеет, даже если он из пятерых бойцов будет состоять. Да и выстрел сквозь стекло, если использовать оружие с глушителем, едва ли кто услышит. Звук окажется ничтожным, поскольку пуля стекло не разбивает, а проламывает за счет своей скорости. Убийца будет иметь возможность без проблем уйти. Поэтому с наступлением темноты крышу необходимо контролировать. Ранним вечером есть возможность быть замеченным случайным прохожим. Поэтому работать наши противники будут, если вообще на это решатся, скорее всего, во второй половине ночи, когда большинство людей уже благополучно спит. – Понял, товарищ подполковник. Работать с полиспастом нас в училище обучали. Хотя в реальной службе я с этим не встречался. – Пока не встречался, – поправил его Россомахов. – Так точно, товарищ подполковник. Пока не встречался. Глава 12 Подполковник Россомахов с капитаном Русинским вернулись в палату. Виктор Васильевич выглянул в окно. Пора было уже и покидать больницу. Сам процесс выхода из здания ничего сложного собой не представлял. Сначала подполковник Россомахов позвонил в машину к капитану Журавлеву, приказал тому сделать круг, через другой въезд, невидимый для сотрудников ФСБ, сидевших в микроавтобусах, попасть на территорию больницы и ждать с обратной стороны хирургического корпуса. В окно было видно, как «Мазда» выехала с парковки, спокойно докатилась до поворота мимо микроавтобуса ФСБ и скрылась из виду за углом. Хорошо, что этих микроавтобусов не было здесь в тот момент, когда офицеры спецназа военной разведки устроили показательную драку, чтобы проникнуть в хирургический корпус. Подполковник в окно наблюдал за действиями Игоря Олеговича. Капитан Журавлев ехал неторопливо и почти вальяжно, без резких рывков и торопливости. Но Россомахов подумал, что он начнет торопиться, как только скроется за углом. Для выполнения задачи капитану требовалось объехать почти целый квартал, повторить наполовину тот путь, который они проделали, до того как остановились на парковке у хирургического корпуса. Поэтому подполковнику пришлось несколько минут подождать. За это время из перевязочной, опять в сопровождении дежурной медсестры, вернулась Анна, сияющая белоснежными бинтами, через которые просвечивал слегка сероватый и мокрый еще гипс. До того момента, пока он полностью не застынет, она должна была руку носить строго на перевязи, перед грудью. – Как там твой Виталий? Пришел в сознание? – Пришел. Его уложат в мужское отделение. Это этажом выше. Говорят, что неделю будет наблюдаться. Хотя он просился домой. Искал телефон, чтобы позвонить. Куда же он улетел? Анна осмотрела пол палаты, но мобильник не нашла. Она даже под свою кровать заглянула, однако и там его не было. – Он видел меня? – Я ему сказала, что сама его гипсом ударила. Тебя он не видел. – Это хорошо. Будет теперь тебя опасаться. – Ты специально его так ударил? – спросила Анна. – Как так? – Так жестоко? – Она, кажется, снова начала Виталия жалеть. Россомахова ее жалость раздражала. – Это еще не жестоко, – заявил он. – Это пока только жестко. Но я вынужден был так ударить, чтобы тебе помочь. – В первую очередь себе. – Я же тогда еще не знал, что себе помогаю. Это попутный эффект. Случайный. – Ты сам когда-то меня учил, что случайности следует предвидеть. – Ладно. Нам некогда. Ты мне вот что подскажи. Ты как-то туманно говорила сегодня про брата Виталия, который у нас в управлении служит. – Служит. Это именно он против тебя в Сирии провокацию устроил. – Значит, он и есть предатель. – Провокатор – вовсе не обязательно предатель. Это разные вещи. – Он или кто-то другой с его подачи выдал данные на боевую группу, подготовленную мной, полковнику ЦРУ. То есть потенциальному противнику, который работал с нашим настоящим врагом, с боевиками «Джебхат ан-Нусры». Почти вся группа в тот раз погибла. Это были сирийцы. Но готовил-то их я, подполковник российской армии. Меня тоже предали, подставили, обрекли на смерть. Я выкрутился только каким-то чудом. Значит, брат Виталия предал свою армию. Он сделает это опять, когда дело чего-то важного коснется. В ЦРУ сидят мастера вербовки. Брату Виталия припомнят все и будут этим шантажировать. Его фамилия? – Я не знаю. Мне известна только фамилия Виталия. – Говори, не тяни время. – Барсуков. Но носит брат эту фамилию или другую, я не знаю. Я его только один раз видела. Зовут его Сергей. – Ладно, со всем остальным мы сами разберемся. В том числе и с биографией Виталия Барсукова. Он где, кстати, родился? – Точно я не помню. Где-то под Житомиром. – Он не предлагал тебе перебраться туда, на Украину? – Он сам рад, что сюда перебрался. Никуда больше подаваться не думал. У него здесь устойчивый бизнес. – Связанный с бандитами. – Этого я не знаю. Это опять только твои слова. Пока они бездоказательны. – Я не работаю ни в следственном комитете, ни в прокуратуре, ни даже в ментовке. Пусть они до твоего Виталия добираются. У меня сейчас голова по другому поводу болит. Как мне из собственной ситуации выкрутиться? Не будь у твоего Виталия брата-предателя, я спокойно сменил бы фамилию и ушел бы на пенсию по выслуге лет. Наша служба мне верит. Она помогла бы. Но наличие в наших рядах предателя угрожает и другим офицерам. Поэтому мы обязаны его найти. Чтобы сделать это, я обязан сейчас тебя защищать. Иначе мне, скорее всего, дела бы не было до того, что с тобой случится. – Вот! В этом ты весь! Главное, меня не трогайте. А все остальные хоть сквозь землю провалитесь, не жалко. Они опять начали ссориться, а ведь Виктор Васильевич ничего подобного не планировал. – Товарищ подполковник, нам пора, – вовремя вмешался капитан Русинский. Должно быть, он интуитивно ощутил остроту ситуации, улыбнулся Анне и добавил: – Я сам, кстати, из-под Житомира родом. Так, глядишь, и земляков встречу. Но подполковнику Россомахову показалось, что он еще не все свои аргументы высказал. Поэтому он продолжил, хотя уже и повернулся вполоборота к двери: – Не перекладывай проблему с больной головы на здоровую. Это ведь ты сама не хочешь ничего слышать о том, что твой Виталий связан с криминалитетом. Для тебя главное, чтобы он деньги приносил. А остальное тебя не касается. Но это тебе уже аукнулось и может повториться. Только во второй раз я, к своему сожалению, обязан буду тебя защитить. – Не нужна мне твоя защита! – выпалила Анна. – Она мне и моим сослуживцам нужна. Ты одна можешь узнать брата своего Виталия. Ты его видела. Поэтому твоя жизнь дорого стоит. Придется мне тебя все же защищать. Ничего личного. Только служебные дела, – проговорил Виктор Васильевич, резко развернулся и пошел к двери.